Джисони прикусила нижнюю губу, будто понимала, о чем она говорила.
– Ты знаешь, что ты ОО, и я тоже знаю об этом.
ОО? Что такое ОО? Я впервые слышала о таком и не могла понять, о чем речь.
– Ты, Дахэ и я. Сейчас мы одинаково зарабатываем и тусуемся вместе. Но как долго это будет продолжаться? Даже если ничего не случится, мы с Дахэ в следующем году будем повышены до менеджеров, начнем отвечать за более важные задачи, наша зарплата вырастет. Пока мы будем расти по карьерной лестнице, становиться старшими менеджерами, тебя все продолжат называть просто Джисони, никаких повышений по должности и зарплате, одна и та же работа, одно и то же место.
Это был разговор о чем-то, что понимали Ынсан и Джисони, но не я.
– Мы все понимаем, что нам не на кого положиться. Мы знаем, что бедны, что родились отнюдь не с серебряной ложкой во рту. Если не собираешься ничего менять, хотя бы найди нормального парня. А то какой-то студент… Даже не выпускник, первокурсник. К тому же иностранец. Ты тратишь все свои деньги на постоянные поездки к нему. И каждые выходные ты катаешься в Янъян, чтобы покататься на доске. Как ты собираешься жить дальше, если так оторвана от реальности? Ты хотя бы откладываешь деньги? При этом постоянно просишь устроить тебе свидания вслепую, чтобы хорошо выйти замуж. Меня тошнит от этого, а тебя нет?
Джисони, которая все еще смотрела на море, оглянулась – в ее глазах была пустота, а по щекам полились слезы.
– Ынсан.
Я крепко сжала ее плечо:
– Извинись перед Джисони.
Ынсан повернулась и, кажется, только теперь заметила, как слезы текут по лицу Джисони, как намок подол ее платья. Было похоже, что ее мучает совесть, но Ынсан скрестила руки на груди и снова отвернулась. Раздались всхлипывания. Джисони поспешно смахнула с подбородка свисающие, словно сосульки, капли слез и вытерла глаза. На тыльной стороне ладони отпечатался макияж, который она так старательно наносила для поездки. Джисони сложила пополам свою соломенную шляпу, которая лежала на подоконнике, встала и, развернувшись, выбежала из кафе.
* * *Сердце сжималось, пока я смотрела ей вслед. Повисла тишина. На мгновение все вокруг затихли, и казалось, что единственным звуком было шуршание тапочек Джисони. Желтое пятно ее платья становилось все меньше и меньше.
Я в порыве шумно отодвинула стул и встала. Ынсан схватила меня за запястье и потянула назад, не давая пойти следом. Я стряхнула ее руку:
– Ынсан, правда, прекращай.
– Да, знаю, я облажалась.
Я не успела заметить, как Джисони исчезла из поля зрения. Я схватила оставленную ей сумку и наугад побежала в том направлении, где она исчезла.
Наши с тобой таблицы
30 августа 2017 г.
Я думала, что бежала прямо за ней, но, сколько ни осматривалась, никак не могла увидеть Джисони. Я пробиралась сквозь лабиринт припаркованных машин, снова и снова выкрикивала ее имя, а на глаза у меня наворачивались слезы. Ынсан говорила ей грубые, гадкие вещи, а я сидела рядом, но не остановила ее. Почему я так поступила? Я втайне согласна с ней или все-таки считаю, что она не права? Ох, что ж такое… Голова шла кругом.
Пересекая парковку, я мельком увидела удаляющуюся спину Джисони. К счастью, благодаря широкополой шляпе, висевшей на шнурке у на спине, ее было легко узнать. Хотела снова позвать ее по имени, но сдержалась и гулко сглотнула. Я медленно шла на небольшом расстоянии, сохраняя дистанцию. Встретив на улице кошку, нельзя резко бросаться к ней, иначе она сразу убежит. Я медленно продолжала следовать за Джисони, которая одновременно напоминала и кошку, и, из-за шляпы, похожей на панцирь, черепашку. Стоял жаркий день. Я шла по узкому тротуару рядом с проезжей частью. Между нами с Джисони сохранялось значительное расстояние, так что я едва могла ее разглядеть. Был поздний летний полдень, я все шла и шла под палящим солнцем, моя спина стала влажной от пота. Сняв резинку с запястья, я собрала волосы, прилипшие к шее, и завязала их. Тщетно размахивая руками, чтобы охладить раскрасневшееся лицо и разглядывая силуэт Джисони, едва различимый вдали, я подумала, что хочу надеть ей на голову шляпу. Может, так ей было бы менее жарко. Я хотела защитить ее от палящего солнца. Интересно, что, если бы она была чуть ближе? Я представила, что Джисони идет прямо передо мной. Я протягиваю руку и касаюсь шершавой соломенной шляпы. Аккуратно берусь обеими руками за широкие поля и надеваю ее Джисони на голову, та поворачивается ко мне. В этот момент настоящая Джисони резко изменила направление. Она зашла в траву слева от тротуара и спустя какое-то время скрылась в зарослях деревьев. С моего места было плохо видно, но, кажется, там находилась тропинка. Я мельком видела Джисони сквозь высокие кусты, а потом она снова скрывалась из виду, поэтому мне пришлось поторопиться, чтобы не потерять ее.
* * *Я свернула на узкую грунтовую дорожку в кустах. Аромат зелени защекотал нос. Чем глубже я заходила, тем гуще становились деревья. С каждым шагом появлялись все новые и новые, а над головой мелькали листья самых разных форм.
Откуда этот густой лес? Он не был похож на рукотворный, скорее на естественный, но я не была уверена. Как бы то ни было, я пошла дальше. Чем глубже я заходила, тем ближе друг к другу росли деревья, становясь мощнее и выше. На основаниях стволов висели таблички с названием вида и кратким описанием, так что, кажется, за ними кто-то следил. Но все же пейзаж казался настолько естественным, что слово «первозданный» подходило сюда как нельзя лучше. Попеременно раздавались крики кукушек и ворон, а вскоре я услышала щебетание какой-то неизвестной птицы. Время от времени стрекотали кузнечики, листва шелестела от дуновений ветра, изредка долетал шум морских волн, которые остались за пределами этого леса. В общем звучании леса отчетливо слышались наши шаги. Джисони в ее плоских тапочках с белыми завязками замедлялась. Не знаю, слышала ли она все то же, что и я. Пришлось немного ускориться. Расстояние между нами становилось все меньше. Прежде, чем я успела понять хоть что-то, она обернулась и посмотрела на меня.
– Здесь так красиво.
Кажется, она знала, что я следую за ней. Когда она заметила? Я немного удивилась, но задумчиво ответила:
– Да, так и есть.
– Ты не знала, что я ОО, да? – небрежно бросила Джисони.
– Не знала. На самом деле, я до сих пор не понимаю, что это значит.
Джисони снова повернулась ко мне спиной. Между нами все еще было расстояние – ни маленькое, ни большое. Джисони, которая шла впереди, откинула голову назад и посмотрела на небо. Затем она спокойно и даже дружелюбно перешла к объяснениям.
По словам Джисони, ОО – это нечто похожее на стажировку, которую я проходила, но после нее нельзя перейти в штат и, как для контрактного работника, с ней нет ограничения на срок службы в два года. Это что-то среднее, вроде бессрочного контракта. На такой работе выполняют более простые и ограниченные задачи, но при этом требуют большего опыта, чем при работе по контракту, к тому же она не временная, а постоянная. Это называется «офисный оператор». Джисони закончила среднюю школу со специализацией по бухгалтерии и после выпуска пять лет работала бухгалтером в небольшой компании. Потом она, в качестве ОО, присоединилась к «Марон». Я понятия не имела о такой должности, потому что в моем отделе ее не было, но в офисе поддержки управления, похоже, в каждом отделе были такие сотрудники. В бухгалтерии Джисони была единственной ОО.
Джисони была нанята ОО исключительно для проформы. Внешне не было никакой разницы. Удостоверение сотрудника не отличалось цветом или формой, а в системе компании не было никаких пометок об ОО. Только люди с особыми полномочиями, например кадровики или начальство, знали, что Джисони была ОО. Мы работали в одном офисе, одинаково отрабатывали сверхурочные, получали те же отпуска. В начале и конце года, как и у других сотрудников, у нее проводилась оценка эффективности труда. Но было одно принципиальное различие – таблица, в которую заносились оценки. Несмотря на одинаковые оценки, коэффициент повышения зарплаты рассчитывался по-разному. Таблица с окладом также была отдельно выведена при устройстве на работу, поэтому ее зарплата была значительно ниже, чем у других сотрудников с таким же стажем, а еще она не получала никаких премий и бонусов. Она рассказала, что никогда не получала подарочный сертификат на 50 тысяч вон от J-Mart, который нам выдавали по праздникам дважды в год. И, самое главное, сколько бы она ни работала, ей не будет присвоено никакой должности.
Особенно сложно было поверить в ее рассказ о том, что она не ела вместе с другими работниками команды. Ее приглашали с собой один или два раза в месяц на корпоратив или ежеквартальный воркшоп, но обычно они не ели вместе. Джисони затихла.
– Ну, они, наверное, не специально…
Команда, в которой работает Джисони, обычно не обедает вместе, все ходят куда-нибудь по отдельности. В их отделе много людей, которые дружат друг с другом и ходят обедать группами по два-три человека, есть те, кто планирует встречи с друзьями, но, поскольку у Джисони там нет друзей, она обедает и ужинает отдельно. Сначала она ела одна, но потом присоединилась к Ынсан из другого отдела, и мы втроем стали есть вместе примерно раз в неделю. Она сказала, что это была самая долгожданная часть дня.
– Но что, если вы уйдете из компании? Мне становится страшно, когда я думаю об этом.
Джисони медленно повернулась и снова посмотрела на меня.
– Оставайтесь здесь подольше. Стань заместителем, начальником, потом директором. Хорошо?
Потом она спросила, можно ли будет по-прежнему говорить со мной неформально в следующем году, когда я стану заместителем. Я воскликнула: «О чем ты, конечно!» А когда она спросила, нужен ли мне будет менеджер, я еще громче, почти сердито воскликнула «Разумеется!». «Заместитель директора Чон Дахэ… Заместитель директора Чон», – повторила Джисони, а потом засмеялась со словами, что звучит это отвратительно и совсем ей не нравится. Потом она спросила, собираюсь ли я работать в компании до тех пор. Я ничего не сказала.