Я потянулась к потолку и нажала гладкую плоскую кнопку. Панорамный люк медленно открылся. Стало светлее, я одновременно почувствовала тепло солнечных лучей и прохладный ветерок. Конец шелкового платка с рисунком кареты, обернутого вокруг правого запястья, развевался на ветру. Я сильнее надавила на педаль газа, увеличивая скорость. Ощущения были волнующими, мое тело словно слегка плыло от скорости. Я повернула руль влево и выехала на полосу для обгона. Теперь мы втроем ехали почти бок о бок. Я опустила пассажирское окно, глядя на Ынсан, – она, естественно, сделала то же самое. Ветер шумел. Волосы развивались и липли к щекам. Я провела пальцами сквозь них и крикнула:
– Это потрясающе!
Сквозь шум ветра я услышала ее ответ:
– Да, деньги творят чудеса.
Я снова крикнула:
– Ынсан!
– Что?
– Я люблю тебя!
Ынсан широко улыбнулась и рассмеялась. Она сделала пальцами маленькое сердечко и высунула левую руку в окно. Я ответила ей воздушным поцелуем. Джисони на соседней полосе тоже опустила стекло. Она сняла солнцезащитные очки и закричала:
– Ынсан! Я люблю тебя сильнее!
От улыбки глаза Ынсан превратились в полумесяцы, и, глядя прямо перед собой, она воскликнула:
– Я же говорила, что все будет хорошо!
Она слегка откинулась на спинку сиденья. Ее волосы были собраны в короткий хвостик, макушку скрывал миниатюрный платок, развевавшийся на ветру, как и выбившиеся из-под него пряди волос. Когда она вытянула руку из окна, под рукавом ее белой футболки стало видно татуировку: маленькая ракета, летящая к круглой луне.
– Погна-али!
Ынсан перестроилась и выехала на полосу для обгона. Я ненадолго сбавила скорость, пропуская ее вперед, а затем снова нажала на газ. Тело с приятным ощущением откинуло назад.
Полдня спустя мы добрались до вершины безымянного прибрежного утеса. На крутом склоне, в тени соснового леса, возвышался восьмиугольный павильон. Восемь красных колонн выглядели прочными, зеленая крыша создавала тень и дарила прохладу. Весь павильон был умиротворяющим на вид и величественным. Он был достаточно просторным, чтобы мы втроем могли сесть в одном углу, не чувствуя тесноты. Мы уселись рядом на стороне, обращенной к морю, свесив ноги и покачивая ими над обрывом.
Перед глазами у нас было только море. Сначала спокойное, но с каждым новым порывом ветра, сильнее, чем предыдущий, оно приходило в волнение, становилось все более буйным. Каждый раз, когда волны разбивались о скалы, белые брызги долетали до нас, заставляя резко отдергивать ноги. На штанине моих новых льняных брюк остались маленькие капельки воды. Ынсан стряхнула их тыльной стороной ладони и сказала:
– Знаешь, когда я говорила, что все будет хорошо и что мы доберемся до Луны…
Мы с Джисони посмотрели на нее с обеих сторон.
– Это было как заклинание, я должна была верить в это, несмотря ни на что. Хотя я остро осознавала, что ничего может и не получиться. Мне было так больно от мысли об этом.
Джисони слегка дернулась и положила ладонь на руку Ынсан.
– Знаю. Я тоже рискнула, хотя понимала, как это опасно. Даже если бы ничего не вышло, я не стала бы тебя винить.
Риск – повод для беспокойства, приключение – это вызов.
Мы втроем находились на грани между тем и другим.
Я вспомнила момент, когда решила рискнуть всем. Когда думала, что осторожность и сомнения – это роскошь. Когда позволила заманить себя сладким предложением.
– Ынсан, ты помнишь? Ты говорила, что все, что у нас осталось, – это криптовалюта, похожая на внезапно открывшийся портал в мультфильме. Он открывается с громким и странным звуком, светится непонятным синим светом. Похож на странную дыру. И нужно зайти туда, пока можешь. Нет времени вычислять и выяснять, откуда исходит этот странный свет и доносится звук. Надо просто поторопиться и войти, пока он не закрылся. Это единственный шанс для таких, как мы.
Ынсан кивнула, вспоминая.
– Я тогда решилась войти в этот таинственный портал. Когда ты говорила об этом, я словно видела, как круглая дыра уменьшается в диаметре прямо на моих глазах.
Было бы ложью сказать, что я не боялась. Я не ожидала, что выберусь из этого приключения без потерь. Я надеялась, но все равно волновалась. Ведь такие истории часто заканчиваются трагично – наказанием за излишнюю жадность. Наказанием за эгоистичные желания, за самонадеянную тягу к богатству, за слепую любовь к дорогим вещам.
– Сейчас я могу признаться, что тоже боялась. Я говорила, что мы доберемся до Луны, но каждый день боялась, что все рухнет.
– И что бы ты тогда делала?
– Я старалась не думать об этом, но, если честно, не могла. Это была небольшая сумма, но я вложила все, что имела, хотя на мне были долги, и я даже взяла кредит. Только подумайте. Звучит безумно.
– Точно. Если бы все рухнуло…
– Я бы, наверное, просто умерла.
Последовала короткая пауза. Джисони, пиная землю кончиками кроссовок, вздохнула и сказала:
– Я чувствовала то же самое.
Маленький камешек, который она пнула, внезапно покатился. Он продолжал движение и не останавливался. Казалось, что земля ровная, но, похоже, здесь был небольшой склон. Камень катился и катился, постепенно ускоряясь, пока не миновал низкий забор и не упал со скалы.
Всю жизнь я жила, будто этот маленький камешек. Всегда казалось, что стою на краю обрыва. Любая мелкая ошибка – моя или чужая – могла привести к падению. Было чувство, что стоит кому-то подтолкнуть меня или мне вдруг попасть на скользкую из-за дождя землю, и я сорвусь.
Когда я делилась этими мыслями, мне говорили: «Зачем ты волнуешься? Ты стоишь здесь вместе с нами. Все нормально. Ты справляешься». И их слова казались правильными. Но они говорили это, стоя глубоко в лесу, в безопасности. «Ты не упадешь, все будет хорошо!» Но на самом деле это было не так. И никогда не было. Я стояла на самом краю обрыва. Каждый раз, когда большие волны разбивались о скалы, они уносили с собой часть земли, на которой я стояла. Она превращалась в камни и улетала вниз. Я ясно видела это.
Но были вещи, невидимые моему глазу. Я не могла видеть, как далеко они летели. Они просто продолжали падать. Я не слышала, достигали ли они земли, и это было самым страшным.
Перед лицом страха мало что можно сделать. Я отступала на столько же, сколько земли уходило в воду. Понемногу, раз за разом откладывая неизбежное падение.
Я оторвала руку от пола в павильоне и поднесла ее к глазам. На ладони отпечатался глубокий след. Красные линии пересекали изогнутые полосы на ладони. У меня закружилась голова, и я быстро схватилась за край беседки. Прочная и твердая. Я крепко держалась за нее, будто пыталась утвердиться в чем-то. Когда я подняла взгляд, Ынсан смотрела на меня. Я хотела спросить у нее кое-что:
– Раньше ты говорила, что узнаешь природу денег: куда они уходят, в каком направлении движутся, и все в таком духе.
– Да, говорила.
– Ты узнала?
Ынсан отвернулась от меня и какое-то время смотрела вдаль, прежде чем заговорить снова.
– Да, думаю, теперь я знаю.
– И куда же они уходят?
Не сводя глаз с моря, она тихо прошептала:
– Деньги идут к людям, которым они нравятся.
Волны вздымались на море. Холодные брызги долетели до наших лиц. Мы, вскрикнув, откинулись назад, но потом увидели мокрые лица друг друга и расхохотались. Так продолжалось еще долго: мы кричали и смеялись.
Эпилог
18 августа 2018 г.
Живу двадцать девятый год, но каждый год что-нибудь да происходит со мной впервые. Иногда это кажется удивительным. Бывают моменты, когда я чувствую себя подавленной или ошеломленной. Так было с жарой в этом году. Жаловаться на летнюю духоту мне не впервой, но впервые на моей памяти пекло настолько невыносимо. Говорили, что это была беспрецедентная жара. Каждый день устанавливались новые рекорды температуры, постоянно объявляли предупреждения об аномальной погоде. Стоило солнцу взойти, на улице становилось так жарко, что всего пара минут прогулки, и ты весь покрывался потом. Куда ни пойдешь, везде чувствовалась эта невыносимая жара, и разговоры были только о ней.
Из-за этой жары в субботу утром я взяла ноутбук и дневник и вышла из дома. Кондиционер, который и без того плохо работал, три дня назад окончательно сломался. Мастер по ремонту сначала обещал приехать через день, потом сказал, что ему нужен еще один, а затем вообще попросил подождать неделю. Днем я хотя бы могла пойти на работу, но ночью было так жарко, что я не могла спать. Открытые окна пропускали крики пьяных прохожих и свет вывесок караоке-бара. Это тоже не способствовало сну. Я подумала, что шум все же лучше духоты, и оставила окно открытым, но это не дало особого эффекта. Возможно, из-за плохой вентиляции в здании комната оставалась прогретой и душной. Я засыпала и просыпалась из-за того, что сильно потела, и могла положиться только на мини-вентилятор.
Нужно выбраться из этой духоты до того, как солнце поднимется высоко. Проснувшись, я смыла ночной пот в душе и собралась в путь. Выпив стакан холодного молока, я нанесла на кожу солнцезащитный крем, надела легкую одежду и собрала волосы как можно выше. Зарядившийся за ночь портативный вентилятор я повесила на шею и, наконец, обула сандалии на липучках. Я еще стояла на пороге, но уже вспотела. Про себя я подумала, что надо поторопиться, и покинула квартиру. Выйдя из дома, я быстрым шагом прошла через пустующий по утрам в субботу торговый квартал и добралась до автобусной остановки. Цель была намечена заранее. Тихое место с бесплатным кофе, круглосуточно работающим на полную мощность кондиционером и удобными мягкими подушками для сидения. Место с панорамным видом на центр Сеула.
Я шла в офис.
Никто не заставлял меня ходить на работу по выходным. Просто оставались небольшие задачи, которые нужно было закончить к понедельнику. Их было не много, на пару часов сосредоточенной работы. Я могла бы сделать ее дома, но обычно предпочитала идти в офис. Кому-то это может показаться странным – идти на работу в выходной. Сначала я и сама так думала, но, сходив в офис пару раз, когда требовалось разобрать накопившиеся задачи, я поняла, что в выходные это место не отнимает столько энергии. В некотором смысле пребывание на работе даже заряжало. Главное, чтобы кроме меня там никого не было.