- Чуть меньше месяца пробуду, - отвечает моему отцу, крутя в длинных пальцах пустую рюмку, - Как раз пока бригада будет здесь отцовский дом ремонтировать, за ними присмотрю. Завтра уже должны начать. А так мы вообще часто теперь видеться будем, думаю. Я в Краснодар перевелся.
Я застываю с вилкой на весу. Что???
- Да ладно, серьезно? – хлопает ладонями по коленям отец, - У нас в аэропорту будешь?
- Да, - кивает.
Мой взгляд начинает метаться от отца к Лёвке, а потом и вовсе по всей комнате. Щеки идут нервными пятнами. Издевательство какое-то…Это правда?
- А как же ты так решился? Саня, папка твой, говорил, что ты из Пулково вообще ни ногой, хотя он тебя там к ним на Дальний восток чуть ли не начальником аэропорта звал.
- Был ни ногой, да, дядя Теймураз, - усмехается Лёва, - Но вы уже слышали наверно? Я развожусь. Катя замуж за другого собралась. Тоже из Пулково, так что…вот. Предложение поступило, и решил всё поменять.
- Как это уже за другого? – охает отец.
- Вот так, дядь Тэм, бывает и такое, - Лёвка криво улыбается шире, а во взгляде мелькает холод.
- Да уж, бывает-то всякое, да, - чешет затылок мой отец, - А Мишка как же?
- Пока с женой, маленький, - Лёва резко перестает улыбаться.
- Эх, - качает головой отец и тянется за графином с коньяком, - Ну что, за детей?
Лёвка с Егором молча подставляют рюмки, отец норовит налить и мне, но я киваю на полупустой бокал вина в своих руках. Чокаемся, они опрокидывают стопки, я делаю еще глоток. Сладкий пряный вкус обжигает вкус, в голове пурга – столько крутится вопросов! Но я не посмею их задать, лишь жадно ловлю боковым зрением Лёвкино лицо из-под опущенных ресниц.
Значит, там даже уже другой, да? У его жены? Мне сложно в это поверить…Не укладывается в голове как можно от него уйти? Что ж там за мужик?!
Мужчины закусывают, отец снова вздыхает и сообщает наигранно весело, стараясь по-видимому перевести тему разговора. Лучше бы он этого не делал, честное слово!
- А Гуля у нас тоже перебирается в Краснодар, вот это совпадение, да?!
- Да? – выгибает бровь Левка, мгновенно упирая в меня препарирующий на молекулы взгляд, бросает тише то ли с удивлением, то ли со скрытым сарказмом, - Вот уж, неисповедимы пути…
Киваю, отставляя бокал. И правда, прямо пошлая комедия положений…
- И как же так вышло? Как же Мюнхен? – чуть склоняет голову набок, продолжая в упор смотреть.
- Мне кажется, моя невозможность больше выступать очевидна, - глухо отрезаю, поднимая на него жесткий взгляд, пытаясь без слов намекнуть, что он как минимум бестактен.
Еще и таким тоном свои вопросы задает… Пальцы невольно сильнее сжимают бокал. Но на Лёву похоже не действуют ни мои слова, ни мой взгляд. Тонкие губы продолжают кривиться в холодной улыбке, не затрагивающей серые льдистые глаза.
- И что же будешь делать в Краснодаре? – продолжает интересоваться.
- Пригласили в родное училище хореографом.
- А в Мюнхене ты разве по совместительству хореографом не была? – щурится, - И директор театра вашего был разве не твой…кхм…
Вежливо замолкает, косясь на моего отца, но проглоченное слово «любовник» так и звенит над столом в воздухе.
И откуда только знает, а! Длинно выдыхаю сквозь приоткрытые губы.
Возможно в другой момент мне бы его такая осведомленность польстила. Возможно…
Но я прекрасно улавливаю в Левкиных вопросах толстый намек на то, что катилась бы я из Краснодара куда подальше и прямо сейчас, и это ни хрена не лестно, а совсем наоборот!
- Я предпочла Краснодар, - холодно отрезаю.
Лёвка снисходительно хмыкает, шаря оценивающим взглядом по моему заалевшемуся лицу, чем меня невероятно бесит. Впрочем, у него за звание самой раздражающей персоны этого чудного вечера очень быстро появляется достойный конкурент. Я бы даже сказала, дающий сто очков вперед. И это простой как палка-копалка Васильев «Васёк» Егор.
- Ой, да Лёв, что ты Гульке душу рвешь, - толкает Егор давнего приятеля в плечо, переводя на себя Левино внимание, - Так этот немец такой мудак оказался, да, Гуль?
- Егор, - шиплю предупреждающе, чтобы заткнулся, но кто б меня слушал!
Из него как из перевернутого мусорного бака информация сыпется.
- Они ж вместе в аварию попали, Гуля за рулем была. Его там тоже немного поломало, но так…херня! Пару ребер, пару пальцев, не то что Гулико нашу. Но обидчивый оказался, хотел в суд подавать. Прикинь, какой кавалер?
От испанского стыда я на секунду прикрываю глаза. Нет, это давно не тайна, нет. Спасибо маме и нашей соседке Ульяне Вячеславовне, но всё же я бы предпочла, чтобы Лёвка об этом узнавал не прямо при мне. Не вижу его лицо сквозь сомкнутые веки, но отчетливо слышу, как он с усмешкой тянет.
- Мда. Шикарный мужик…И что, Гулико, подал? – спрашивает именно у меня.
- Мирно разошлись, - хриплю, открывая глаза.
- Смогла умаслить? – спрашивает Лёвка издевательски сальным голосом и проезжается по моему декольте недвусмысленно двусмысленным взглядом.
Сука…
Ему всё это забавным кажется, да? Вроде как заслужила такого козла?
Внутри закипает так, что перед глазами стелется пелена. Встречаемся взглядами. Его - такой надменно-морозный, а мой, я уверена, лихорадочно блестит. Так сильно, что этот блеск, видимо, слепит мне разум. Потому что всё отходит на второй план, кроме желания стереть эту едкую снисходительную холодную ухмылку с его лица.
И потому, не отводя взгляда от Лёвкиных глаз, я чуть сползаю на стуле и правой здоровой ногой нахожу его ногу под столом. Ступней, обтянутой тонким капроном чулок упираюсь в голень и с каким-то хищным удовлетворением наблюдаю, как резко расширяются его зрачки, тесня серую радужку. Будто сверхновая родилась. Накрывает отдачей, тело охватывает глубокая дрожь, пока медленно веду ступней выше, минуя колено, по мужскому бедру, обтянутому джинсой.
Я не знаю, зачем…Я не знаю, черт! Просто пусть не смотрит на меня с этим агрессивно-отсраненным превосходством. Пусть лучше вот так, шокировано и уязвимо.
- Адвокаты договорились, я не причем, - роняю вслух без каких-либо эмоций, пока пальчики чертят узор на внутренней стороне его бедра, подбираясь к паху.
Вместо ответа у Лёвы заметно дергается кадык на напряженной шее, и он, так и смотря на меня в упор, пододвигает стул ближе и аккуратно расправляет скатерть, свисающую со стола.
Его лицо, только что бывшее посмертной маской от изумления, вновь оживает. В расширенных зрачках вспыхивает опаляющий зной, а губы кривит похабная улыбка, когда он демонстративно, хоть и только для меня, тоже сползает со стула пониже, закидывая левый локоть на широкую спинку стула.
Я не успеваю среагировать, и моя ступня сама собой вжимается в его пах. Чувствую пальчиками твердость…очень горячую…Аж дыхание спирает…Всё, мяч уже не на моей стороне, пора заканчивать этот цирк.
И зачем он только нужен мне был? Ладно я раньше вела себя как дурочка рядом с ним, но сейчас-то что?!
Я убираю было ногу, но Левка вдруг перехватывает мою щиколотку, больно сжимая сильными пальцами. Испуганно распахиваю глаза, и вижу, как он, едва шевеля губами, артикулирует мне «не торопись».
11. Гулико
Едва заметное ласкающее движение мужских пальцев чуть выше по ноге и обратно, от которого мне становится нечем дышать. Жаркая волна накатывает сильным прибоем, опаляет легкие, кружит голову. Происходящее настолько абсурдно и одновременно чувственно. Будто не со мной. Взгляд лихорадочно мечется по соседям по столу, и я с каким-то неверием осознаю, что ведь никто ничего не замечает.
А я словно в параллельной реальности тлею от того, как Лёва, перестав удерживать мою ногу силой, изучающее трогает косточки на лодыжке, а потом сильнее прижимает ступню к своему паху, чуть водя по нему вверх-вниз. И я четко ощущаю сквозь плотную ткань джинсов и мой тонкий капрон, как отзывчиво дергается его член мне в стопу.
Не могу носом воздух втянуть, горло сдавило, мелко дышу приоткрытым ртом, ощущая, как пышет жаром всё тело, наливая щеки нездоровым румянцем.
Хватит уже...
Чуть дергаю ногой, стараясь высвободиться и сделать это незаметно, но Лёвка опять лишь до боли сжимает мне подъем.
Снова то ли разъяренно, то ли испуганно, что нас всё-таки раскроют, гляжу прямо на него. И увязаю. Потому что то, как он смотрит в ответ сейчас, как выглядит, настолько прошито давно похороненными запретными образами и воспоминаниями, что во мне всё трепещет, тоскливо отзываясь.
Лёвкины глаза взбудоражено горят наверно точно так же, как мои. Скулы едва заметно окрасились румянцем, губы приоткрыты, и взгляд жадно шарит по моему лицу. Он уже сменил позу, согнувшись и одним локтем упершись в стол, другую же руку держит будто на колене, хотя мы оба знаем, что он гладит мою лодыжку сейчас, водя захваченной стопой по налившемуся члену, упершемуся ему в ширинку.
Но со стороны и правда незаметно, да...
Это дурдом...
"Прекрати" - беззвучно едва шевелю губами, ощущая полную беспомощность и, вопреки всему, нарастающее зудящее возбуждение внизу живота.
Аккуратно пытаюсь высвободиться еще раз. Не пускает. Псих...
Сколько так можно? Ну не кончить же он так собрался?!
"Расслабься" - снова артикулирует Лёва, дергая уголок губ вверх в издевательской улыбке и...переводит взгляд на моего отца.
Что-то спрашивает, как ни в чем не бывало, а у меня так уши от бешено стучащего сердца заложило, что я ни одного слова не могу разобрать. Что-то про бригадира ремонтников, которые приступят завтра. При этом Лёвка прижимает к джинсам мою ступню так, что сквозь ткань я четко ощущаю пальцами ног очертания набухшей головки, подрагивающей от стимуляции.
Он серьезно...?
- Да не, он мужик хороший, нудный немного, но дело знает, только смотри, что бы обеденный перерыв на полдня не затягивали, они могут, - словно сквозь вату слышу голос отца.
Накрывает сюрреализмом происходящего. Промежность пульсирует, чувствую, как намокаю. Белье уже, кажется, насквозь.