Театральная импровизация проявит вашу самость
Театр импровизации подразумевает одновременное выполнение участниками действа функций драматурга, режиссера и актера. Причем делают они это без всякой подготовки, ориентируясь на текущий момент. В сущности, это процесс создания всего спектакля, включая сюжет, характеры, отношения и смыслы, на глазах у зрителей в реальном времени.
Обычно техники импровизации широко используются в театральной педагогике для подготовки актеров сцены, кино и телевидения и могут являться важной частью репетиционного процесса. Это так называемый этюдный метод, когда перед студентом ставится задача «я в предлагаемых обстоятельствах». Выполняя этюд, студенту необходимо сымпровизировать действия и речь, логически вытекающие из его характера и заданной ситуации. Но это также и полноценное шоу. По всему миру существуют импров-коллективы, создающие свои спектакли в единственном экземпляре и исключительно для тех зрителей, которые собрались в зале. В этой главе мы предлагаем театральную импровизацию как оригинальный метод саморазвития.
Для того чтобы стать актером такого театра, не требуются профессиональное образование и заученные приемы, но необходимы смелость и готовность встретиться с самим собой и своей внутренней тенью. Ведь импровизация – это прежде всего принятие себя и других как единого, неделимого целого, контакт с собственными импульсами и ощущениями, способность жить в настоящем моменте времени.
Конечно, и в таком, казалось бы, бессистемном театре существуют определенные правила и актерские приемы. Например, в нем используются только воображаемые предметы и детали интерьера. Сначала все актеры находятся за пределами игрового пространства, но зрители их видят. После примерно минутной паузы один из участников представления выходит и начинает что-то делать, говорить, «заявляя» ситуацию. Остальные актеры, руководствуясь импульсом, по одному вступают в игру и должны поддерживать его. Без внимательного отношения к партнеру, умения слушать и слышать контакт между исполнителями не состоится и представление развалится.
Одно из ключевых понятий театра импровизации – изменение. Изменяться можно, лишь действуя, – внутренне, словесно и физически. Например, актер может изменять себя – переживать внутреннюю трансформацию, и это будет опосредованно воздействовать на партнера. Или же можно влиять на других исполнителей, выполняя актерскую задачу. Если вы трансформируетесь, а партнер упорно не хочет меняться, – нужно искать другие способы воздействия. Например, если история зашла в тупик, то игровым ходом может стать кардинальное изменение сюжета: «Ваше величество, принцесса умерла!» Это новое событие, иная отправная точка развития темы называется «слом».
Как видите, для того чтобы играть спектакль без сценария, необходимы раскрытие личной харизмы, расширение собственных границ сознания, развитие интеллекта, личной энергетики и коммуникативных навыков для работы с партнерами по сцене – совсем как в жизни. Не будем углубляться в формы импровизации и театральные приемы, ведь нам здесь интереснее разобраться, что именно эта практика помогает «прокачать» в области нашей психики.
Михаил Пайкин, тренер-импровизатор с 20-летним стажем, высказывается на эту тему так:
«Я всегда говорил, что разницы между импровизацией и психотерапией нет, потому что первая и есть самая лучшая психотерапия. Когда от вас требуется быть спонтанным, ярким, уверенным, интересным самому себе, когда вы, проявляясь на полную катушку, чувствуете свою природу, это и есть незаметная психотерапия. Для того чтобы играть весь спектр человеческих эмоций, нам важно его принять, а когда мы это делаем, то исцеляем себя.
Люди боятся, когда в них пробуждаются чувства. Потому что главное, чего они в своей жизни избегают, – это болезненные чувства. Когда им говорят, что в них будут пробуждаться эмоции, – это вызывает опасение. Вдруг пробудятся негативные чувства, а я не хочу с ними жить! Поэтому я бы сказал, что театр импровизации создает и закрепляет три важных навыка взаимодействия со своими чувствами: 1) глубоко понимать свои чувства, внимательно и точно смотря внутрь себя и ясно видя их как на ладони; 2) замечать те чувства, которые мы подавляем. Видеть в себе то, от чего мы бежим и что отвергаем, – любить это, принимать и разрешать этому проявляться; 3) понимать природу трансформации своих чувств. Знать и уметь трансформировать не только свои чувства, но и чувства партнера по сцене.
Самое большое препятствие для развития нашей личности и раскрытия творческого потенциала – это страх неизвестности. Он мешает нам покидать зону комфорта, делать то, что мы никогда не делали, и получать то, чего мы никогда не получали. Поэтому мы начинаем наш путь развития в театре импровизации с трансформации этого самого главного страха. Мы можем превратить страх неизвестности в состояние приятного предвкушения, и тогда по принципу вибрационного соответствия мы начнем притягивать в свою жизнь еще больше приятных событий. Когда мы вибрируем на частоте страха, то словно привлекаем в свою жизнь все то, чего боимся. Стоит нам начать излучать ощущение удовольствия и предвкушения – и наша жизнь меняется к лучшему».
Но при чем тут ASMR-контент? О его целительных свойствах для зрителей мы уже говорили. Но следует упомянуть и о невероятных личностных результатах, которые получают сами авторы от своего творчества. Если рассматривать каждый YouTube-канал как театр одного актера, то вы увидите прямую связь с жанром театральной импровизации. Ведь действа, разворачивающиеся перед зрителем, в большинстве случаев не имеют четкого плана или сценария.
Не существует и инструкции о том, как стать ASMR-артистом или вызывать этот эффект, как добиться популярности. Авторам приходится выходить из зоны комфорта, постоянно «прощупывая» себя и зрителя. Этот творческий процесс происходит по наитию – обычно блогер не имеет театрального образования или каких-либо знаний по стимуляции ASMR. Ему приходится двигаться навстречу самому себе и искать свой истинный творческий голос и стиль. Но, как и в импровизации, здесь невероятно важен зритель – просто контакт с ним отложен во времени. Найти зрителей, с которыми вы будете по-настоящему на одной волне, – огромный дар для ASMR-художника на его тернистом пути самоисследования и самораскрытия.
АЛИСА В СТРАНЕ ASMR – ОСТОРОЖНО! ЧУДЕСНЫЕ МУРАШКИ МОГУТ СВЕСТИ ВАС С УМА
Глава 8Хоррор в качестве психотерапии
Хоррор в жизни людей в той или иной форме присутствовал всегда. Наши предки всерьез верили в колдовство, злых духов, оживающих мертвецов, пытались защититься от них с помощью бытовой магии. Многие сказания и легенды были довольно страшными и кровавыми, и даже детские сказки типа «Красной Шапочки» до нас дошли уже в адаптированном виде. Все эти истории нашли свое отражение в литературе. Элементы ужастиков можно встретить еще у Гомера в «Илиаде» и «Одиссее». Еще больше их в пьесах того же Шекспира. Не говоря уж о многочисленных готических романах более позднего периода. А первые фильмы ужасов стали появляться в конце XIX века, практически одновременно с появлением собственно кинематографа.
Подготовка к апокалипсису
Спрос на хоррор всегда имелся – и столетия назад, и в наше время. Например, по статистике, с начала пандемии коронавируса резко возросла популярность романов Стивена Кинга, признанного «короля ужасов».
Кстати, с эпидемиями связаны темы многих ужастиков. И неудивительно, что люди решили их перечитать. Например, у того же Стивена Кинга есть роман «Противостояние», впервые изданный в 1978 году, в котором рассказывается о «переделе» человечества под влиянием некоего «супергриппа»…
Другой американский литератор, Дин Кунц, якобы предсказал в 1981 году в книге «Глаза тьмы», что в китайском городе Ухане появится новое биологическое оружие в виде вируса…
А наша отечественная писательница Яна Вагнер в 2011-м опубликовала роман «Вонгозеро», герои которого пытаются выжить в условиях глобальной вспышки таинственного смертоносного респираторного заболевания… Есть еще довольно страшный рассказ Людмилы Петрушевской «Гигиена», написанный в 1990-е, о котором сейчас многие вспомнили…
Если мы читаем ужастик на тему, схожую с реальной ситуацией, то наверняка проводим параллели. Но ужастик на то и ужастик, чтобы нагнетать обстановку. Например, мы видим, что в нынешнем положении все не так страшно, – да, люди умирают, но не в таких больших количествах, как в книжке или фильме, и жить все-таки можно.
Уже упомянутый Стивен Кинг совсем недавно заявил, что, читая или смотря ужастики, человек понимает: его проблемы далеко не так серьезны, как те, что описаны в книге или фильме. Ну, сидим в изоляции, ну, ограничены в передвижениях, ну, есть риск заразиться… А если бы вы оказались на улице без всякой защиты против целой армии оживших мертвецов? Если бы ваши близкие превратились в зомби? Или вас стал бы преследовать маньяк? Если бы вы стали жертвой зловещего магического ритуала? Или очутились бы в мире, пережившем ядерный взрыв? Или на Землю явились бы пришельцы и начали бы всех порабощать?
Сюжеты ужастиков построены как раз на том, чтобы читателю или зрителю стало страшно, чтобы напугать его по полной программе. Поэтому ситуация обычно утрируется. Конечно, и в реальной жизни происходит немало несчастных случаев, преступлений и прочих негативных событий, но их все-таки меньше, и их сюжеты, как правило, не так затейливы, как в случае с виртуальными ужасами.
Кстати, человек, который ранее уже освоился в «культурном пространстве» ужастиков, психологически все же является более подготовленным к тем «голливудским триллерам», которые могут поджидать нас в реальности. Он будет осознавать происходящее как нечто уже знакомое, но в более мягком варианте.
Спастись в лабиринте
Довольно популярны и различные аттракционы, стимулирующие у посетителей чувство страха. В частности, «комнаты ужасов» или квесты на эту тематику.
Вам могут предложить пройти по затемненному лабиринту, где вас будут поджидать ведьмы, вампиры, скелеты, привидения, а вдобавок за вами еще и станет гоняться маньяк… И спастись от него вы сможете, лишь выполнив задания квеста.
Некоторые очевидцы рассказывают: все выглядит настолько натурально, что сложно провести грань между реальностью и игрой. К тому же актеры порой специально импровизируют и отходят от сценария, чтобы еще больше напугать посетителей, вплоть до применения к ним физического воздействия.
Вот эпизод из романа Анны и Сергея Литвиновых «Любить, бояться, убивать», в котором главные герои участвуют в одном из таких квестов:
«Страшный мужчина ловко прыгнул вслед за мной, отшвырнул нож, немедленно пристегнул мои руки-ноги к вделанным в пол кольцам и спросил, почти ласково:
– С чего начнем? Иголочки под ногти? Или сразу пальчики ломать?
Он отошел к подсвеченному стеклянному столу, где в изобилии обнаружились пыточные инструменты. Вернулся со зловещего вида щипцами. Ухватил ими, пока не больно, указательный палец. С неприятным сладострастием пояснил:
– Сейчас чуть-чуть поверну – и он хрустнет…»
Но литературный вымысел есть литературный вымысел. В большинстве случаев границы безопасности не нарушаются, и все ограничивается лишь эмоциональным воздействием.
«Кошмарная» медитация
Вопросом воздействия на человеческий мозг ужастиков, а также различных «аттракционов страха» недавно заинтересовались ученые из Питтсбургского университета (США). Свое исследование они проводили на посетителях одной из так называемых «комнат страха». Участников попросили ответить на ряд вопросов, касающихся их психологического состояния. Помимо опроса, организаторы до и после посещения аттракциона сделали всем испытуемым энцефалограмму мозга.
Казалось бы, столкновение с ужасами должно было повысить у людей уровень тревожности и сделать состояние психики нестабильным. Однако выяснилось, что все с точностью до наоборот.
Когда ученые проанализировали результаты опросов и энцефалографии, то оказалось, что уровень тревожности и даже усталости у участников заметно упал после того, как они побывали в «комнате страха». И чем больший испуг ощущали посетители во время аттракциона, тем лучше они себя чувствовали впоследствии. Более того – практически у всех снизились показатели мозговой активности.
Исследователи полагают, что посещение «комнаты ужасов» дает эффект, схожий с медитативным. Процесс медитации обычно направлен на то, чтобы позволить мозгу расслабиться и прийти в состояние равновесия. Здесь тоже происходит нечто подобное.
Но отчего людей так привлекают сюжеты о вампирах и призраках? «Это экзистенциальные переживания, прикосновения к смерти, – делится психолог Дмитрий Евдунов. – У нас у всех есть переживания, которые находятся за гранью понимания, – смерть, например. Мы не можем ее понять. Но она привлекательна своей неизбежностью. Ты же все равно рано или поздно с этим столкнешься. А все вампиры, маньяки с бензопилами и проч. – это просто „символы“ смерти.
С одной стороны, это соединение с очень глубоким хаосом – так называемые хтонические переживания, когда ты прикасаешься к чему-то запредельному и неизвестному. С другой – ты всегда это контролируешь. То есть ты можешь сунуть пальцы в розетку, зная, что тебя точно не убьет».
Ужасы и ASMR
Итак, людям порой хочется контакта с сильными эмоциями, к которым у них может не быть доступа в реальной жизни. В мире ASMR-контента очень много поджанров, и даже внутри ASMR-сообщества некоторые из них порой вызывают непонимание. Одно из таких спорных направлений – ASMR-контент, тематика которого связана с насилием. Это очень условная классификация: скорее, к этой группе следует отнести все ролики, в которых зрителю предлагают «прожить» ситуацию, когда он оказался в опасности или лишен воли. Например, в видео, где разыгрывается ASMR-kidnapping (похищение), вы можете ощутить себя в роли жертвы, которую схватил и пытает маньяк, секретный агент, сумасшедшая подружка…
Да, все это происходит по ту сторону экрана, но глядя на это, зритель обязательно будет испытывать соответствующие эмоции. Возможно, страх. Возможно, возбуждение. А может, и то и другое, да еще на них наложится ASMR.
ТЫ ЗАХВАЧЕН В ПЛЕН – ДОПРОС С НЕСТЕРПИМЫМИ МУРАШКАМИ
Попробуем разобраться, откуда берется такая реакция.
Во время просмотра ASMR-контента, несмотря на потребность соединиться с некими своими разрушительными, «запретными» фантазиями – например, о жертве, за которой охотится маньяк, – все равно какая-то часть нас знает, что это безопасно. Человек получает возможность реализовать свои тайные потребности, осуществление которых в реальной жизни запрещено, либо ограничено, либо невозможно в принципе. Например, мы можем побыть какое-то время в состоянии, когда наслаждение соединяется со зверским насилием, попробовать его вкус… Вырваться из-под контроля и нарушить запреты – мощный стимул для удовольствия. При этом причудливым образом удовлетворяется наша потребность в свободе и контроле – мы можем в любой момент «выйти из игры». Этот принцип действует и в сексуально-ориентированных практиках, связанных со страхом, болью и ментальными унижениями – там всегда есть так называемое стоп-слово.
«Почти все „запретные триггеры“ связаны с половой потребностью, – считает Владислав Лех. – Сексуальное поведение в современном обществе, несмотря на отмену многих архаичных норм и правил, тем не менее до сих пор является одним из самых морально и эмоционально „зарегулированных“. Масла в огонь подливают социальные шаблоны „романтической любви“ и „нормальной семьи“, которые во многих аспектах противоположны нормальной человеческой сексуальности. Все это выливается в мощное желание людей сублимировать нереализованные половые потребности – в том числе через преодоление запретов. Это дает мощную эмоциональную разрядку и удовлетворение.
Возможная причина получения удовольствия от таких практик, как садизм, мазохизм, пытки, часто связана с насилием, пережитым в детстве или в иные периоды жизни. По разным причинам человек может испытывать к насильнику смешанные чувства: например, любовь и ненависть одновременно, что ведет к образованию парадоксальных стимулов для получения удовольствия – как садизма, так и мазохизма. В любом случае тут затрагиваются базовые потребности в родительском и детском поведении (наказание и принятие наказания), а также в обороне (отложенная месть или защита).
Часто отмечается желание людей сильных и властных оказаться в зависимой роли слабого и униженного. Здесь проявляются как нереализованная биологическая потребность в детском поведении (получение заботы и защиты), так и потребность в свободе. Те, кто облечен властью, скованы правилами и ограничениями иногда более жесткими, чем обычные люди. Вырваться из этих границ хотя бы на время – большое удовольствие».
Любопытно, что в ASMR-контенте, посвященном хоррору (в отличие от фильмов ужасов или жесткого порно), присутствует очевидный разрыв между полярностями. Если убрать звук и смотреть только на движения артиста, то в них мы по-прежнему будем видеть нежность, привлекательность, плавность, как и в классических ASMR-видео. А вот если отслеживать эмоциональное состояние участников и слушать текст, то посыл будет совсем иным. Почему людям хочется это смотреть – неоднозначный вопрос, который нужно изучать.
Бывает, что ASMR-артист позиционирует себя агрессивно, но звуки и текст выдают в нем «причинителя удовольствия».
«Это про то, что человек не может предаваться удовольствию просто так, – комментирует процессуальный терапевт Анна Ильичева. – У нас есть потребность в контакте, но для получения удовольствия требуется, чтобы нас как бы заставили его получать. Это похоже на способ „перехода через край“, выражаясь процессуальным языком».
Возможно ли предложить зрителю такой опыт, который приведет к ретравматизации? Это вопрос, требующий серьезных исследований. Люди смотрят кино, слушают музыку, читают книги – и это вызывает у них сильные эмоции. Похоже на то, что в человеке встроен природный «предохранитель», который оберегает его от глубокого контакта с теми вещами, к которым он не готов, или побуждает избегать таких стимулов, подобно тому как некоторые люди избегают смотреть фильмы ужасов или про любовь. Если стимулы, триггеры или ролевая ситуация вызовут у вас ощущение, что это «чересчур», то кнопка «выключить» оказывается доступной каждому. Ведь ответственность за то, какой контент мы потребляем, в конечном счете лежит на нас, зрителях.