– И тогда я написал твоему черному другу, – продолжил Яр. – Нашел его через твою страницу. И у него личка оказалась открытой.
– Он собирает послания от поклонниц, – опять влезла я. – У него много поклонниц.
– А ты не собираешь? – поинтересовался он, наконец-то отреагировав на мои слова.
– От поклонниц? – уточнила я невинно. – Мои поклонницы обычно обитают среди друзей друзей. Так что я не удивлена, что тут ты промахнулся. С кем не бывает.
Ярослав вздохнул.
Моя бестактность, судя по всему, очень его нервировала.
Но вот что интересно – разговаривая с ним, я чувствовала себя легко и непринужденно, как оторвавшийся от дерева листок. Я парила, поддаваясь воздушным потокам, и не переживала о том, что рано или поздно достигну сырой земли, где чей-нибудь ботинок сломает меня пополам.
Я была самой собой. Не племянницей, не дочерью, не соперницей, не возлюбленной. Собой.
Наглой девчонкой с безнадежными мечтами.
– Буквально десять минут назад Влад дал мне твой номер, – произнес наконец Ярослав. – Скрипя своей черной душой, но все-таки дал. И поэтому я тебе звоню.
– Потому, что Влад дал тебе мой номер? – уточнила я.
– Потому что мне нужно было знать, как ты, выбралась ли из той ловушки. Но теперь я понимаю, что выбралась.
– Да, – согласилась, – выбралась. Через пару часов после тебя. И добралась до дома. А ещё этой ночью кто-то вернул мне мои вещи… Те, что остались у Янтарной. Надо будет спросить у отца. Мне кажется, это он. А ты сам как? – встрепенулась я. – Влад говорит, что встретил тебя.
– Встретил, – Ярослав хмыкнул. – Я еле успел спастись.
– Влад добрый, – вступилась за него я.
– Все бы были такими добрыми… Кстати, в сообщении он намекнул, что ты спрашивала обо мне прежде. И именно поэтому он все же дал мне твой номер.
– Ну да, – не стала отрицать. – Спрашивала. Беспокоилась. Ведь ты, как самый умный, опять куда-то влип по моей вине. Как я могла не беспокоиться? Я и за Вику переживала.
– А, – пробормотал он. – Та ещё истеричка ваша Вика. И что с ней?
– Все нормально, – ответила я. – Но после возвращения я с ней не виделась. И не хочу.
– Я тебя понимаю.
Пару мгновений Ярослав молчал, потом предложил вдруг:
– Слушай, может, встретимся сегодня?
– Зачем? – уточнила я скептично.
– Повторить, – Яр фыркнул. Издевается!.. – Ладно. У меня есть некоторые догадки и вопросы… И обсуждать их по телефону – мне кажется, не самое гениальное решение. Вечером я буду свободен. И ты, мне кажется, тоже.
– Я никогда не буду свободна, – призналась я.
Но на прогулку все-таки согласилась, и ровно в шесть мы с Ярославом договорились встретиться на том самом месте, где столкнулись лбами перед шабашем. Яр говорил, что в моем районе знает только его, потому что сам живет на другом конце города. А к тому пешеходному привели его, понимаете, дела.
И я уже почти собралась отключиться, как всегда, не прощаясь, но в самом конце разговора белый ляпнул:
– Лучше оскорбляй меня, сколько душе угодно. Но не будь больше такой равнодушной.
И отключился. Гад такой.
До ужаса не люблю людей, что пудрят другим мозги: говорят загадками и оставляют их без пояснений. А ты ходи потом, страдай…
Ходи и страдай.
Я поднялась с кровати и пошла собираться. Школу никто не отменял, хотя отменить ее было бы справедливо. Но попробуй скажи это моему отцу! На смех поднимет. Перетрудилась доченька, ага. Бедняжка.
У него свои методы воспитания, и жалость к ним не относится.
– Ведь так, Хомячидзе, мой зайчик? – спросила я, садясь к клетке.
Хомячидзе выполз из пластмассового домика и посмотрел на меня глазками – черными жемчугами.
Ведь так.
***
Осень – это нечто большее, чем просто красное, желтое и черное.
Это ещё серая дымка, коралловый закат и темно-зеленая листва, которая никак не хочет увянуть; это тепло, которое не обжигает, а прощается, и осторожный холод, пока что не осмеливающийся коснуться души.
И это конец, но в то же время начало.
Вся моя жизнь – и начало, и конец.
Школьный день прошел насыщенно. Я не была в школе всего лишь два дня, но на уроках мне казалось, будто я прогуляла, по меньшей мере, месяц. Учительница истории напрочь завалила меня на зачете, а на физкультуре я сама завалила кросс, прибежав предпоследней. Биологичка очень возмущалась тем, что я пропустила консультацию. Классная руководительница, она же величайший математик всех времен и народов, весь день ходила за мной по пятам и требовала заявление от родителей до тех пор, пока я, спрятавшись в туалете, не сотворила ей это заявление и подписала вместо отца. За годы обучения я мастерски научилась изменять подчерк и подделывать подпись. И это я сейчас не намекаю на то, что часто прогуливаю. Судьба такая…
Вика, к слову, в школу не пришла.
И я даже догадываюсь, почему.
Так вот, я была даже рада, когда смогла оторваться от домашки, которая уже звенела в голове, и отправиться на встречу с Яром.
Правда, в этот раз я была в кроссовках, а не в туфлях, но вышла с запасом, и поэтому уже в семнадцать сорок шесть стояла возле пешеходного и смотрела вокруг.
Светофор подмигивал мне то красным, то зеленым.
Люди смотрели недоуменно. Чего, мол, стоишь? Но это вообще-то было мое дело, стоять или нет. И всех неравнодушных я награждала высокомерным взглядом. Хотя сегодня, да, у меня не было стрелок на глазах, выразительных бровей, ярких губ и скул, и особо выразительно я не смотрелась. Однако ещё утром я замазала круги под глазами, и поэтому не должна была выглядеть пугалом.
Яр – он не Влад.
Влад бы заявился сюда ещё в половину шестого и ждал бы меня, чтобы, не дай Всевышняя, я не стала ждать его. Влад очень не любит, когда его ждут. А вот Яр, видимо, относится к этому спокойно. Белый, что с него взять…
Когда часы на телефоне показали ужасающие три минуты седьмого, у меня зазвонил телефон.
Говорил маг.
В этот раз я ответила первой:
– Только не говори, что ты заблудился.
– Я заблудился, – сказал Яр. Мне показалось, что он разговаривает на ходу. – Нет, правда. Ты уже там?
– Я тут уже пятнадцать минут, – призналась я. – То есть шестнадцать. Ой, семнадцать…
– Виноват, – отозвался он. – Но все же подскажи. Вот я вышел на остановке, и…
Я терпеливо объяснила Ярославу, как ему подойти ко мне, и уже через пару минут увидела, как он заворачивает за угол.
Честно говоря, я думала, что это будет сложнее.
Но Ярик оказался молодец. Ещё не потерян для этого города.
Он тоже меня увидел. Махнул рукой. Я величественно кивнула в ответ. Ещё бы я махала каким-то там белым…
Яр был как тогда, несколько дней назад, перед шабашем. Красивый, если смотреть объективно. В своем ненаглядном пальто и темных джинсах. С открытой головой.
А на мне была короткая зеленая куртка и леггинсы. Ну, ещё и кроссовки. И лохматый хвост, скатившийся с макушки куда-то к затылку. Встретились два слоя общества: Яна из среднячков и аристократ-Ярослав. Угадайте, над кем будут больше смеяться? А кого пожалеют?..
Яр почти приблизился ко мне, и я соизволила сделать пару шагов к нему навстречу.
Когда между нами оставалось чуть больше метра, он остановился, и я тоже замерла, поругав себя, что чуть не приблизилась к нему вплотную.
– Ну привет, – пробормотала я. – Вы же, белые, любите приветствия.
– Ну привет, – отозвался он. И заметил: – Я спокойно живу и без них.
Я чуть склонила голову, рассматривая его, и не выдержала:
– А ты чего такой красивый?
– Я таким родился, – заметил Ярослав с гордостью. И перевел стрелки на меня: – А ты чего?
– Чего я чего? – поинтересовалась я. Собрались высококультурные люди и давай чегокать, как гопники на лавочке.
– Чего такая красивая, – пояснил Яр.
– Это ты так пытаешься заявить, что я не соответствую твоим внешним идеалам красоты и смотрюсь рядом по-нищенски? – уточнила на всякий случай.
– Нет, – он помотал головой. – Это я делаю тебе комплимент.
Я неловко рассмеялась.
И стала вспоминать, когда меня в последний раз называли красивой. Даже если и в ответ.
Зря вспоминала! Потому что в голове почти сразу всплыло письмо, накатанное Владом в конце летней охоты на нечисть. Оно у меня до сих пор на старом телефоне хранится. Смелости удалить не хватило.
Вот там да. Там Влад называл меня красивой.
Но его можно понять и простить. Голову мальчика задурманили гормоны, он придумал себе, что влюбился, и объектом его влюбленности стала я. Быть может, и потому, что в момент активации гормонов находилась рядом. И он придумал себе мою красоту.
А вот что ударило Яра, я не знала.
И чтобы не драться в ответ, предложила ему пройтись вдоль улицы.
Ярослав на предложение никак не ответил, о чем-то серьезно задумавшись, и я, не дожидаясь соглашения, пошла сама.
А Яр побрел следом, по непонятным причинам не слишком довольный моим решением.
– А может быть… – заявил он спустя секунд тридцать молчаливой прогулки. – Мы куда-нибудь зайдем?
Я покосилась Яра – он шел справа, со стороны дороги, и будто даже загораживал меня от шума проносящихся машин, хотя метра девяносто в нем явно не было.
Мы остановились возле пешеходного, но не того, возле которого собирались встретиться, а у его соседа.
– Я не хочу никуда заходить, – призналась я. – Только что вышла из дома. Меня там заданиями завалили… Слушай, а как твоя учеба? – осенило меня. – Так ли тяжела жизнь будущего медика, как ее малюют? Хотя я слышала, что вам там спать некогда, а ты ещё умудряешься гулять… и прогуливать.
– Терпимо, – отозвался Яр. – Справляюсь. Может быть, через несколько дней это поменяется, с ног на голову и едва-едва в то же время, ну а пока…
– Почему?
Не слишком мне вдохновили Яриковы намеки.
Но он не успел ответить – светофор загорелся зеленым, и мы поспешили перейти через дорогу. Мне вообще нравятся пешеходные в больших городах: красный горит полторы минуты, а зеленый пятнадцать секунд, и за это время тебе нужно пролететь двадцать метров и остаться в живых.