роговорила Ольга Сергеевна.
– Это был не единственный случай?! – У Жени даже глаза на лоб полезли.
– Нет. Но он пообещал все оставить как есть. И я поверила. А потом дня через два позвонила Аня. – Женя незаметно для себя вытянулась струной, склонившись к Ольге Сергеевне и крепко сжав ладони. – Она сказала, что Костя все два дня почти не разговаривал с ней. Сидел в детской комнате Димы. Думал о чем-то, ходил взад-вперед и никого к себе не пускал. А сегодня с утра позвонил куда-то, ни о чем не говорил, а просто оделся и уехал. А у Анюты предчувствия плохие, как бы с ним чего не случилось. А потом позвонили из полиции. Сказали, Костя убит.
– Как же это случилось?
– Оказывается, он поехал домой к докторше, которая операции проводила. Хотел заставить ее признание во всем написать. Что там было на самом деле, неизвестно, но полицию вызвала сама врачиха. Костя был уже мертв. Его ножом зарезали. Муж этой докторши. Сказали, что это была самооборона, что Костя напал на докторшу. Муж попытался ее защитить.
– Но я так поняла, что его посадили надолго? – недоуменно спросила Женя, чьи сведения об этой истории были явно слишком поверхностны.
– Племянник Анин помог. Тот, которого убили, Сергей. Когда Костя погиб, он примчался из Петербурга, не знаю, что уж он там сделал, на кого надавил, но в итоге дело о смерти Димы все равно навсегда закрыли. Зато мужа той докторши посадили за убийство. Ни о какой самообороне речи на суде не шло, – твердо проговорила Ольга Сергеевна.
– Как же так? Ведь судя по всему, это действительно была самооборона. Или… он стал козлом отпущения в истории со смертью Димы? Мы сажаем убийцу вашего мужа, чтобы вы наконец-то заткнулись и прекратили расследование обстоятельств смерти вашего сына? Так, что ли? – заключила Женя после некоторых раздумий.
– Видимо, – пожала плечами Ольга Сергеевна. – Аня была в таком состоянии, что я просто не решалась лезть к ней с вопросами. С племянником я и вовсе была незнакома. А вскоре он забрал Аню в Петербург, и правильно сделал, она бы умерла тут от тоски и воспоминаний.
– А как же могилы? Кто за ними ухаживает? – Женя удивилась, как это русская женщина решилась покинуть родные могилы.
– И Дима, и Костя были кремированы. Она просто забрала урны, и все.
– Знаете, Ольга Сергеевна, то, что вы рассказали, просто ужасно. И я понимаю ваш испуг и нежелание в это вмешиваться. Но я журналист и просто не могу оставить все так, как есть. Со времени смерти Димы прошло уже четыре года. Вполне возможно, что тот, кто раньше был на коне, уже утратил свое влияние или стал более уязвимым. Да и докторша эта продажная так и не ответила за свои деяния. Я хочу попробовать раскопать это дело. Вас, конечно, нигде упоминать не буду, – успокоила она уже побледневшую Ольгу Сергеевну. – Но мне надо с чего-то начать. Имя докторши, которая оперировала Диму. Фамилия судьи, которая выносила приговор ее мужу. Следователь, который занимался делом Димы. Любые сведения. А самое главное, вы не знаете, куда делись те материалы, которые успел собрать перед смертью Константин Петрович?
– Столько времени прошло. Я, признаться, всячески старалась забыть эту историю, – покачала головой Ольга Сергеевна. – Где могут храниться материалы, не знаю, у Ани, наверное? Фамилию этой докторши я помню, а вот имя забыла. Дробышева, и фамилия у ее мужа была такая же. Знаете, я тогда с Аней на суде была, когда дело об убийстве Кости разбирали, так вот она там ни разу не появилась! Представляете?
– Ну, надо же! Ведь муж ее защищал! Что же она за дрянь такая? – горячо высказалась Женя.
– Что ей муж, если она людей за деньги убивала? – философски заметила Ольга Сергеевна.
– Да уж, действительно, – сообразила девушка. – А в какой больнице она работала?
– В НИИ трансплантологии имени Бурлакова[7].
– Интересно, она там все еще работает? – делая себе пометку, спросила вслух Женя.
– Нет. Ее уволили. Мне кажется, это тоже случилось лишь благодаря Сергею. Но ко времени суда над ее мужем она там уже не работала, – уверенно произнесла Ольга Сергеевна.
– Могла вернуться. Все равно проверю, – решила не упускать шанс Женя.
– Конечно, все может быть, – согласилась пожилая дама. – А вот имен судьи или следователя я, простите, не запомнила. Да и не до того мне было.
– Конечно. Я это попробую сама узнать. А вот не помните ли вы имени того самого пациента, которому пересадили почку Константина Петровича? Ведь факт пересадки именно его почки было очень легко доказать, проведя ряд анализов. Наверное, поэтому они так дергались? – сообразила вдруг журналистка. – Или, может, вы хотя бы помните, кем он был? Политик, бизнесмен, артист?
По лицу Ольги Сергеевны было видно, что в ней идет мучительная борьба, и страх в этой борьбе явно перевешивает все прочие мотивы.
– Ольга Сергеевна, вы мне столько уже рассказали, что фамилия этого человека – простая формальность.
– Извините, Женя, но пять лет назад из-за него погибли два хороших человека, семья была вынуждена эмигрировать в Израиль, а моя дочь едва не осталась на всю жизнь инвалидом. Я не знаю, где сейчас находится этот человек и чем он занимается, и знать не хочу. Вы можете на меня обидеться, или счесть меня трусливой эгоисткой, но больше я вам ничего не скажу. – Хотя эти слова были сказаны тихим спокойным голосом, но прозвучала в них такая категоричность, что Женя настаивать или уговаривать не решилась.
В конце концов, у нее была назначена еще одна встреча, вполне возможно, что другая подруга Анны Павловны меньше пострадала от этой истории и окажется более разговорчивой.
Но, вероятно, Женино везение в Москве на этом закончилось. Потому что Алла Генриховна сразу честно и открыто заявила Жене, что уже разговаривала с Ольгой Сергеевной и ничего нового к этой истории добавить не может.
Что же теперь делать? Женя сидела на скамеечке в каком-то сквере недалеко от метро «Новослободская» и думала. И так ей отчего-то стало неуютно и одиноко в этом огромном, чужом, страшном городе, что немедленно захотелось домой. В Петербурге наверняка таких ужасов никогда не случается, твердила себе Женя, торопливо идя к метро, словно забыв о некоторых историях, которые она сама обнародовала несколько месяцев назад.
Впервые в своей жизни она столкнулась с миром неприкасаемых, защищенных деньгами, властью, живущих над законом. Конечно, она понимала, что Россия не Европа и не Америка, здесь на кого попало не попрешь. Но понимала она это абстрактно, издали. Конечно, она возмущалась, но опять-таки вяло, потому что ее лично дикие истории о беспредельной вседозволенности отдельных высоко взлетевших личностей не касались.
Вот теперь коснулись. И как она должна поступить? Пугливо спрятать голову в песок? Сделать вид, что ничего не случилось? Что не умер на операционном столе Дима Михайлов, не убили Константина Петровича, не погиб Сергей Кольцов и еще какие-то неизвестные ей пока люди, чьих родственников смог разыскать перед смертью Димин папа?
Что делать ей, Жене Потаповой? Она долго сидела на лавочке и думала, думала, думала.
В итоге ночным поездом Женька вернулась домой, всю ночь она тревожно ворочалась на полке, ей мерещились всякие ужасы, и, если бы не здоровенный парень, ехавший с ней в одном купе и, как выяснилось, служивший в Петербургском ОМОНе, она бы и вовсе просидела всю ночь, дрожа от страха и ожидая нападения неизвестных.
Глава 15
– Ну, Потапова!.. – не найдя подходящих слов, выразительно вытаращился на Женю майор Суровцев. – Вот вечно ты влипнешь! Ну что тебе не живется спокойно? – в сердцах бросил вилку на стол Петр Леонидович.
Женя, майор и Володя Скрябин сидели за накрытым столом в Женькиной скромной квартирке и приходили в себя после изложенного ею во всех подробностях отчета о собственной поездке в Москву.
Просидев полдня на скамейке в сквере возле станции метро «Новослободская», Женя пришла к выводу, что остро нуждается в совете людей умных, опытных и юридически грамотных. Причем консультация только одного человека ее не устраивала, ибо она могла быть субъективной. Ей хотелось выслушать мнения людей разных, по роду деятельности, по возрасту и складу характера. Людей, которым она доверяла. А потому, вернувшись домой, она позвонила Володе Скрябину и пригласила на домашний обед из пяти блюд, чтобы отпраздновать ее возвращение. Володя с радостью согласился. Об истинной причине визита Женя умолчала. Потом она позвонила Суровцеву и, не скрывая эмоций, рассказала, что попала в сложную ситуацию, ей очень нужен его совет, а потому она приглашает его вечером в гости и обещает накормить ужином. Майор хоть и без энтузиазма, но все же согласился.
Женя милосердно позволила голодным мужикам справиться с двумя первыми блюдами и закуской, а потом вывалила на них результаты собственных изысканий.
– Жень, – спокойным, в отличие от майора, голосом проговорил Володя, когда рассказ был окончен. – Я не понимаю, почему ты так волнуешься? История, конечно, жуткая, но такие в нашей стране не редкость. Поверь мне, я за свою практику всякого насмотрелся. В любом случае, что бы там ни было четыре года назад, к делу об убийстве Кольцова это определенно отношения не имеет. История о побеге Дробышева и его мести Кольцову сильно притянута за уши. Уж я бы на его месте скорее с женой захотел поквитаться. А происки высокопоставленных персон и того фантастичнее, – усмехнулся Володя, стараясь разрядить обстановку. – А следовательно, тебе вовсе не обязательно раскапывать эту историю. Марине она все равно не поможет, – спокойно закончил он и кинул себе на тарелку несколько рулетиков фаршированных кабачков.
– Да как же ты не понимаешь? – безмерно удивилась Женя, с недоверием глядя на беззаботно жующего адвоката, а она так надеялась именно на его поддержку! – Я журналист, я не могу просто так взять и бросить эту историю! Это моя работа – защищать тех, кому отказали в помощи даже правоохранительные органы! – И она в замешательстве взглянула на Суровцева, тот лишь закатил глаза. – И потом, с чего ты взял, что моя версия ошибочна? А вдруг убийство Кольцова все же связано с той давней историей? Например, Кольцов узнал, что высокопоставленный тип, которому пересадили Димину почку, вдруг потерял свое влияние, и попробовал свести с ним счеты. В смысле, Кольцов с типом. А в итоге сам погиб. Или врачиха решила отомстить Кольцову, разыскала и убила? Кто точно знает, что произошло на самом деле?