– С таких козырей заходим, – нашел секундочку для восхищения Рэй. – Проигрывать нельзя.
Хэйт перехватила взгляд Кена – в том сквозило сомнение. Предположила, что эльф предпочел бы сделать пробный заход, без убойных, но одноразовых «аргументов». Но и гному понять было можно. Столько времени угробили на это подземелье, что желание расквитаться с последним недобитым его обитателем поскорее – было более, чем объяснимо. Глава Ненависти это рвение разделяла.
…Не в меру импульсивная орчанка снова вопила что-то на грани поэзии и брани. Маленькая гномка с воинственным взглядом направляла на крылатого врага «големище». Летели стрелы, звенела сталь. Струны лютни и голос барда звучали под сводом, танцовщица превосходила саму себя в необузданности и грациозности движений.
Хэйт, как по заданной программе, активировала умения из стихии тьмы.
И отчаянно хотела плюнуть на всю эту магию, забраться в Маськино укрытие, разложить принадлежности для живописи – и писать эту битву. Не участвовать в ней, стать зрителем.
Это было неправильно по отношению к группе. Ребята и девчата выкладывались изо всех сил, рвали виртуальные жилы, проливали кровь. А ее нестерпимо тянуло к краскам и кисти…
Компромисс – вот, что требовалось.
– До раздвоения без меня, ребят, – виновато сообщила она группе. – Постараюсь управиться побыстрей.
Когда еще она сможет нарисовать всамделишного дракона в режиме боя? Сколько вообще в Тионэе драконов? И сколько из них – «урезаны», подогнаны под уровень драконоборцев?
Правильный ответ был: не важно.
Самописное стеклянное перо, подарок Стеклодува, заняло место в ее руке. Особый пергамент, который она по случаю купила в лавке всякой всячины, как ждал этого дня. Рисовать на нем что-то обыденное не поднималась рука. Для эскизов монстров из подземелий удобнее были одинаковые листы, которые потом соединялись в альбомы.
Быстрее!
Крылатый ящер, запертый в недрах горы, выгнул шею. Сейчас он взмахнет крыльями, взревет, и с потолка начнут сыпаться глыбы.
Красивый бросок Локи. В раскрытую пасть летит дымящийся ядовитой зеленью снаряд… Ударяется о сомкнутые зубы, падает, катится в сторону.
Барби впихивает дымовую пакость под брюхо Дракона. Уворачивается от удара лапой, от летящей сверху глыбы. Закрывается щитом, чтобы не попасть под град из летящих камней. Ревет похлеще того дракона.
Красивыми пируэтами и па уходит от каменюк демоница. Вал успел спрятаться под навес до того, как потолок начал падать обломками.
Рюк ныряет под приподнятое крыло. У него секунд десять, не больше, до того, как крыло хлобыстнет о чешуйчатый бок. Девять, восемь…
Огневой плевок в сторону гномы. «Големище» подставляет верхнюю конечность под удар. Из режима невидимости взрывается искрами Рэй: Дракон после «плевка» замер на мгновение, открыл такой удобный доступ к уязвимому месту под челюстью.
…Хэйт так и тянет сказать: под клювом. Улыбку никак не сдержать, хотя момент не особенно подходящий…
Хрустальное перо сверкает. Переносит на пергамент драконью мощь.
Резко бьет лапа, сжимает в когтях свою жертву. Монк отвечает полупрозрачным щитом и столбом света. Рык Дракона, рык Барби. Рэя швыряют в сторону, каким-то чудом он жив после хвата, сжатия, полета и удара о стену.
Автор чуда скромно накинул на «летуна» регенерацию. И выдал слабенький, но массовый исцеляющий ветер. Камнепад прошелся по многим, и общее лечение весьма кстати.
Голем завершил замах. Он силен, но неповоротлив, потому «козырь» из него средненький. Конечность шедевра инженерии бьет в чешуйчатую грудь. Удар даже со стороны выглядит страшным. Крылатый ящер пятится, а после – взмахивает обоими крыльями. Барби, Маську, Локи сносит порывом ветра. Собирает в компактную кучку, начинает подтягивать ближе к Дракону с каждым новым взмахом.
Новый рык. Страшнее, громче прежних. Результативнее: Ненависть замирает на местах, где кого рык застал. Рык и ошеломление, полученное впоследствии. «Плевок» перед собой. По всем троим, что так неудачно попали под драконью «притяжку».
Очищающее пламя!
Перо – в инвентарь, пергамент – на пол свободным падением. Почему на пол, не в инвентарь? Пальцы спешат к пиктограммам, помеха – незавершенный рисунок – отбрасывается, чтоб не потерять и доли секунды.
Регенерация и длань обожженной гномке, лечение авантюристу. Орчанка «жирненькая» по броне и здоровью, не запечется так быстро в собственном соку, дотянет до нормального монашеского исцеления.
Ошеломление, хоть и недолгое, четыре секунды всего, но его не снять дланью очищения.
Свет над Локи – это Монк очухался. Когти мрака, тлен и призыв изначальной тьмы. Урон лишним не будет.
…И можно вернуться к рисунку…
Глыба, летящая от голема к Дракону. Неизящный взлет чешуйчатого тела. Круг вдоль стен. Этот зал хоть и больше предыдущих обиталищ мини-боссов часового механизма, но и не со стадион размером. Круг получается маленький.
Хэйт невольно сравнила этот круг с полетом своих пернатых внутри клетки, пока они не выпущены летать по комнате. Клетка не круглая, прямоугольная, но сравнение довольно точно.
Туша шумно приземляется. Голем подпрыгивает, вбивает кулаки и стопы в пол. Дракон Двенадцатого Часа заваливается на одно крыло.
К крылу второму тут же мчат Рюк с Рэем. А Локи снова что-то швыряет в разверзнутую пасть. Попадает: из пасти валит сизый дым, а шкала здоровья летучего монстра тает на глазах.
Звучат бардовские бравурные аккорды.
Дракон выравнивает тело, скидывает с себя надоедливых «мошек» с клинками. Запрокидывает голову.
Ровно в точку под челюстью влетает брошенное орчанкой копье.
– Длинношеее, выкуси! – ликует страж. – А то ишь, воробей, расчирикался.
…Перо в руке Хэйт ускоряется, наносит один за другим штрихи на пергамент. Каждую чешуйку не выписать, бой скоро перейдет в самую сложную стадию, и нужно успеть воплотить эту окрыленную свирепость. Олицетворение фэнтези – огнедышащее разъяренное чудище.
Не успеть: голем сводит свои длинные ручищи на шее крылатого ящера.
Клубы дыма и гневные вопли вырываются из драконьей пасти. Разбежавшись, Маська запрыгивает на руку голема, по ней, как по мостику, добегает до шеи. За нею вприпрыжку мчит снежный барс.
Два прыжка: изящный и не особенно. Хэтти грациозно приземляется на голову чудовища. Гномка чуть промахивается, почти летит мимо, и… ухитряется вогнать топор между острых зубов Дракона.
Тот – замирает, он готовится к раздвоению.
«А гномок тоже раздвоит?» – мелькает шальная мысль у художницы.
Когти снежного барса вонзаются в глаза монстра.
Рев, грохот, мешанина из рвущегося на свободу Дракона, незыблемого, что та скала, голема, «бесполезного меха» Хэтти, и гномьего тельца. Маську мотает из стороны в сторону, но руки продолжают стискивать древко топора.
– Жара, моя девочка! – умудряется перекричать рев мини-босса гнома.
…Снова летит на пол пергамент. Перо сменяется посохом…
Замысел гномки ясен: сбить вызов двойника. Сбить уроном, обилием атак. Так, чтобы фаза раздвоения была упущена.
Могло сработать. «Козырь» в виде голема не выпускал из тисков врага, и вся группа выдавала все, на что способна.
Присоединилась к раздаче тумаков и Хэйт. Чешуепортацией отправился к чешуйчатому покрупнее Геро. Сама адептка обратилась к стихии тьмы.
Дракон снова рыкнул. Заработал лапами и крыльями, срывая и сбивая с себя «кусачих насекомых». Плевок, удар крылом, плевок – и левая кисть «големища» виснет, выходит из строя.
Тварь дергает шеей, высвобождаясь из захвата. Хлопает крыльями, поднимается в воздух. Ревет – торжествующе, неистово.
И раздваивается.
Самое обидное, что Маськин замысел удался: на половине бара здоровья «зависания» с раздвоением не произошло. Оно случилось на снятых трех четвертях хп, зато без подготовки. Мгновенно. В полете.
Первым погиб Геро. Детеныша гидры размозжило камнями: Дракон и его дубль вызвали камнепад, будучи под потолком.
Хэйт дернула за рукав танцовщицу, чтобы скрыться с ней вместе под навесом. Отпрянула в последнюю секунду: прямо на них с Хель спикировал ящер. В приземлении он задел стену и навес укрытия. Отвлекся, чтобы пыхнуть жаром в сторону обломков.
Так группа потеряла Вала.
Где-то под завалами осталась и Салли, вызванная ради «дыма», на тот случай, если ее владельцу понадобится экстренно переместиться. Теперь такой возможности у Рэя не было.
…Барби и Мася кидаются наперерез тому из Драконов, что прикончил барда. Голем встречает грудью и единственным рабочим кулаком второго крылатого. К нему же устремляются парни (все, кроме монаха): счастливая монетка Локи выбрала цель.
Две драконьих головы разом выбирают самого безобидного из противников. Скидываются по «плевку». Хэйт пытается противостоять, удержать здоровье главного лекаря группы, но твари неумолимы. Распихивая крыльями и лапами атакующих, обе копии рвутся к монаху.
– Беги, Моня, беги! – за бравадой в голосе орчанки скрывается паника.
Монк не враг себе, он несется так, что полы серой робы раздуваются.
Рэй перекидывает Локи какой-то фунфырик. Тот, прицелившись, забрасывает в пасть ближнего к себе Дракона «презент». Тварь ревет, на зубах пенится, пузырится ядовитая зелень.
Взмывает вверх второй Дракон. И рушится камнем вниз, настигая бегуна-монаха.
Сереет иконка в окне группы. Минус Монк.
Драконы устраиваются рядышком, хвост к хвосту.
Прошел откат тьмы изначальной – призыв, раз «птички» так удобно расселись.
Монстры привстают, поднимая крылья.
– Всем прижаться к стенам! – кричит Хэйт. – Разбежаться, не стоять перед мордами.
Без монаха, на одном лечении, без массовых исцеляющих скиллов – им не пережить «притяжку». А именно ее вознамерились устроить для атакующих Драконы.
Позиция самой Хэйт удачна, затянуть с выбранного угла ударами крыльев не смогут. И потому есть секунда-другая, чтоб отдышаться.
Сейчас бы дополнить рисунок, но пергамент остался где-то там, под завалами. Это магического происхождения