Гейрт сплюнул и вышел из грота, оставив свечи догорать.
Элбан расспросил о главе селения старейшин и учителей. И целитель Бранн, и учитель Джодхан подтвердили слова Гейрта, зато виночерпий Сид сказал, что Дуфф – внимательный, справедливый глава и запрещает виноделам поднимать цены на вино для жрецов.
Элбан долго колебался и не мог спать, но к утру всё-таки решился и отправился в селение, чтобы выяснить у Дуффа про кубок. Вышел он ещё затемно, шёл через рощи, чтобы не привлекать внимания, и к полудню уже добрался до места, остановился в лавке перевести дух и поесть. Но стоило ему выйти на улицу, как он увидел на тропе, ведущей к дому главы, четверых всадников, одним из которых был сам Дуфф.
Глава что-то крикнул, указывая на Элбана, остриём копья. Элбан замер, озираясь в поисках путей отхода, и пожалел, что от души набил желудок. Дуфф отдал приказ и всадники, развернув лошадей, поскакали в сторону Элбана. Тот ринулся в рощу, подобрав подол длинного платья.
Топот приближался, сопровождаемый выкриками и свистом. Едва забежав в рощу, Элбан споткнулся о корень и растянулся возле размытой дождём канавы, проехав по грязи на животе. Грязь брызнула в глаза и в рот. Он приподнял голову, протирая лицо. Всадники кружили возле него, смеялись, их лошади фыркали.
– Ты, жирная свинья, не приближайся к селению, что бы ты там не задумал, – сказал один из них, угрожая топором, после чего все трое ускакали назад.
Элбан и сам не помнил, как добрался до крепости. Ноги скорей и скорей уносили его прочь от всадников, Дуффа, ответов на вопросы. Вопросы, которые он так и не смог задать, а без ответов на них он не знал, как распутать этот клубок.
У самых ворот ему встретился Сид.
– Ну и вид у тебя, Элбан, будто ты полз на брюхе через всю рощу.
Элбан махнул рукой.
– Хуже. Я, кажется, сильно в себе ошибся.
– Так пойдём подлатаем израненную душу, – нараспев сказал виночерпий и обняв увлёк Элбана в погреб, где тут же наполнил ароматным вином деревянную кружку, – пей, полегчает.
Элбан выпил.
– Вот дела, да? – заговорил Сид, – был жрец и нет жреца, а мне ещё показалось странным, как он бродил вечером, будто выпил лишнего, что-то бурчал себе под нос.
– Когда это было? – спросил Элбан.
– Ещё до ужина. Я как раз наполнил его кувшин новым вином, что накануне привёз Джодхан для церемонии шестого дня.
– Ты пробовал его?
– Конечно, это моя работа, – ответил Сид, растягивая слова. Язык его уже плохо слушался. – А Гейрт, когда жрец умер, ещё велел мне при нём выпить из того кувшина. Я открыл пробку и вижу, что налит из него всего лишь кубок, а от одного кубка жрец ну не мог быть так пьян.
– И ты выпил?
– Конечно, выпил. В вине, что подаю жрецу, я не сомневаюсь.
Элбан покинул Сида уже ночью, шатаясь добрёл до комнаты и рухнул на тюфяк, но не спал, всё крутил в голове сказанные виночерпием слова. Что-то ускользало, и он пытался найти эту крупицу в луже грязи, которая будто облепила со всех сторон, к ней присоединился топот, но вскоре топот превратился в тихие шаги и шорох. Скрипнула дверь, шаги приблизились и в момент, когда Элбан с трудом открыл глаза, в свете факела, который он не подумал погасить перед сном, блеснул нож, и что-то ещё притянуло взор – символ на запястье человека, скрытого плащом. Элбан попытался увернуться, но боль в плече пригвоздила его к постели. Человек с ножом исчез за дверью, а Элбан так и не нашёл сил ни подняться, ни закричать.
Его обнаружили рано утром лежащим в крови. Бранн устроил его в лечебнице, но завтра наступал шестой день луны.
«Это был Дуфф», – размышлял Элбан, лёжа с перевязанным плечом на тесной высокой кровати.
– Эй, ты как? – прозвучал из темноты громовой голос.
Элбан вздрогнул, а увидев Дуффа, хотел закричать, но лишь хрипло простонал:
– Убийца.
– Ты чего, мальчик? Лихорадит? Не мои же это тебя так? Странный вы народ, ходите, вынюхиваете, как ты, подкупаете, как тот седой.
Во рту у Элбана пересохло, он не мог вымолвить ни слова, но знал, что другой возможности не будет. Сжав зубы от боли в плече, он дёрнулся, схватил Дуффа за руку и задрал рукав. На запястье ничего не было.
На шестой день луны все собрались в гроте. Поникший Вейлин сидел в углу, окруженный крепкими молодыми друидами, которых приставил к нему Гейрт. Элбан ощущал слабость и сильный озноб, множество глаз были направлены на него.
– Прошу простить, – Элбан встал, окинул взглядом собравшихся, – и позволить мне сказать пару слов об итогах моих размышлений, – он остановил взгляд на олламе и, получив одобрительный кивок, продолжил, – я осмелюсь заявить, что Вейлин, вопреки мнению большинства здесь сидящих, не убийца.
На лицах многих его друзей, учителей, старейшин возникло выражение, какое появляется у малыша, когда у него отбирают игрушку.
– Дело в том, что убийство произошло не во время лекции учителя Джодхана, как вы полагали, а гораздо ранее.
Грот загудел, но Элбан мог различить отдельные реплики.
– Это невозможно, – выкрикнул Бранн, – когда мы вошли, жрец ещё был тёплым.
– Слуга видел, как он задыхался, – сказал Гейрт, подняв руку и призвав к тишине. – Хочешь сказать, он лжёт?
– Нет, он не лжёт. Мы думали только об отравленном вине, но не о кубке, в который оно было налито, что и послужило причиной смерти, – сказал Элбан и подошёл к столу, где стояли и кубок, и пузырёк с дурманом, и книга. Элбан поднял кубок. – Взгляните, это тис. Тот самый, что раскололо молнией. Вам же известно, что тис ядовит и, чем старше дерево, тем больше в нём яда. Ну разве не удача для того, кто уже давно мечтал разделаться с верховным жрецом?
Сидящие в зале снова зашумели.
– И кто же он? – спросил Гейрт.
– Конечно, Вейлин! – выкрикнул Атти. – Кого ещё верховный жрец наказывал столько раз за то, что он смел писать, в то время как это запрещено?
– Я никого не убивал, – простонал Вейлин и, склонив голову, обхватил её руками, запуская пальцы в волосы цвета золы.
– Давайте спросим, где он взял книгу ядов? – предложил целитель Бранн.
– Да, Вейлин, заслужил те наказания, которым его подвергал верховный жрец. Вот, посмотрите, – Элбан достал из—под стола две книги, – Эти книги исписаны его стихами так же, как и книга ядов. Скажи же, Вейлин, где ты взял книгу?
– В телеге, когда возил дерево резчику, – пробурчал Вейлин.
– Слышите? Это вы положили книгу в телегу, Бранн? – спросил Элбан.
– Нет, зачем мне класть её в телегу? Она была в хранилище, куда ученикам доступ запрещён, – ответил целитель.
– В таком случае книгу нарочно подбросили в телегу, зная, что Вейлин повезёт дерево и не устоит перед соблазном взять столь необходимый ему предмет. И подбросил её кто-то, кто имеет доступ к хранилищу.
По гроту разнеслось перешёптывание.
– Прошу разрешения задать пару вопросов виночерпию, – сказал Элбан, высматривая Сида в толпе. Тот поднялся и повторил то, что рассказал Элбану позапрошлым вечером.
– Что скажешь, Бранн? – спросил, нахмурившись, Гейрт.
Целитель погладил короткую бороду.
– Могу сказать, что первичная потеря ориентации свойственна отравлению тисом. Получается, что жреца отравили за несколько часов до того, как он умер. Но это не оправдывает подозреваемого, – он развёл руками, – откуда же взялся тисовый кубок?
– Из рук того же мастера, что изготовил идола, – ответил Элбан и указал, на стоящее в углу деревянное изваяние, на котором искусно было вырезано лицо с большим глазом посередине, плоским носом и глубоким, как тёмная пещера, прямоугольным ртом.
«Этот глаз, – замолчав, подумал Элбан, – где-то я его уже видел, но только был он чёрный, как омут».
– Так что? – в нетерпении рявкнул Гейрт, – ты вычислил убийцу?
– О боги, Элбан, – воскликнул, вскинув руки учитель Джодхан, – это возмутительно! Ты выгораживаешь своего друга, не имея ни малейшего доказательства его невиновности.
Элбан запнулся, ему потребовалось время, чтобы свести все факты воедино.
– Ты водишь нас по кругу, – возмущался Бранн, – а убийца в душе смеётся над нами.
– Прошу меня простить, – Элбан обошёл стол и поднял руку, призывая к тишине, чувствуя, как подрагивает его голос, – но это вы, учитель Джодхан, напали на меня той ночью. Я узнал символ на вашем запястье – глаз демона.
– Что? Да покарают тебя боги за эту ложь! – вскочил Джодхан, но Гейрт жестом приказал ему замолчать.
– Вы испугались, что я раскрою вас. Потому что именно вы, обнаружив расколотый тис, придумали, как избавиться от верховного жреца, так как никогда не верили в пророчество жреца о победе римлян и были против отмены человеческих жертвоприношений. Вы всегда говорили, что друиды должны править миром. И вот, увидев свежую древесину тиса, вы решили действовать. Вы посоветовали жрецу отправить Вейлина к резчику. Вы знали, что возложить вину на Вейлина проще простого. Нужно только подстроить смерть жреца во время вашей лекции и подбросить ученику, имеющему страсть к записи стихов, книгу ядов, чтобы усилить подозрения.
– Элбан, это очень серьёзные обвинения, – сказал Гейрт, – учитель Джодхан сорок зим прожил с нами, и никогда его преданность не вызывала сомнений.
– Да. Поэтому ему было так легко всё подстроить. Подсунуть книгу, а после явиться к резчику и заказать из остатков древесины кубок не составило труда. Он знал, что на третий день луны поедет в селение, чтобы приготовиться к ритуалу срезания ветви омелы. Правда, его визит не остался незамеченным, и такой же кубок им был подарен главе селения. Да, Дуфф сказал, что его подкупал седой человек и может его опознать. И хорошо, что я вчера рассказал главе о кубке, а то была бы ещё одна смерть. И вы, учитель Джодхан, были в доме жреца, когда Вейлин привёз идола. Жрец вышел посмотреть, а вы подменили кубок новым.
В гроте стояла полная тишина. Учитель Джодхан обводил взглядом присутствующих, но не находил поддержки. Все погрузились в свои мысли, отыскивая опровержение словам Элбана.