Хотя иногда дело в самой роли. В возможности использовать данный тебе талант, чтобы сделать важное заявление. Разумеется, актерам приходится выживать, но иногда тебе действительно предлагают такую роль, которой ты наслаждаешься, которую ты поистине хочешь сыграть.
Великий продюсер-режиссер фильмов категории «С» Роджер Корман предложил мне такую роль. Серьёзно говорю. Роджер Корман, что прославился такими фильмами, как «Атака Крабов-Монстров», «Существо из моря призраков» и «Маленький магазинчик ужасов» — дешевенькие ужастики, чья художественная ценность была так же невелика, как и их бюджеты. И по какой-то причине он хотел снять этот фильм. К тому времени он уже снял семнадцать фильмов — все до одного прибыльные, — но ни одна студия, куда он приносил сценарий, не хотела взяться за него. По всей видимости, создание данного фильма настолько много значило для него, что он и его брат Джин заложили свои дома, только чтобы снять фильм. Возможно, я немного приукрасил, но я точно помню, что Роджер и Джин сделали что-то очень смелое, чтобы добыть денег на съемку фильма. Роджер видел меня в «Тамерлане Великом» и послал мне сценарий. И как только я прочитал сценарий, я понял, что хочу сыграть эту роль. Этот фильм изменил мою жизнь.
Фильм назывался «Захватчик» (The Intruder). В основе фильма лежала новелла очень уважаемого автора по имени Чарльз Бомонт. Действие происходило на Дальнем Юге сразу после решения Верховного Суда 1954 г. об интеграции школ. Сюжет основывался на реальной истории оголтелого расиста из Нью-Йорка, неонациста, путешествовавшего по южным штатам и организовывающего нечто вроде ку-клукс-клановского движения среди граждан, разжигая массовые беспорядки. Это был самый гадкий и презренный персонаж из всех, что я когда-либо играл. Но в то же время это был прекрасно написанный портрет наихудшего из расистов. Я вырос в Канаде и не думал, что в Соединенных Штатах существует такой организованный расизм. Я был потрясен, когда узнал, что это правда.
Фильм был черно-белым, и мы сняли его за три недели. Весь бюджет равнялся приблизительно восьмидесяти тысячам долларов — чуть побольше, чем стоимость обедов на «Карамазовых». Чтобы помочь Корманам снять фильм, я согласился на процент от прибыли вместо получения зарплаты. Временами я действительно позорил свой диплом по коммерции. В итоге я получил на двести долларов больше, чем стоили мои расходы.
Проект был особенно волнующим, потому что по какой-то необъяснимой причине Роджер Корман решил, что снимать фильм мы будем на Юге. Был 1961 год, и в школах по всему Югу все еще проводилась принудительная интеграция. Прошло меньше пяти лет с тех пор, как президент Эйзенхауэр был вынужден послать Национальную Гвардию для сопровождения черных учеников средней школы в Литтл Роке. Мы поехали снимать в Чарльстон, Миссури, графство Миссисипи, что в паре миль от границы с Кентукки, Арканзаса и Теннеси.
Все актеры и съемочная группа поселились в маленьком мотеле на окраине города. Как только мы приехали, местный полицейский кратко описал обстановку и дал нам совет: «Будь я на вашем месте, я бы выделил пару минут и составил план спасения». План спасения? Как он объяснил, местные жители узнали, что фильм будет про них, и это их не обрадовало. Совсем не обрадовало. Единственной интегрированной группой на весь город была тюремная банда, и якобы их наняли, чтобы убить нас в этом мотеле. «Мы, конечно, в курсе, — сказал полицейский, — но мы не можем сдержать бурю».
Убить меня? Но я ведь всего лишь актер! И мне заплатят всего лишь процент от прибыли.
Неприятности не раз случались в моей карьере, но никогда прежде мне не приходилось составлять план спасения. И я придумал довольно хороший. В туалете было окно, которое выходило на кукурузное поле. И в случае необходимости я взберусь на унитаз, выпрыгну в окно и побегу в поле. Я решил, что смогу спрятаться в кукурузе.
Думаю, что во всей труппе было человек пять профессиональных актеров. В целях экономии братья Корманы наняли местных жителей для исполнения второстепенных ролей. Но на всякий случай они дали им другой сценарий, не тот, по которому мы снимали, — в том сценарии не было некоторых провокационных сцен и диалогов. Среди профессиональных актеров был Лео Гордон, сделавший славную карьеру, играя роли крутых парней, но в этом фильме ему досталась роль обычного рабочего. Кстати, в армии Гордон был чемпионом по боксу и знал, как себя защитить. Как-то раз мы с ним болтали возле его машины, и он между делом открыл багажник — а там практически был целый арсенал. Полный багажник оружия. Он взял то, что ему было нужно, захлопнул крышку, даже не упомянув, что он битком забит оружием.
Ну ладно, он тоже всего лишь актер. Однако он — хорошо вооруженный актер. Я начал пересматривать свой план спасения.
Естественно, я старался подружиться с максимальным количеством местных жителей. В частности, там был один парень, который почти каждый день приходил поглазеть на съемки. Он был большой, просто огромный, и поговаривали, что он один из самых плохих парней в городе. Но очевидно, ему было очень любопытно, как снимается фильм, и он постоянно вызывался помочь. Давайте я передвину этот фонарь. Нельзя, это работа персонала. Но я хочу помочь. Он был из тех людей, чьи предложения помочь звучат как угрозы.
И каким-то образом я с ним подружился. Наверное, я думал, что смогу поладить с ним, если вовлеку его в общий процесс. И со временем он фактически стал членом нашей съемочной группы, и он был такой здоровый, что, когда другие рабочие тащили один фонарь, он мог унести два. Работал он хорошо, но даже если бы было наоборот — ничего бы не изменилось. Поверьте мне, никто бы не рискнул его уволить.
Потом он выяснил, что я люблю быстрые тачки и лошадей. «Знаешь, а у нас много общего, — сказал он мне. — У меня самая быстрая машина в четырех штатах, „Daytona racer“». Он пригнал ее на съемочную площадку — показать мне. И в самом деле, это была великолепная машина, безупречная внутри и снаружи. Он доработал двигатель, чтобы увеличить его мощность бог знает на сколько. «Я на ней всегда выигрываю, — объяснил он с присущим южанам великодушием. — Я в эту тачку всю душу вложил, но если захочешь сгонять на ней в город — всегда пожалуйста».
Да уж, это действительно было очень великодушно.
«И вот еще что, — продолжал он. — У меня есть скакун. Этот малец быстрее молнии. Но ты можешь поездить на нем верхом, когда захочешь». Он открыл багажник. «А вот тут я храню свои ковбойские гамаши — в них я езжу на нем. Они счастливые — пока они лежат тут в машине, она выигрывает каждую гонку. Я их очень люблю. Но в любое время можешь их надевать и брать мою лошадь покататься».
Однажды мне нужно было съездить в Кайро, Иллинойс, и я попросил его одолжить мне машину. Моя просьба привела его в трепет, ведь я был его другом, а это как раз то, что делают друзья друг для друга. «И еще кое-что, — сказал он. — Видишь заднее сиденье? Под ним лежит огнетушитель. Ты должен знать, где он, потому что иногда, не очень часто, но иногда бензин попадает в воздухоочиститель и загорается. Ничего страшного в этом нет, но если вдруг почуешь дым, просто открой капот и гаси огонь огнетушителем, ничего сложного».
Это была красивая, отлично отлаженная гоночная машина, и по проселочным дорогам я погнал ее на полную. Поездка в город вышла замечательной, а на обратном пути я остановился на светофоре. По чистой случайности кто-то из нашей компании притормозил рядом и крикнул: «У тебя машина горит!» Что? «У тебя из-под низа пламя вырывается».
Я выпрыгнул из машины. Снизу валил дым. Но я знал, что делать: открыть капот, схватить огнетушитель и потушить пламя. К несчастью, тут же выяснилось, что я не знаю, как открывать капот. В отчаянии я осмотрел всё вокруг в поисках кого-нибудь крючка, кнопки или чего-то еще, но ничего не было. Дым становился гуще. Я стал бить кулаком по капоту в надежде, что он приоткроется, но он был закрыт намертво.
Ну ладно, решил я, сейчас достану огнетушитель и залезу под машину. Я же могу потушить огонь и оттуда. Я открыл дверцу и потянулся за огнетушителем, затем еще раз потянулся. Огнетушитель упал под сиденье. Мне его было не достать. К тому времени дым стал уже совсем густым.
Я открыл багажник и схватил первое, что попалось. Закрывая багажник, я увидел ломик. Отлично, то, что нужно. Я схватил этот ломик и в натуре поддел рычагом капот. Затем начал гасить огонь той штукой, что нашел в багажнике. Я пытался сбить пламя, но было слишком поздно, двигатель уже почти расплавился. Я перестал тушить и просто стоял там, оставив на крышке раскаленного мотора дымящиеся лохмотья, с помощью которых пытался унять пламя.
Вот блин, подумал я, и что же теперь делать? И как раз в этот момент до меня дошло — я пытался потушить пожар счастливыми ковбойскими гамашами этого парня. Я спалил его машину и уничтожил его счастливые гамаши. Кошмар, да и только! Трудно поверить, но этот человек принял мои извинения, ведь я был его другом и помог ему стать членом съемочной группы. Судя по всему, съемки оказались одним из величайших событий в его жизни. Более того, просто чтобы доказать, что он и правда не сердится, он пару недель спустя позвал меня покататься на его лошади.
И он даже совсем не жаловался, когда лошадь вернулась хромой.
В сценарии было несколько очень сильных и потенциально провокационных сцен. В ключевой сцене я должен был стоять на ступеньках здания суда и распалять толпу. Я должен был заставить их подняться, должен был вселить в них дьявольский ужас, должен был заклинать их: «Идите на улицы! Остановите интеграцию школ! Спасите Юг!»
Весь в белом, я взывал к ним: «Они скрывают от вас правду!.. То, что расскажу вам я, приведет вас в бешенство. Я докажу вам, что путь, которым пойдет эта страна, зависит полностью и целиком от вас!.. Вы все знаете, что здесь, на Юге, у нас были мир и покой, до того как НАСПЦН (Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения) начала нагнетать волнения. Но чего вы действительно не знаете, так это того, что так называемое содействие цветному населению — есть и всегда было ни чем иным как коммунистической ширмой, возглавляемой евреем, нена