Вот оно! На самом деле, вот оно — то шоу, что сделает меня звездой. Ведь его продюсирует Херб Бродкин. Мало того, что Бродкин был самым успешным телепродюсером, он также делал самые значимые программы. У нас были самые лучшие нью-йоркские актеры, и сценаристы, и режиссеры. Он стал достойной парой «Защитникам» и получил высокие рейтинги. Критики полюбили шоу. Многие люди болели за Ховарда Да Сильву, чья карьера была перечеркнута благодаря «черному списку» Маккарти, и это было его возвращение. Справедливость должна была восторжествовать в реальной жизни, как и в телешоу. Сериал вышел в эфир в январе 1965 года.
А давайте я расскажу о том, что никогда не случится: они никогда не сделают двенадцатидюймовую фигурку пылкого помощника окружного прокурора Дэвида Костера.
Си-би-эс почему-то решила, что самым подходящим временем для нашего шоу будет воскресение, 9 вечера. Ну а теперь подумайте, какую еще программу можно смотреть в Америке в это время? Как насчет самой популярной телевизионной программы? Вестерн номер один — «Бонанза» (Bonanza). В общем, иногда действительно начинаешь задумываться, а не собрались ли однажды после работы все эти крутые исполнительные продюсеры Си-би-эс и не взял ли один из них, да и сказал остальным: «У меня отличная идея: а давайте хорошенько подшутим над Биллом Шатнером. Потратим кучу денег на телесериал, пусть он думает, что это по-настоящщщщщщему то шоу, что сделает его звездой, а потом выпустим его в эфир одновременно с самым высокорейтинговым шоу». И все смеялись. Я никогда не понимал, как это Си-би-эс может потратить столько сил и средств на то, чтобы нанять талантливых сценаристов, актеров и техников, а потом выпустить очень хорошую программу в самое худшее для нее время. «Светильник ноге моей» и то шел в более подходящее время (я это точно знаю, ведь я играл там римского солдата, поднявшего накидку Христа, после чего я принял христову веру), чем когда показывали «Для людей». Пилотным сериям доставалось лучшее время в эфирной сетке.
Но всё же я был оптимистом. Я надеялся, что, может быть, зрители уже устали от добротных вестернов. В «Бонанзе» снимался мой старый друг Лорн Грин, чей инвестиционный совет несколько лет назад стоил мне моих кровных пяти сотен долларов. И это был мой шанс поквитаться с ним за уран.
Попался снова. Можно так по-философски спросить: если какое-то телешоу, показываемое одновременно с программой номер один, вдруг закрывают, кто-нибудь это вообще замечает? «Для людей» были обречены с самого начала. После тринадцати недель показа шоу закрыли.
Почти каждый актер проходит через периоды глубокого разочарования, когда серьезно задаешься вопросом, почему ты всё еще находишься в этой часто непостижимой профессии. Обычно это случается, когда знаешь, что ты прекрасно справился с работой, когда ты гордишься тем, что сделал, а никто этого не замечает; оно теряется. А когда такое случается несколько раз, ты начинаешь думать: зачем я всё это делаю? Я впустую трачу свою жизнь? Я родился в 1931, как раз во время Великой Депрессии. Пусть я не помню подробностей, но зато я помню то чувство отчаяния, что наполнило нашу жизнь. Мой отец радушно принял на себя ответственность за многих членов своей семьи — и это были деньги, которые он охотно тратил, чтобы помочь им выжить. У меня было то же чувство ответственности; и я провел много ночей, ворочаясь в постели, задаваясь вопросом, как я буду содержать жену и детей, чем мне платить за ипотеку? Действительность моей ситуации была не слишком привлекательной: я изо всех сил пытался содержать семью, я жил от зарплаты до зарплаты, никакой финансовой защищенности, и талант, казалось, нисколько не влиял на твой успех или провал. Поверьте, были времена, когда я думал бросить это всё, когда я даже и не мечтал, что когда-нибудь достигну такого успеха, что Говард Стерн пригласит меня присоединиться к нему в своей знаменитой Гомо-комнате.
Собственно говоря, «Для людей» был не первым сериалом со мной в главной роли, а первым таким, который вышел в эфир. В 1963-м продюсер Селиг Дж. Селигман взял меня на главную роль — играть Александра Великого в еженедельном сериале. Селигман, который был поверенным на Нюрнбергских процессах, сейчас продюсировал успешный сериал о Второй мировой войне — «Combat!». И хотя тогда я этого и не осознавал, «Александр великий» — это своего рода «Combat!» в женских одеждах. Предполагалось, что это будет большая костюмированная драма, в которой мужчины носят коротенькие набедренные повязки, а женщины — подносы с виноградом и вином, а из одежды — минимум дозволенного.
Мы сняли двухчасовой пилот в Юте за шесть месяцев. В актерском составе также были Адам Вест и Джон Кассаветес. Я редко вникаю во всякие подробности помимо чтения самого сценария, но в данном случае я с жадностью черпал информацию об Александре Великом. Я был в восторге от него. Какая неординарная личность! Какую поистине наполненную жизнь он вел! Как можно промахнуться с таким шоу? — думал я. Там и сражения, и приключения, и прекрасные женщины, и парни, сражающиеся верхом, — да к тому же всё это основано на реальных событиях. Возможно, это было не так захватывающе, как переезд деревенской семьи в Беверли Хиллз или разборки марсиан на Земле — сюжеты двух самых популярных шоу, шедших тогда в эфире, но ничего подобного «Александру Великому» еще не было на телевидении.
К тому времени мне уже стоило бы понять, что если на телевидении что-то еще не было сделано, то имелись веские причины тому, почему оно не было сделано.
Александр был солдатом и философом, которого учил Аристотель. Он прошагал со своей армией более двадцати тысяч миль за одиннадцать лет и завоевал бoльшую часть мира. Он ни разу не проиграл сражения и ввёл общий язык — нет, не эсперанто — и валюту на огромной части завоеванной территории, прежде чем умер в возрасте тридцати двух лет. Так совпало, что мне как раз было столько же лет, как и ему в момент смерти.
Больше года я готовился сыграть эту роль. На этот раз я верил, что роль может сделать меня звездой. Я занимался с гирями и за всю свою жизнь не был в лучшей физической форме. Именно тогда я и научился стрелять из лука. Я научился драться на мечах, научился скакать галопом без седла, потому что Александр презирал седло, как дискредитирующее его мужественность! Я научился делать летящий наскок, запрыгивая на лошадь с бока во время ее движения. Я работал с опытными тренерами, научившими меня, например, как вскочить на лошадь сзади, что достаточно трудно и может оказаться опасным и непривычно болезненным. Позвольте дать вам небольшой совет: лошади не любят, когда на них вскакивают сзади. У них ведь нет зеркала заднего вида, и как любое животное, они не любят неожиданностей, причем с той стороны, с которой они беззащитны. Но я научился этому.
Селигман хотел, чтобы шоу было исторически верным, насколько это возможно. Меня одели в доспехи из толстой кожи, в которой будет ходить Александр. Во время перерыва на второй день съемки, пока я вёл прекрасную верховую пятиаллюрную лошадь-чемпионку, ко мне подбежал режиссер и, обеспокоенно глядя на меня, сказал, что придется переделать сцену, которую мы сняли накануне. «Мы потеряли звук, когда ты склонился над умирающим солдатом и говорил ему теплые слова, — объяснил он, — вся эта кожа, что ты носишь, так скрипит, что мы не можем расслышать ваш диалог».
Одетый как Александр и держа за уздцы лошадь, которая, возможно, была его легендарным Буцефалом, я оглядел скалистые равнины Юты и подумал, что речь идет о проблеме, с которой должен был столкнуться и Александр, ведь они скакали ночью. Им нужно было проезжать огромные расстояния на большой скорости, обмотав копыта лошадей тряпками, чтобы сделать бесшумными набеги на лагерь врага. В мгновение я представил, как Александр сказал своим соратникам: «Тот шум, что производят наши кожаные доспехи, будит нашего врага. С этим нужно что-то делать».
В этот момент история для меня ожила, всё это каким-то мистическим образом переплелось.
Конечно, Александру не приходилось иметь дело с чувствительными микрофонами и студийными продюсерами. И у нас было не так много вариантов, чтобы решить проблему, — но какие-то технические усовершенствования всё же были сделаны.
Пилотная серия открывалась торжественным закадровым голосом, возвещающим: «Персия, 2297 лет назад. Земля гор…» К сожалению, Селигман не смог продать телекомпаниям пилотный эпизод о событиях, имевших место на земле гор, а впоследствии — подогнать его по длине под полнометражное кино. Но, выпущенный как театральный фильм в Европе, он имел большой успех. Хотя к тому времени, как его наконец-то показали по американским телеканалам, голос за кадром, чтоб уж быть точным, должен был начать: «Персия, 3001 год назад…». При наличии такого огромного количества прекрасного исторического материала сценарии были просто напичканы различными клише. Вот если б сейчас посадить Александра в машину времени да транспортировать его в Беверли Хиллз, откуда мы могли бы наблюдать за его безумными приключениями, то такое шоу могло бы сработать, но то — нет.
Я очень горжусь фактом, что сам исполнял все свои трюки — за исключением действительно очень опасных, для исполнения которых требуется каскадер с опытом, — это именно то, чем я и занимался большую часть своей карьеры. За все эти годы я столько раз дрался, кувыркался, бегал, прыгал, гонял на машинах, плюс что-то еще, довольно уникальное. Я всегда считал, что исполнение физических действий, трюков — это часть актерского ремесла, но выполнять это надо без риска. Безопасность звезды всегда у всех на первом месте, но не потому, что они любят тебя, а потому, что если ты поранишь свой левый мизинчик, ты не сможешь перейти к съемке следующих кадров, и это будет стоить продюсерам кучу денег. Поэтому в большинстве случаев они не разрешают звезде исполнять что-либо небезопасное.
Но реальность такова, что даже самые обычные на первый взгляд трюки могут быть очень опасными. В «Дымке из ствола» (Gunsmoke) я играл плохого парня, вовлеченного в перестрелку с помощником шерифа. Согласно сценарию как раз перед самой стрельбой предполагалось, что один из моих приятелей, плохих парней, обхватывает меня за шею и использует в качестве щита. В этой истории в меня стреляют, и