Но, возможно, самую незабываемую историю из всех, что я слышал о влиянии шоу, рассказал мне водитель лимузина. Он заехал за мной домой, чтобы подвести в аэропорт, и, проехав совсем немного, прижался к обочине и остановил машину. «Я должен вам кое-что рассказать», — заявил он.
О боже, ну что на этот раз? Все известные люди, так или иначе, имеют неизбежные и непредвиденные встречи с фанатами, которые не всегда можно назвать приятными. А иногда они даже опасны. Я надеялся, что это будет очередное: «Я написал сценарий, специально для вас, и уверен, что вы захотите узнать поподробнее. И поэтому мы сейчас вместе. Итак, страница один, сцена первая. Прекрасный день, но собираются грозовые тучи…» Однако это было нечто совершенно другое. «Когда я был в плену во Вьетнаме…» — начал он свой рассказ и сообщил, что провел несколько лет в лагере для военнопленных в Северном Вьетнаме. Он рассказал мне ужасающие истории о том, как их сажали в клетках на цепь, истязали, били, не давали воды и еды. Но одна из тех немногих вещей, что помогали ему не сломиться, им всем не сломиться, — объяснил он, — и сохранить рассудок, была игра в «Стар Трек», в которой они играли наши роли. Постоянно меняя роли и воспроизводя различные сцены по памяти, им удавалось сохранять свою психику и надежду. «Стар Трек» дал возможность ему выжить, пояснил он, и сейчас он просто хочет меня поблагодарить.
К тому времени, как он закончил рассказ, мы оба плакали. И никакого сценария он не написал.
Просто удивительно, что какое-то телевизионное шоу имеет такую силу и может воздействовать и на ученых, и на солдат, и чествоваться начиная от Симпсоновского института и кончая Лас-Вегасом. Но было и еще кое-что, гарантировавшее, что капитан Кирк переживет конец миссии «Энтерпрайз». В середине семидесятых режиссер Джон Карпентер раздумывал над созданием персонажа по имени Майкл Майерс для своего ужастика «Хэллоуин». После недолгих дебатов по поводу использования для персонажа клоунской маски художник-постановщик Томми Уоллес купил за 1,98 доллара маску капитана Кирка в магазине фокусов Бёрта Уиллера на Бульваре Голливуд. Затем он расширил отверстия для глаз и из пульверизатора раскрасил маску в синевато-белый цвет. Так родился Майкл Майерс.
Часто с детьми, а позже и с внуками, я отправлялся клянчить сладости на Хэллоуин. Сама постановка вопроса, что можно ходить из дома в дом, требуя сладости, всегда привлекала меня. Будучи однажды в гостях у своей дочери Лесли, я захотел пойти с внуками по домам с традиционным требованием конфет в обмен на жизнь — но у меня не было ни костюма, ни маски. Хмм… что мне оставалось делать?
А вот что! Я надел маску Уильяма Шатнера и облачился собой. Каждый, кто открывал дверь, узнавал меня, но никто не знал, что это я.
Я всегда буду помнить, скольким я обязан «Стар Треку» — долговечности моей карьеры, огромному количеству незабываемых моментов на конвентах и иных мероприятиях, чекам, что позволили мне наконец-таки скопить более восемнадцати сотен долларов в банке, и почти двум огромным чашам вкуснейших хэллоуинских сладостей.
Глава 6
А давайте я расскажу вам о том, как смерть положила начало идее. После того как я перевез тело отца обратно в Монреаль, мне нужно было подобрать ему гроб для похорон. Отец приехал в Канаду в качестве иммигранта еще на заре двадцатого века. Он всю жизнь пытался перевезти своих родных с их бывшей родины в Канаду. Он знал цену каждому доллару и тому же учил и меня.
Я стоял в демонстрационном зале и смотрел на различные гробы. Что я знаю о гробах? Какие для них используются материалы? Чем они отличаются? Я ничего не смыслил в гробах. И пока я оглядывал ряды красиво расставленных гробов, я будто слышал голос отца: «Билли, ты что, шутишь? Забудь об этих освинцованных гробах, на кой черт мне такой? Просто положи меня в милый, но простенький деревянный гроб». И конечно, это было самым разумным решением.
Я купил такой гроб — и отца положили в него. Во время панихиды, пока раввин произносил надгробную речь, я повернулся к сидящей слева от меня сестре и сказал: «Джой, папа мной бы очень гордился. Я так выгодно купил его гроб».
Она несколько секунд обдумывала мои слова и спросила: «Как? Ты купил подержаный?»
Я рассмеялся, затем повернулся вправо и рассказал это второй моей сестре. Она передала шутку дальше, и вскоре большинство людей, находящихся в зале и скорбящих по этому замечательному человеку, смеялись. И тогда меня осенило: как легко смех и горе могут оказаться рядом! Я никогда этого не забуду.
Много лет спустя, в августе 1999 года, я сидел, погруженный в шиву по моей трагически погибшей третьей жене, Нерин Шатнер. Для тех, кто не знает, это важный ритуал в еврейской традиции, когда после смерти любимого человека его или ее родные неделю сидят дома в трауре, который называется «Шива». В течение этого времени домой приходят друзья — выразить свое уважение и утешить семью. Там всегда много еды, люди рассказывают истории об усопшем, и часто можно услышать смех. Это правда замечательная традиция, которая действительно помогает людям справиться с невыносимой болью потери любимого человека.
И вот как-то в это время я стоял на кухне с несколькими хорошими друзьями и размышлял о той разношерстной компании, что собралась в доме на данный момент. Я открыл дверцу холодильника, и тут-то пришла эта идея: а что, если труппа молодых голодающих комиков решила бы пройтись по домам голливудских знаменитостей, скорбящих в трауре шива, где их точно вкусно накормят, да еще и, возможно, они там встретят агента? В основном, конечно, они планируют воспользоваться шивой ради прослушивания — всё равно у кого. Ведь во время шивы никто из дома не выходит.
Я отвернулся от холодильника и за две минуты развил всю канву сюжета о скорби и смехе. В течение нескольких лет я дорабатывал идею и к 2007 году у меня был готов отличный киносценарий, который я и пустил в производство.
Так что если вас когда-нибудь спросят, откуда берутся гениальные идеи, вы теперь знаете ответ: гениальные идеи берутся из холодильника Уильяма Шатнера.
А если серьезно, то я не знаю, откуда берутся идеи, но я действительно считаю, что у каждого имеется свое уникальное видение. Обладая возможностями к созиданию, каждый человек имеет творческие задатки. У всех нас имеется врожденное, инстинктивное желание изменить окружающий нас мир, оставить свой собственный отпечаток в этом мире, придумать что-то, чего не было раньше. Я испытываю глубочайший восторг в момент творческого вдохновения — когда внезапно какие-то события, реальность, и воображение соединяются и образуют нечто совершенно новое. Но большинство людей слишком занято, добывая хлеб насущный, чтобы найти возможности для творчества. К счастью, у меня были и репутация, и экономические возможности, и эмоциональная удовлетворенность для того, чтобы обратить свои идеи в реальность. Я обнаружил, что чем больше у меня свободы к творчеству, тем более изобретательным я становлюсь. Вместо того чтобы уменьшаться с возрастом, моя творческая отдача только возрастает.
Концепция «Клуба Шивы» (The Shiva Club) — так я назвал этот фильм — очень проста: скорбеть можно весело. Там довольно много о смертности — предмете, о котором я достаточно долго думал. И пришел к выводу, что среди тех вещей, что я больше всего ценю в жизни, есть и радость открытия. Будь то вкус еды или вина, вкус дружбы, женщины, которую люблю, приключений или вкус удовольствия — всё это чудесные вкусы жизни. Я понял, что люди, живущие богатой и длинной жизнью, смотрят вперед, а не назад. Так что я окунаюсь в новые ощущения, я не упускаю ни одной из выпавших мне возможностей нырнуть в реку жизни. Я не понимаю смысла выхода на пенсию и ухода от дел. Конечно, это неплохо — смаковать воспоминания, и это может быть даже приятно и замечательно, но только не в ущерб твоему энтузиазму в отношении будущего.
Я не стремлюсь умереть, и всё же я регулярно ставлю себя в по-настоящему опасные ситуации. Похоже, что у меня имеется переключатель, и пока он в положении «включено», я упускаю из вида возможные последствия своих действий. Я ввязываюсь в ситуации, в которые не следовало бы влезать, но, похоже, я не могу удержаться. И мои родные уже приняли тот факт, что им меня не остановить. Более того, однажды, на День отца, моя дочь Лесли и ее муж Гордон Уолкер подарили мне сертификат на совершение затяжного прыжка с парашютом. Я об этом вроде даже никогда и не заикался, но они решили, что этим прыжком из самолета осчастливят меня. И, конечно же, я прыгнул, хотя должен признаться, что орал всю дорогу, пока летел вниз.
Не знаю, зачем я ставлю себя в опасные ситуации и до сих пор продолжаю ставить. Возможно, потому, что я боюсь чего-то упустить? Поэтому иногда, оказавшись в небезопасном положении, уже пройдя половину пути, я вдруг удивляюсь, какого чёрта я тут делаю? Я сумасшедший? Например, в 2005 году я согласился принять участие в самом большом пейнтбольном сражении в истории. Цель была — собрать деньги для моей благотворительной терапевтической конной программы. У меня появилась замечательная идея — ну, по началу она казалась замечательной — я сниму всё событие на камеру, продам DVD и тем самым соберу еще больше денег. Но раз это обещало быть отменным развлечением, то тогда должно быть и яркое начало. Придумал! Эта эпичная пейнтбольная битва будет происходить в Джолиете, штат Иллинойс, и я пролечу на мотопараплане вверх по реке Огайо и приземлюсь на игровом поле.
Ты действительно сможешь это сделать? — спросили меня организаторы.
А почему нет? — ответил я. Вот и снова мне предстояло выяснить, почему нет. Приготовления шли успешно. Четыре тысячи людей заплатили за участие по сотне долларов каждый. Я вознамерился быть капитаном одной из команд, а величайший игрок нашей страны по пейнтболу должен был стать капитаном команды наших противников. Я уже и до этого несколько раз летал на парапланах с мотором; в общем, попросту говоря, тебе на спину надевают семидесятипятифунтовый ранец с мотором, пропеллером и парашютом — и полетел. Это непередаваемые ощущения — я летал со стаями птиц, — но в то же время это может быть очень опасно; люди иногда погибают при таких полетах. Как правило, ты летишь на высоте примерно в тысячу футов со скоростью десять или пятнадцать миль в час, держа в одной руке рычаг газа, а стропы парашюта — в другой. При нажатии на ручку газа пропеллер гонит воздух в парашют, что и удерживает вас на высоте; когда вы ослабляете нажатие, мотор останавливается — и вы парите вниз и мягко приземляетесь. Теоретически.