т лидер боевиков, Антонио ДеЛеон, был настолько красив и харизматичен, что несколько пассажирок не могли не влюбиться в него. Предполагалось, что он будет чем-то смахивать на Че Гевару. Играть эту роль наняли талантливого и красивого молодого актера по имени Майкл Паркс. Майкл Паркс должен был быть звездой фильма, но оказалось, что он просто-напросто был слишком самонадеян.
В первый же день съемок он прибыл на площадку в виде шестидесятилетнего мексиканского бандита из второсортных вестернов сороковых годов. У него был живот, золотой зуб и белый костюм. Но даже оденься он как Санта-Клаус, было бы ничуть не хуже. Режиссер пытался убедить его играть по-другому, но он бы непреклонен: «Я буду играть вот так».
Актеров транспортировали на корабль и обратно на маленькой моторной лодке. Однажды днем мы всемером находились в этой лодке, и неожиданно сломался мотор. Сильным течением нас понесло в открытое море — и в то же время начал надвигаться густой туман. За считанные минуты мы скрылись в этом тумане. Мы не ничего видели дальше нескольких футов впереди — и что самое страшное: нас никто не видел. Мы были уже на выходе из гавани Лос-Анджелеса, а там ходило много больших кораблей. Подозреваю, что все актеры на борту думали только об одном: если мы погибнем, то кто из нас получит верхние строчки в некрологах?
Этот фильм был настолько ужасен, что пролежал лет восемь на полке, прежде чем его наконец-то показали в 1976-м году. Никто не знает, что за несчастье случилось с той полкой.
И я вам еще кое-что расскажу, чтобы вы поняли, как всё было плохо. У меня была главная роль в фильме ужасов «Дождь дьявола» — о человеке, веками преследуемом сатанистами. Мы снимали в Дуранго, в Мексике, и среди актеров были Эрнест Боргнайн (сначала он выколол мне глаза, а затем и вовсе распял), Том Скерритт, Эдди Альберт, Кинан Уинн, Ида Люпино, и там же впервые на экране появился Джон Траволта.
Консультантом фильма был Антон Ла-Вей, основатель Церкви Сатаны. Не припомню, чтобы я перебросился с ним хоть парой слов, что, наверное, и не удивительно. Возможно, единственное, что я мог бы его спросить, так это действительно ли Сатана именно так держит свою вилку? Пока шли съемки, я чувствовал себя очень скверно. Дуранго — это такая дыра; мне было плохо от воды, хотелось домой, и меня не покидало беспокойство. Но зато там была величайшая сцена преследования за всю мою карьеру — даже более памятная, чем на авто-мойке в «Импульсе», — хотя в данном случае она имела место не в сюжете фильма.
В одной из сцен меня привязали к алтарю, а Эрнест Боргнайн совершал надо мной церемониальный ритуал, готовящий меня к жертвоприношению. На мне абсолютно ничего не было, за исключением куска ленты, вроде набедренной повязки, прикрывающей лишь область паха. Позвольте мне сейчас недвусмысленно заявить, что, по моему твердому убеждению, я — единственный актер Стратфордского Шекспировского Фестиваля, добившийся таких высот в актерской карьере. Также среди действующих лиц была пышная едва одетая красивая девушка. Фотограф из «Плейбоя» тоже был тут. Очевидно, та актриса должна была появиться на страницах журнала, и продюсеры полагали, что это хорошо пропиарит фильм.
Почему я возражал против присутствия в гримерке фотографа Леонарда, пока мне накладывали грим, и почему не был против наличия фотографа здесь, на съемках, в то время как я был одет всего лишь в набедренную повязку, — я не знаю. Но я и правда не возражал. В той сцене мои руки и ноги были привязаны к алтарю. Фотограф начал снимать, а эта актриса нежно коснулась моей руки, потом груди, потом положила руку на мой живот, а потом на мой….
Щёлк. Погодите-ка! Внезапно до меня дошло — «Плейбой»! Я прекрасно понял, что они делали.
— Развяжите меня! — закричал я.
Фотограф быстренько начал паковать свои камеры. И как только меня отвязали, я помчался за фотографом — единственный раз за всю свою жизнь:
— Отдайте мне эту плёнку!
— Нет. Это моя плёнка.
Я схватил его за руку, пытаясь отнять камеру. Он начал орать:
— Уберите от меня свои руки! Отстаньте от меня!
— Дайте мне плёнку!
— Отстаньте от меня!
Мы начали бороться. Это была невероятно абсурдная ситуация. Я сцепился с фотографом, сделавшим мои эротические фотографии, пока меня, возложенного на алтарь, щупала практически голая старлетка под пристальным взглядом основателя Церкви Сатаны.
Ах, шоу-бизнес!
В итоге мне удалось вытащить плёнку из его камеры и засветить.
А в конце таких фильмов я часто умирал каким-нибудь уникальным способом. Например, в яркой финальной сцене «Дождя Дьявола» я, как и остальные члены актерского состава, растворяюсь под дождем. В «Единственном выжившем» (Sole Survivor), первом фильме, сделанном Си-Би-Эс для телевидения, — причем фильме действительно о призраках — я играю привидение, оказавшееся в Ливийской пустыне вместе с экипажем моего бомбардировщика времен Второй мировой войны. В конце этого фильма меня кладут в украшенный флагом похоронный мешок и везут домой, дабы упокоиться с миром. Когда я играл психопатического ловеласа в «Импульсе», меня заколола мечом дочка женщины, за которой я ухлёстывал. В «Кошмаре на высоте 37 тысяч футов» меня высосало из самолета, пока я шел с зажженным факелом в багажный отсек, чтобы разделаться с призраком друидов.
Среди истинных поклонников Шатнера ведутся продолжительные споры о том, какой же всё-таки самый плохой фильм с моим участием. И «Кошмар на высоте 37 тысяч футов» действительно имеет своих сторонников. По сюжету — это своего рода смесь «Приключений Посейдона» (The Poseidon Adventure) с «Изгоняющим дьявола» (The Exorcist): небольшая группа потенциальных в будущем участников «Танцев со звездами» (Dancing with the Stars), включая Бадди Эбсена, Пола Уинфилда, Роя Тиннеса, Чака Коннорса, Тэмми Граймс и Франс Нуйен летит в НьюЙорк на частном самолете, на борту которого, в багажном отсеке, тайно от нас перевозят жертвенный камень друидов — и он испытывает голод! Или жажду. Или одиночество, или что там еще может испытывать жертвенный камень друидов, когда ему требуется очередная жертва? Я играл пьяного архитектора, у которого в итоге всё же находится благородство, чтобы пойти и сразиться с невидимыми духами. Духи, между прочим, очень популярны в низкобюджетных фильмах, потому что их не видно!
Работая в этом фильме, я имел только одну проблему, и она касалась мамы девочки-актрисы. Я много раз работал с детьми-актерами, и почти всегда без каких-либо проблем. Но в этой картине ребенок был одержим духами друидов, и я должен был задушить ее. Когда душишь кого-то перед камерой, ты должен обладать особыми навыками; нужно делать это очень убедительно, ведь камера берет крупные планы, но, безусловно, ты не можешь душить по-настоящему. Я был очень осторожен, но, очевидно, не достаточно осторожен для ее матери. Не важно, что я делал, эта женщина постоянно была недовольна. Слишком сильно, слишком крепко, слишком долго. Ребенок был в замешательстве — одержимость дьяволом превратила Линду Блэр в звезду, так что в случае необходимости она была готова к тому, что ее будут душить ради искусства.
И пока я был занят работой во всех этих шоу и фильмах, я практически не знал о том, что индустрия «Стар Трека» — индустрия, которая вскоре охватит весь цивилизованный мир, — медленно, но верно появлялась на свет. Оригинальный сериал получал широкое распространение…
А теперь позвольте мне снова прерваться. Я случайно не упоминал о своем любимом итальянском ресторане? Я знаю, обо мне не раз говорили, что я человек многих страстей, и у меня действительно имеется склонность к перевозбуждению от некоторых вещей, хотя, возможно, в некоторых случаях я немного перебарщиваю. Ну хорошо, это правда — что, когда мне попадается нечто совершенно особенное, мне ужасно хочется этим с кем-нибудь поделиться. Что здесь такого? Вот у людей имеется не так-то много общих целей, но я, например, с уверенностью могу сказать, что не многие из них избежали вечных поисков доведенной до совершенства курицы под пармезаном. И если я наткнусь на такую, разве я не должен поделиться своим открытием с другими?
Конечно, я не впадаю в дикий восторг по поводу всего, а только в отношении тех вещей, которые, как мне кажется, являются самыми лучшими в мире, и только тех, которые действительно имеют значение. Вот, например, Cafe Firenze в Мурпарке. Это превосходнейший итальянский ресторан во всем мире. Да-да, превосходнейший. Уж поверьте мне — вы никогда в жизни не пробовали такой курицы под пармезаном. Вы должны ее попробовать, то есть вы не должны просто поверить мне на слово. Вы никогда такого не ели. Когда я прихожу туда, то вместо заказа говорю шеф-повару «Удивите меня» — и всегда удивляюсь! И если бы меня не удивили, я бы этому очень удивился. Вот как хорош этот ресторан!
Моих дочерей очень забавляет, когда я по-настоящему чем-нибудь восхищаюсь. Особенно когда я настаиваю, чтобы они разделили восторги со мной или непосредственно сами всё попробовали. Ох, папа снова такой папа! Но когда они сами попробуют, то понимают, что я действительно разбираюсь кое в чем. Давайте я приведу вам другой пример. Когда вы едете из Cafe Firenze, то в нескольких кварталах от него по правой стороне проезжаете заправку. На вид это обычный сервисный центр, но там у них такой воздушный насос! С таким великолепным воздухом для шин! Я такого больше нигде не встречал. Просто удивительно. До того, как я обнаружил это место, я всегда был уверен, что воздух для шин везде одинаковый, но по какой-то причине, когда вы закачаете в шины их воздух, машина едет более гладко. Мне это непонятно: как такое может быть? Они что, как-то усовершенствовали воздух? Нет, такое нельзя сделать, это же просто воздух, но вы должны его попробовать. Должны. Действительно превосходный воздух!
Так, пока я это писал, оригинальный сериал распространялся по всему миру, и везде где его показывали, сериал обретал преданных поклонников. Этому не было объяснения, люди просто смотрели — и любили его. Но эта растущая популярность никак не повлияла на мою жизнь — я уже получил все причитающиеся мне чеки, так что та популярность не приносила мне денег. И вдруг в начале 1973 года мне позвонил Джин Родденберри и сказал, что создал мультипликационную версию «Стар Трека» и хочет, чтобы я озвучил Джима Кирка. Вот так оно и началось.