стало сложно. А тем временем Нервизио уже привык ко мне и успокоился. Так что в середине фильма нам пришлось поменять лошадей; Транквилло работал на общих планах, а Нервизио позировал на крупных.
Честно говоря, я бы и сам купил за пенс этот фильм, хотя бы просто чтобы посмотреть на скачки. А потом я снялся еще в нескольких фильмах, где мне выпало ездить верхом — включая фильм, в котором я играл, возможно, самого знаменитого наездника в истории.
Нет, не Леди Годиву.
В фильме Джона Джейкса «Бастард» (The Bastard) я играл Пола Ревира, скачущего по городам и весям — да по уши в грязи, — чтобы предупредить американцев. Это была маленькая роль, в которой… постойте, сейчас я изображу: «К оружию! К оружию! Британцы. Идут! Британцы идут!» За всю свою карьеру мне не пришлось учить более лёгкого текста.
Немного поездить верхом мне довелось и в телевизионном фильме «Норт-Бич и Роухайд» (North Beach and Rawhide), оканчивающимся родео. Я играл Роухайда, бывшего уголовника, управляющего ранчо для перевоспитания малолетних преступников и считающего, что работа с лошадьми может оказать на них огромное терапевтическое влияние. К тому времени, как я начал сниматься в этом фильме, я уже был вовлечен в «Подростковую исправительную программу», хотя пока еще и не открыл «Вперед на лошадях». В седьмом полнометражном фильме «Стар Трек: Поколения» есть момент, когда я еду верхом вместе с Патриком Стюартом. Так вот в этом фильме я скакал на лошади, выведенной на моей личной конной ферме в центральной Калифорнии.
Могу себе представить, что если бы был жив мой отец и если бы он прочитал это последнее предложение, то сильно бы удивился: У Билли есть конная ферма? У моего Билли? Как же она называется? Бар Мицва?
У Патрика Стюарта было очень мало опыта езды верхом, так что мне пришлось с ним поработать. Я помню, что лучший и единственный совет, который я ему дал, был: Патрик, тебе следует носить под штанами колготки, тогда будет меньше натирать.
Но, как я уже несколько раз убедился, верховая езда может быть очень опасной. Нельзя долго кататься на лошади и не свалиться. Помню, как ужасно себя чувствовал, когда Крис Рив сломал себе шею. Я немного знал Криса и спустя несколько месяцев после несчастья пришел навестить его. Я прошел через стеклянные двери больницы в Нью-Джерси и увидел его, сидящего в инвалидном кресле и дышащего с помощью специального аппарата. Я еще подумал: что я могу ему сказать? Я присел рядом, и буквально через считанные минуты мы уже говорили о лошадях. Лошади тут, лошади там — всё, о чем мы говорили, касалось лошадей. Он любил их так же сильно, как и я.
И даже спустя месяцы после этой встречи, каждый раз, когда я залезал на лошадь, я думал: вот оно? Неужели настал тот день, когда я свалюсь с лошади и сломаю себе шею? Мне просто повезло немного больше. В 1975 году мы снимали первый эпизод сериала, который впоследствии станет известен как «Пиратский берег» (Barbary Coast), хотя тогда он еще назывался «Кэш и Кейбл» (Cash & Cable). Сериал был смесью «Дикого дикого запада», «Миссии: Невыполнима», «Я — шпион» и практически любого другого детективного шоу, в котором я когда-либо снимался. Я был Кейблом. Фишка состояла в том, что каждую неделю я буду изощренно маскироваться. Хотя конкретно в том эпизоде я был одет как ковбой. Первый день съемок, самый первый день съемок, мы ставили простенький трюк — падение с лошади. Я решил сделать его лично. Я не вызываюсь добровольцем, если это опасно или в этом нет необходимости — я не собираюсь падать с высоты здания при съемке общего плана, когда даже моего лица не видно. Но если камера берет крупные планы и зрители могут меня разглядеть, то я это сделаю.
Падение с лошади — не особенно опасный трюк. Чтобы его поставить, роют мягкую яму, куда и нужно падать. Когда вы даёте лошади специальный сигнал, резко дергая за поводья и поворачивая ее голову, она обучена падать плашмя. Самое главное — это вытащить свои ноги из-под лошади. Трюк выполняется, когда ваши ноги не закреплены стременами; падаете в рыхлую землю и, пока наслаждаетесь ее мягкостью, отползаете подальше от лошади.
Раньше я никогда не делал трюк с падающей лошадью — но я видел его много раз. Что может пойти не так, как надо? «Вот тут ты падаешь, — говорит режиссер, пока мы разрабатываем сцену. — После того, как упадешь, перекатываешься вот сюда. И когда перекатишься, камеры как раз остановятся на твоем лице. Так что мы сделаем это зараз». Затем он приказал помощникам смочить яму водой, дабы смягчить ее для моего падения и прибить пыль. «Билл, ты готов?»
Мотор. Я поскакал на лошади, дернул поводья, лошадь падает. Безупречно. И мне даже почти удалось отползти. Но часть моей голени оказалась придавленной лошадью. Лошадь отчаянно пыталась встать, но не могла и лежала на моей ноге. А я не мог вытащить из-под нее ногу. И у меня было чувство, что нога сломана.
Как выяснилось, грязью, которой наполнили яму, была глина, и когда ее смочили, она затвердела. Лошадь продолжала елозить по моей ноге, но потом все-таки встала. Меня трясло от боли, но я был намерен закончить сцену. Пройти через такое и не закончить? Поэтому я выдал свои реплики. А потом «Снято!» «Билл, ты в порядке?»
— Нет. Кажется, я сейчас умру.
Нога распухала прямо на глазах. Пришлось даже разрезать сапог. Они срочно отправили меня в отделение неотложной помощи крупной городской больницы. Я лежал на каталке в этой больнице, а вокруг меня были сплошь жертвы стрельбы и поножовщины. Полицейские сновали туда-сюда. Люди стонали и кричали, плакали. Казалось, будто меня занесло в сцену из Тайрона Гатри — греческую трагедию, поставленную в центре Лос-Анджелеса. И вот лежу я там, на каталке, одетый в ковбойский костюм, при полном гриме на лице — и никто этого даже не замечает. Я был там единственный, кто выглядел как нормальный человек. Но вообще-то, могло быть и намного хуже. Чуть позднее мы снимали сцену, в которой на мне была одежда члена Ку-клукс-клана.
Продюсеры были сильно обеспокоены. Они смотрели, как я лежу и корчусь от боли, и с великим состраданием спрашивали: «Как ты думаешь, когда ты сможешь вернуться к работе?» Доктор надел мне на ногу разгрузочное приспособление в виде пластикового «сапожка». Через пару дней я вернулся к работе. Я хромал, но работал.
Говорят, что когда при выполнении какого-нибудь дела с вами случается травма, то лучше всего — это как можно скорее снова попытаться его выполнить. Это как падение с лошади, объясняют они. Чем быстрее ты залезешь обратно, тем лучше. Но в данном случае, я действительно свалился с лошади, что полностью рушит эту метафору. Хотя я действительно вскоре оказался на лошади и за эти годы свалился еще несколько раз.
Годы спустя, например, меня действительно пригласили исполнить пять песен, номинированных в категории «Песня года» на самой первой церемонии «Кинонаград MTV» (MTV Movie Awards). Мне назначили прийти для записи в студию около полудня, накануне шоу. А тем утром я был в гостях у своего близкого друга Данни Жирарди и катался с ним верхом. Я сидел на молодой лошади, трехлетке, которая была немного своенравна. «Знаешь, Билл, — сказал он мне, — лошади этой породы очень чувствительны. Если положить руку на их живот или бедро, ты узнаешь, как они чувствительны».
Интересно. Я потянулся назад. «Ты имеешь в виду вот так?»
Несомненно, именно это он и имел в виду. Лошадь взбрыкнула — и я полетел в воздух. Я пробыл в отключке больше получаса. Когда я очнулся, то спросил женщину, оказывавшую мне помощь: «Что случилось?»
— Ну… тебя сбросила трехлетка.
— Ох. Ну и что случилось?
— Тебя сбросила трехлетка.
Казалось, будто я медленно выхожу из глубокого тумана и не могу обрабатывать информацию. «Да ну? И что случилось?»
В конечном итоге они отвезли меня к врачу, и он решил, что со мной всё в порядке. Но тут я вспомнил, что мне нужно записывать пять песен. Я всё ещё был в пыли, грязи и навозе, но мы поехали в студию. Зная, что я буду наговаривать тексты, а не петь, я сказал MTV, что мне нужны какие-нибудь инструменты для аккомпанемента. Мне выделили ксилофон и бонги (барабаны). Вот это и будет мой аккомпанемент. «Какая у меня первая песня?» — спросил я прелестную женщину из MTV.
— «Я хочу заняться с тобой любовью», — ответила она.
Внезапно я вышел из своего тумана:
— Так какая там первая песня?
— «Я хочу заняться с тобой любовью» (I Want to Sex You Up).
Слова песни были очень просты: «Я хочу заняться с тобой любовью. Я хочу заняться с тобой любовью. Заняться с тобой любовью, заняться с тобой любовью, я хочу заняться с тобой любовью». О да, классно, подумал я, песня о любви. С барабанами.
Вообще говоря, это было очень смешное шоу. Например, первая кинонаграда MTV за «Лучший неодушевленный предмет» отошла, кажется, к Vanilla Ice (Ванильное мороженое), обошедшему обои из «Бартона Финка». Так что, как и следовало ожидать, мое исполнение было оценено должным образом.
В 1975-м, пока снимался «Пиратский берег», мне приходилось ездить верхом чуть ли не каждую неделю. После «Стар Трека», оригинальной и анимационной версий, это был первый сериал, в котором я принял участие. У меня была роль необычного детектива, мастера перевоплощений, работающего на губернатора Калифорнии. Действие происходит в 1870-х годах на побережье Сан-Франциско — Барбэри Коуст (Пиратском берегу), — где царило беззаконие. Мой партнер, первоначально играемый Деннисом Коулом, впоследствии замененный на Дага Макклура, владел местным казино. Я даже не могу себе представить то количество различных костюмов, что я сносил за свою карьеру. Понимаю, что это кажется чарующим и даже романтичным; ого, сколько! Работа состояла в том, чтобы наряжаться в пирата, или адвоката, или ковбоя. Но это было телевидение, не кино. У нас не было такой роскоши, как новые костюмы. Нам приходилось использовать то, что висело в отделе реквизита, — и кое-что там висело годами. Так что в действительности я надевал старую одежду, которая мне даже не подходила по размеру и кишела вшами, парики воняли и чесались, а обувь всегда была то велика, то мала и натирала до мозолей.