Сделайте одолжение, никому не говорите об этом, пожалуйста. Пусть это останется между нами.
Это был как раз тот фильм, который мне позарез хотелось снять, и вот что из этого вышло. У нас была прекрасная история о жизни и любви. Умирающая девушка путешествует с мужем к озеру Грум, которое иначе зовется «Зона 51» — суперсекретная военная база в девяноста милях к северу от Лас-Вегаса. Эксперты по НЛО и внеземным цивилизациям долгое время утверждали, что эта американская правительственная база — центр наших исследований деятельности пришельцев и что, по крайней мере, один инопланетянин был захвачен и живет там. Молодая пара едет туда, чтобы найти доказательства жизни, существующей за пределами нашего понимания, и увериться в том, что когда-нибудь, в одной из форм, они снова будут вместе.
Это был фильм о тайнах жизни и смерти, фильм с неоднозначной, но обнадеживающей развязкой. Мне было очень сложно найти деньги на его производство. Но в итоге человек по имени Чарльз Бэнд, создавший большое количество фильмов категории «С», включая Bimbo Movie Bash, Teenage Space Vampires, Femalien, Beach Babes from Beyond и Horrorvision, предложил снять его как малобюджетный. Мне кажется, он думал, что моего имени будет достаточно для научно-фантастического фильма, чтобы окупить свои скромные вложения. Первоначально я планировал уложиться в бюджет в полтора миллиона долларов. Если я смогу ужаться по всем пунктам, то, возможно, смогу снять и за миллион. Но за полмиллиона долларов это почти невозможно.
Но одно преимущество, которое мы действительно поимели, — причем именно благодаря тому, что в проекте значилось мое имя, — заключалось в том, что нам дали разрешение снимать внутри биосферы как раз на севере Тусона, штат Аризона. Снаружи это было фантастическое и необыкновенное на вид здание — идеальное для моих целей, — а уж внутри так еще более причудливое. Получив разрешение, мы переписали сценарий, и теперь весь сюжет вращался вокруг этого здания.
Я не представлял, как буду снимать фильм всего-навсего на полмиллиона долларов. Но этот факт нисколько не вгонял меня в уныние, наоборот, я расценивал это как вызов. Раз я решил снять фильм, то, значит, сниму, и фильм должен выйти хорошим. Красивая история и прекрасное исполнение, которого я добьюсь от своих актеров, покроют скудость финансовых инвестиций. Но вот чего я не знал, когда мы только начинали, — так это того, что Чарли Бэнд сказал исполнительному продюсеру, что в действительности намеревается получить фильм за 250 тысяч долларов. И продюсер разрывался между Бэндом, говорящим ему не тратить деньги, и мной, пытающимся снять достойное кино. На что он только ни шел, дабы удержать нас от траты денег, — заставлял экономить даже на актерах и запасах новой кинопленки. Например, когда мы запланировали ночные съемки, то днем нужно было проложить кабель от генератора. В итоге, ни кабеля, ни света, и значит, мы не можем снимать. А выяснилось, что он забыл заказать кабель. Чего бы мы ни намеревались сделать, он сразу был готов назвать причину, почему мы этого сделать не сможем: нет плёнки. Нет актеров. Нет денег. Да даже еды не было! В итоге, кончилось тем, что я достал свою кредитку. А бонусы выплачивали пиццей.
Это было ненормально. Роджер Корман на этом фоне прямо-таки расточитель.
Несколько ключевых сцен нужно было снимать с воздуха. После продолжительных дебатов продюсер согласился нанять маленький двухместный вертолет — на четыре часа. Мы не могли себе позволить даже установку для аэрофотокамеры, основного элемента оборудования. Оператор решил обвязаться веревкой и держать камеру в руках. Мы должны были снять все намеченные сцены за эти четыре часа. Времени достаточно, мы смогли бы это сделать, распланируй я каждую минуту. При подготовке я нарисовал план местных дорог с разметкой точек в несколько миль друг от друга, где будем снимать. Мы используем две группы: пока оператор снимает первую группу, вторая группа едет к следующему пункту. Когда оператор начнет работать со второй группой, первая группа двинется дальше. Если всё пойдет по плану, мы снимем всё, что нужно. Здесь потребуется очень четкая организация, но ничего невыполнимого.
Вы думаете, тут был хоть какой-то шанс, что всё пройдет без сучка, без задоринки? Первая съемка была назначена на 4.30 утра — за час до рассвета. В 4.30 мы стояли на дороге и ждали вертолет. И ждали… До нас ему было лететь пятьдесят миль, и он опаздывал. Потом я начал задумываться: в том ли месте мы стоим? А что обычно делают люди в такой ситуации — начинают сомневаться: а может быть, я не там стою? А может быть, надо ждать за поворотом? Что я говорил ему? Над горизонтом появился первый проблеск восхода. Вот дерьмо, где вертолет? И вдруг вдалеке я увидел зависшую яркую точку. Уже не важно, кто был прав, а важно то, что надо снимать. Я закричал своей ассистентке: свяжись с ним по радио прямо сейчас!
Она улыбнулась. Радио? У него нет радио.
Я соображал очень быстро. Как мне спасти съемку? Ладно, закричал я, собираемся и погнали. Живей! Мы вскочили в машины и как маньяки помчались по темной дороге в направлении вертолета — и только позже мы узнали, что те дороги использовались контрабандистами наркотиков и что мы постоянно были под наблюдением. Но как бы быстро мы ни ехали, казалось, что вертолет совсем не приближался.
Точно не знаю, в какой момент я понял, что мы преследуем Полярную звезду. Та светящаяся точка, на которую я думал, что это огни вертолета, на самом деле оказалась очень яркой звездой. Можно было ехать вечно и никогда до нее не добраться — она в тысяче световых лет отсюда. Я вроде даже и не удивился, что ни один человек из съемочной группы не сказал режиссеру, что он гонится за звездой. Поверьте, если бы я просто играл в этом фильме, а не оплачивал большинство счетов, я бы посмеялся над собой. Разворачиваемся, закричал я, и мы помчались обратно на исходную позицию.
Каким-то образом нам всё же удалось снять почти все намеченные сцены. Это была самая памятная — и дорогая — съемка в моей карьере. Мы снимали в Бизби, Аризона, и жили в отеле с привидениями. Именно во время съемок этого фильма мы с Элизабет отправились ночью на лошадях с пограничным патрулем, когда нелегальный иммигрант опознал капитана Кирка. С самого начала и до конца у нас только и были что проблемы, большинство из которых Элизабет, конечно же, решала. «Озеро Грум» мы таки сняли, и там действительно есть замечательные моменты, включая прекрасную игру некоторых актеров. Но, честно говоря, он не очень хорошо смонтирован. И снова это была моя вина; я был так ослеплен желанием снять фильм, что согласился на условия, фактически не позволяющие этого сделать. Нет, нам не нужна плёнка, мы просто возьмем много кадров и состыкуем их. Фильм принес кое-какие деньги от проката и показов по каналу Sci-Fi, так что с вычетом всех налогов я, возможно, остался при своих вложениях. К слову о Sci-Fi. Канал попросил меня придумать интересный сюжет и снять для них фильм. «Давайте что-нибудь про пришельцев, но такого, чего мы еще не делали», — посоветовал исполнительный продюсер. У них уже было три птеродактиля, четыре динозавра и семь Франкенштейнов. Я предложил несколько идей, но загорелись они от той, что была об огромном шаре разумного огня, летящего из другой солнечной системы и поглощающего планеты ради своего дальнейшего существования. Вот уже «Космический огонь» поглотил Венеру, поглотил Марс и направляется к Земле!
Я должен был руководить съемками во время перерыва в «Юристах Бостона». Бюджет у нас был около полутора миллионов долларов. К сожалению, продюсеры сократили перерыв — и у меня не было времени на режиссуру. А может быть, это и к лучшему. Создание «Космического огня» шло не очень гладко. Лил дождь. Постоянно лил дождь — а сюжет-то об огне. «Космический дым» звучит не так устрашающе, как «Космический огонь». И снова фильм полностью зависел от качества спецэффектов, и помимо остальных проблем, всплывших в процессе производства, у них было всего лишь двести тысяч долларов на спецэффекты. А этого не достаточно, совсем не достаточно. Как насчет «Космических тлеющих угольков»?
Именно в тот период я внезапно — и что очень неожиданно для меня — стал более популярным, чем когда-либо раньше в моей карьере. Я стал… готовы?…Шатменом. (судя по всему, изначально была аналогия с Бэтменом, а потом Шатмен стало нарицательным, вторым именем Шатнера) После превращения в капитана Кирка я стал получать очень много внимания, особенно от треккеров, но то было другое. Люди открыто начали выражать искреннюю симпатию ко мне. Они часто рассказывали мне, как наслаждаются моей работой, и даже благодарили за то, что я их развлекаю. Я даже не могу описать, какое это огромное удовольствие — слышать такое, так же как и не могу объяснить, отчего это случилось. Сначала я отнекивался, полагая, что они, возможно, имеют в виду не меня! Что я такого сделал, чтобы заслужить это? Сказал пару фраз в фильме? Я не верил, что сделал достаточно, чтобы оправдать их любовь, которую чувствовал — и всё еще чувствую, — появляясь на публике.
Забавно, как это произошло. Серьезно. Было полно статей, в которых писалось, что публика заключила меня в свои объятия, потому что я, в конце концов, понял, как посмеяться над собой, что я наконец-то показал ей своё чувство юмора. Если даже это и так, то это было не карьерным решением, а случилось просто потому, что мне предложили работу. Моя карьера в комедии началась с участия в фильме «Аэроплан II — Продолжение» (Airplane II: The Sequel) в роли, изначально созданной в оригинальном фильме Карима Абдул-Джаббара. Я играл того еще коммандера, который запрашивает характеристику на каждого, кто смотрел «Звуки музыки» (The Sound of Music) более четырех раз. Именно в этом фильме я впервые начал подшучивать над своим серьезным имиджем. И вот вам правда: я там дурачился. Я — актер, фильм — комедия, реплики смешные, и зрителям нравится. Джон Литгоу, который так же, как и я, играл сплошь серьезные роли, прежде чем к нему пришел успех в комедиях, доходчиво мне объяснил: «Достаточно один раз посмешить людей, и всё — они больше не считают тебя всецело серьезным актером, которого привыкли видеть».