рава. Мы должны были совершить охват пункта Заготскот с юга, поскольку на этом участке взвод легких танков попросил помощи, так как на них охотился танк Т-34. Едва мы проехали около 2 км к востоку от улицы после преодоления пологого склона высоты, как перед нами открылась удивительная картина.
На удалении примерно 1000 м в полном бездействии стояла группа танков, около 40 машин, закамуфлированных белыми полосами, как и мы, с черными номерами на башнях. Экипажи сидели либо на броне танков, либо на грузовиках. Это не тот противник, о котором докладывал взвод легких танков. Первая мысль была: это танки нашей 23-й танковой дивизии. Уж больно по-немецки все выглядело. Но что они делали на этом участке? Меня смущали короткие стволы пушек, а на башнях, кажется, отсутствовали выступы командирских башенок. Мы двигались медленно вперед, по радиообмену гадая, были ли это свои или чужие. Я, однако, приказал каждому из своих танков выбрать себе цель, но стрелять только после моего выстрела.
Мы были уже в 600 м, нервы напряжены, когда на той стороне экипажи запрыгнули в танки, и два из них двинулись на нас. Я еще успел передать по радио «внимание», когда на волне батальона (одним ухом я слушал танки роты, другим – командира батальона) услышал команду: «Русские! Огонь!»
Прежде чем с нашей стороны прозвучал первый выстрел, оба двигавшихся на нас танка открыли огонь. Они стреляли с ходу, но с 300 м в нас не попали. Проводить угловой маневр не было смысла, поскольку наш широкий фронт – в буквальном смысле слова – почти сковал движение русских. Оба первых танка – сколько наших они могли видеть в прицелы, взорвавшись, разлетелись буквально на куски. Остальное было детской забавой. С расстояния 600 м и меньше эффективным был каждый выстрел наших
50-мм длинноствольных пушек (на Т-3). С нашей высокой скорострельностью и лучшей выучкой мы имели явное преимущество. Из русских почти никто не ушел. Тех, что обратился в бегство, наши длинноствольные 75-мм пушки (на Т-4) доставали с расстояния более километра. Оставшиеся отошли в лощину и там были расстреляны, словно на стрельбище. В чистом зимнем воздухе клубились 32 черных облака дыма[26].
После сбора батальон направился на север, чтобы забрать предположительно находившийся там взвод легких танков и найти танки противника, о которых было сообщено.
Вскоре экипажи взвода были обнаружены, но забрать их нам удалось позже, поскольку перед населенным пунктом Заготскот нас обстреляли вражеские танки. После короткого огневого боя они избежали решительной атаки. Наступившая ночь остановила преследование. Осветительные ракеты, пущенные первым батальоном, указали нам путь, в кромешной мгле мы вернулись в Верхнекумский».
Отчет лейтенанта X. Каллфелъца, командира взвода легких танков 2-го батальона 11-го ТП:
«В качестве командира взвода разведки 2-го батальона 11-го ТП я получил 14 декабря 1942 года около 9.30 приказ прибыть на полковой КП в Верхнекумский.
Там я получил от командира полка полковника фон Хюнерсдорфа задание разведать восточное и северо-восточное направление и доложить о возможно наступающем противнике. Для этого мне передали в подчинение полковой мотоциклетный взвод связи.
Мы покинули расположение около 10.00, вскоре достигли низменной местности, перерезанной балками, и двинулись дальше, хотя и с трудом. В одной особенно крутой балке у нас начались первые потери. Один из моих танков сполз вниз и перевернулся. Экипаж получил легкие и тяжелые ранения. С мотоциклистом я отправил в полк сообщение о случившемся и просьбу прислать ремонтную бригаду, которой этот мотоциклист покажет дорогу.
Преодолев несколько балок, мы вышли в степь и широким клином двинулись в направлении пункта Заготскот (высота 114). Через 3 км пути я обнаружил движущуюся с севера на юг колонну противника. Колонна в составе 40–50 танков двигалась довольно медленно из-за частых остановок. Я немедленно доложил о противнике в полк. Поскольку мы находились в открытой степи, русские быстро меня обнаружили. Так как их интерес ко мне возрастал, я подал знак рукой, по которому они, видимо, приняли меня за своего, по крайней мере они отвернули, не открыв огонь.
Вскоре пришло радиосообщение из полка: «Назад на исходный пункт». Поскольку кроме этих танков выявились и другие передвижения противника, я посчитал своим долгом задержаться и послал отчет в полк.
Прошло немного времени, и я заметил слева от меня еще одну танковую часть противника, еще более многочисленную, чем первая. Похоже, она двигалась в Верхнекумский. Я доложил об этом в полк. Как раз когда я уже хотел отходить, от пункта Заготскот вышла третья часть, которая, как и предыдущие, состояла из Т-34, КВ-1 и КВ-2. (Видимо, автор неточен – КВ-2 с огромной башней и 152-мм гаубицей были практически полностью потеряны еще летом 1941 г. – Ред.) Сначала они, следуя за первой, шли на юг, затем повернули на запад. По-видимому, их задачей было совершить охват Верхнекумского с юга.
Благодаря моей длительной задержке полк получил подробную информацию, но положение моего подразделения осложнилось, поскольку я оказался почти в центре трех очень мощных танковых потоков противника. Мои 20-мм пушки невозможно было противопоставить русским орудиям калибра 125, 105 и 76,2 мм. (Танки Т-34, КВ-1 и КВ-1с имели пушки 76,2 мм, а 125 мм и не существовавший в Красной армии калибр 105 мм (в 1941 г. до войны проходила неудачно испытания на КВ 107-мм пушка) – из области фантазии. 15-мм самоходка СУ-122 появилась позже. – Ред.) Сражение было с самого начала безнадежным. Я радировал в полк о моем положении и попросил оказать поддержку.
В качестве ответа я получил сообщение, что оба батальона уже ведут бои с танками противника. Я попытался медленно отойти в направлении на Верхнекумский, надеясь укрыться в складках местности. Очень скоро нас обнаружила северная танковая колонна противника и стала обстреливать. На нас выдвинулось шесть Т-34 и КВ; мы вынуждены были принять бой. Подчиненные мне мотоциклисты попытались порознь добраться до села; из них многих потом недосчитались. Когда русские нас полностью окружили, мне удалось прицельным огнем по моторному отсеку поджечь один Т-34. Затем я приказал покинуть машины (т. е. легкие немецкие танки были брошены. – Ред.). Мы попытались укрыться в низине; там мы натолкнулись на русских, которые сразу открыли огонь, хотя некоторые из них были уже ранены. Поскольку мы превосходили их числом, после короткой стычки мы их все-таки одолели и обезоружили. Среди них находилась женщина в форме старшего лейтенанта, по ее словам, командир одного из подбитых под Верхнекумским танков.
Очень скоро нас обнаружили русские танки, и нам пришлось отступать дальше. И снова все по-прежнему; в этой безнадежной ситуации несколько членов экипажей сдались. В конце концов я остался с одним фельдфебелем и одним унтер-офицером. Поскольку мы разделились на несколько групп, никого больше я не видел. Как раз когда перед нами появились еще три русских танка и начали стрелять, нам ничего не оставалось, как прикинуться мертвыми, ведь наша черная форма отчетливо выделялась на снегу, и укрытия не было. По моему приказу мы упали навзничь и лежали не шелохнувшись. Мы определили, что эти танки остановились в 100 м от нас. Это были минуты, которые показались нам вечностью. Наконец один танк начал медленно двигаться в нашу сторону и проехал мимо нас в 3–4 м. Потом проследовал второй и, наконец, третий. Этот прошел так близко, что мы испугались, что он переедет через нас. Мы могли ухватиться за его гусеницы. Едва они проехали, как мы вскочили на ноги и укрылись за последним танком, чтобы побыстрее спрятаться в ближайшей балке. Наши нервы были на пределе, однако напряжение вскоре спало, так как нашлось еще несколько уцелевших из нашего взвода.
Из балки мы увидели, что брошенные нами танки охраняют две русские машины. Позади нас к югу гремел бой, но наших войск мы не видели. Примерно через 3 часа подошли немецкие танки и в короткой огневой стычке расстреляли обе русские машины. Мы попросили, чтобы эти танки оставались с нами, пока мы не отведем в укрытие наши танки, однако их отозвали по радио. Мы подошли к нашим танкам и увидели, что они почти не пострадали. Только из радиостанций были выдернуты несколько кабелей. Скорее всего, русские хотели эти танки отбуксировать в целости и сохранности. Вскоре я снова получил связь с полком. Если бы у русских были возможность и желание, они могли бы легко прослушать весь наш радиообмен. К нам подошли немецкие танки 2-го батальона и забрали нас с собой. Оставшиеся на ходу танки моего взвода были отбуксированы или пошли своим ходом в Верхнекумский».
Боевой дневник
11-го танкового полка
15.00
«С наступлением ночи бой прекратился. Полк сосредоточился и направился назад в Верхнекумский. Между тем Верхнекумский сильно пострадал от противника. Пришлось отразить две атаки 20 или 30 танков Т-34 и КВ-1. Три Т-34 были подбиты с короткой дистанции прямо в селе, три других уничтожены истребителями танков.
Особенно проявил себя обер-лейтенант Шарфе. Тот день был днем полного успеха для полка. Из 80 противостоявших нам танков были подбиты 43 при минимальных потерях с нашей стороны. Предмостная позиция у Заливского удержана, несмотря на мощные атаки с запада (по северному и южному берегам Аксая).
Приказ на следующий день: уничтожить стоящего под Верхнекумским противника».
Радиообмен боевой группы
«Хюнерсдорф»
15.10. Радиосообщение в дивизию:
«Танковый бой прерван в связи с наступлением ночи. Противник отошел на северо-восток. Подбито 43 тяжелых (средних Т-34 и тяжелых КВ-1. – Ред.) танка противника».
15.46. Радиосообщение из 6-го мотоциклетного батальона 6-й танковой дивизии:
«Шум боя к югу от Круглякова. Предположительно 23-я танковая дивизия. Ранены два офицера и 53 унтер-офицера и рядового состава».