14.30. Радиосообщение в дивизию:
«Цолленкопф только что прибыл. Ремлингер и Хаушильд еще ведут бой за ДЗОСы (дерево-земляные оборонительные сооружения) на севере плацдарма. С северо-востока атакуют танки и пехота противника. Против них брошены солдаты танкоремонтной роты. Будут ли взяты ДЗОСы к ночи – под вопросом.
Намерение: удержать плацдарм.
Вывод танков вперед в качестве ударной силы невозможен, поскольку пехотинцы без танков позади не чувствуют себя прикрытыми. Размещенные на плацдарме подразделения Купера настолько потрепаны, что не могут быть использованы в наступлении».
После критической ситуации одной ночи группе «Цолленкопф» удалось провести весьма удачную атаку, которая отвела от группы «Хюнерсдорф» большую опасность. По полученному уже 19 декабря из дивизии приказу о подчинении Цолленкопфа фон Хюнерсдорфу, этой группе удалось пробиться в Васильевку к блокированным там подразделениям. То, что такие условия могли сложиться как развитие обстановки под Васильевкой, объясняет приказ по радио от 19 декабря, 14.50, и радиосообщение от 13.45.
Дивизия – под давлением из штаба корпуса – пыталась вновь и вновь начать наступление, чтобы как можно ближе подойти к окруженным под Сталинградом войскам. Это само по себе правильное решение ничего уже не могло изменить, поскольку в те дни группа «Хюнерсдорф» была уже совершенно небоеспособной.
Переданный 20 декабря по радио приказ соответствовал приказу по дивизии о дальнейшем наступлении и, кажется, уже был в руках полковника Хюнерсдорфа. Этот приказ был отдан преждевременно, как говорится в дневнике 11-го танкового полка, в чем вскоре убедились и в самой дивизии.
Боевой дневник
11-го танкового полка
15.00
«Дальнейшее наступление на высоты к северу и северо-востоку от плацдарма перед мостом оказалось исключительно трудным, поскольку противник был очень силен и укрыт в ДЗОСах. Противник вводил новые силы, среди них танки, против северо-восточного угла плацдарма. Против них были выдвинуты наши танки. Сбросить русских с высот не удалось. Атаку мотопехоты к ночи пришлось остановить. Из-за этого плацдарм остался под обстрелом. После прибытия Цолленкопфа командир доложил, что вывод вперед танков как решающей ударной силы в настоящий момент невозможен, потому что мотопехота теряла уверенность, не имея позади себя танков. Размещенные на плацдарме подразделения батальона мотопехоты на БТР настолько потрепаны, что не могут быть использованы в качестве наступательной силы».
21.00
«Командир вызван на дивизионный КП для обсуждения обстановки и перспектив».
Радиообмен боевой группы
«Хюнерсдорф»
16.30. Радиосообщение в дивизию:
«Высота 110,4 в наших руках. ДЗОС в северной части высоты перед северо-западной окраиной Васильевки взять невозможно. С севера и северо-запада ведется артобстрел, а также ружейный, минометный и пулеметный огонь из очагов сопротивления по всей территории плацдарма. Удерживаем Васильевку и 110,4».
16.50. Радиосообщение в дивизию:
«Уменьшение артиллерийской поддержки ухудшает положение, формирование танкового клина не представляется возможным, поскольку танки должны оставаться на позициях для поддержки пехоты. Выступить вновь можно будет только после уничтожения ДЗОСов».
Далее приводится сводный отчет командира 6-й роты 11-го танкового полка:
«Первые два дня в Васильевке были для нас очень трудными. В то время как другие части дивизии медленно с боями продвигались к этому рубежу, мы сдерживали контратаки русских у единственного моста в направлении на Сталинград. Почти каждый час, днем или ночью, русские пускали в ход свое оружие, все вместе или по отдельности. Нас зажали в еще более узкое пространство, и из машин мы больше не вылезали. Немногие находившиеся с нами пехотинцы из
169 мотопехотных подразделений залезали под наши танки или окапывались рядом с нами, чтобы под нашим прикрытием пережить очередной контрудар. Не имея горючего, мы не могли двигаться. У каждого танка был свой участок, скрытный маневр был более невозможен, были видны только свои полосы обороны, свои пехотинцы и свой экипаж. Много неприятностей доставляли нам постоянные обстрелы артиллерии и «сталинских органов (т. е. реактивных минометов М-13 «Катюша», М-30 «Андрюша» и др. – Ред.). чьи ураганные налеты предвещали очередную атаку противника. Все это и было причиной выхода из строя нашей техники. Таким образом, мы теряли один танк за другим. Я сам, кроме других прочих, потерял своего лучшего командира взвода, фельдфебеля Ройша. Самой большой проблемой для нас были раненые. Мы уже не знали, куда их класть, последние дома либо пылали, либо лежали в руинах. Ко всему прочему, отсутствие воды и жестокий холод снаружи.
Оба первых дня мы были полностью отрезаны от снабжения, без собственной артиллерии, которая прижала бы противника, только «Штуки» – Ю-87 – эти хотя бы день за днем давали нам передышку. Они с небольшой высоты, всего в нескольких метрах перед нами, забрасывали бомбами русские атакующие подразделения. У нас тоже были тяжелые потери, но русские в ходе упорных атак усеяли трупами все окрестности села.
На пути к командиру полка, полковнику фон Хюнерсдорфу, КП которого находился в углублении под его танком, зацепило и меня. Я получил пулю между ребер. Меня спасло чудо, потому что эта шальная пуля прошла через мой зимний комбинезон, курительную трубку, а пробитый портсигар отклонил ее в безопасную сторону. Товарищи затащили меня под танк, а врачу удалось прямо на месте вытащить пулю. Я не думаю, чтобы это был прицельный выстрел, скорее всего, стреляли издалека. В противном случае меня бы уже ничто не спасло. По крайней мере я смог остаться со своей ротой.
Атака группы «Цолленкопф» дала, наконец, ощутимую передышку, а также боеприпасы и горючее. Наша артиллерия все активнее поддерживала нашу оборону, а 22 декабря мотопехота ликвидировала последние очаги сопротивления русских в Васильевке, применяя огнеметы».
Доклад полковника Цолленкопфа, командира 114-го мотопехотного полка, 21 декабря:
«В течение ночи прибыл также батальон Ремлингера. Чтобы расширить плацдарм вправо, командир 114-го мотопехотного полка послал батальон в атаку на южную часть села, после выполнения которой нужно было повернуть направо через излучину реки Мышкова и захватить Каптинку.
Атака обоих батальонов началась в 5.30 и теперь могла быть эффективно поддержана тяжелым оружием, реактивными минометами (шестиствольные минометы, стрелявшие реактивными вращающимися в полете минами калибром 158,5 мм [осколочно-фугасными и, реже, для постановки дымовой завесы] на дистанцию до 6 с лишним километров. Советские солдаты называли их «ванюша» либо «ишак». В ходе войны у немцев появились и 210-мм многоствольные реактивные минометы. – Ред.) и артиллерией. Несмотря на ограниченные боевые средства и ужасную усталость от перенапряжения, атака продолжалась. Около полудня 1-му батальону 4-го мотопехотного полка удалось ворваться в Каптинку, а 1-му батальону 114-го мотопехотного полка удалось зачистить западную часть села. Противник получил подкрепления и зацепился на высотах севернее села в ЗОСах. Поэтому 1-му батальону 114-го полка и 1-му батальону 4-го полка не удалось захватить эти высоты, которые господствовали над южной частью села и мостом. Батальон направился в Каптинку и занял оборону на северной окраине Васильевки. Пути подвоза были отбиты, плацдарм за мостом был настолько расширен, что теперь его можно было удерживать. После выполнения этого задания штаб Цолленкопфа решил переместиться в село, где можно было несколько быстрее собрать дивизию и организовать оборону».
Позиции с обеих сторон укреплялись; русским не удалось ликвидировать немецкий плацдарм, не удалось и 6-й танковой дивизии собрать и высвободить боевые части для нового удара.
Дивизия прошла с боями в составе 57-го танкового корпуса более 100 км через позиции противника. Передовые части 6-й дивизии находились в 48 км от окруженной под Сталинградом армии. Было пройдено три четверти пути. Никто не мог понять, почему другие не шли навстречу. Ведь 200 тысяч солдат (по немецким данным, 6-я армия и другие окруженные части насчитывали даже 24 января 1943 г. [через месяц после описываемых событий] 255 тысяч человек [Дёрр Г. Поход на Сталинград. С. 114]. – Ред.) смогли бы попытаться совершить бросок на 50 км. Толки об этом были слышны в этот день достаточно отчетливо. Одни хотели точно знать, что 6-я армия уже выступила, другие рассказывали, что уже общались с людьми из Сталинграда, которые на каком-то другом участке фронта, в качестве передового отряда основной массы войск, вошли в контакт с силами деблокирования. Третьи говорили о контактном коридоре, который шел через степь широкой дугой, и что уже давно в направлении 6-й армии шли транспорты.
Единственно правдивым оказалось сообщение, что 4-й танковой армией под Котельниково была подготовлена крупная транспортная площадка, чтобы через контактный коридор, в условиях продолжающихся боев, срочно перебрасывать армии Паулюса необходимые материалы.
Генерал-полковник Паулюс еще не выступил. Он получил приказ идти на прорыв от главнокомандующего группы армий «Дон» генерал-фельдмаршала фон Манштейна, своего непосредственного начальника. И в то же время Гитлер наложил запрет на этот прорыв, если при этом будет сдана занимаемая к тому времени территория. Совместить оба приказа не мог не только Паулюс, но и любой другой военачальник. Кроме того, генерал-полковник Паулюс сомневался, можно ли при имеющемся в наличии количестве горючего и боеприпасов совершить прорыв в сторону деблокирующей армии. Возьмет ли он на себя риск, в нарушение приказа Гитлера и без необходимого материально-технического обеспечения, пойти на прорыв, никто не знал. Ставить знаки вопроса и устанавливать необходимость по совести не является задачей этой книги[44]