1-й дивизион 76-го артполка двумя батареями поддерживает наступление и начинает после начала наступления обстрел Похлёбина и высот непосредственно у Похлёбина, чтобы привести противника в движение и создать цели для танков. Тяжелая зенитная артиллерия получает приказ после получения радиосигнала о начале атаки начать обстрел Похлёбина».
9.45
«1-й батальон 11-го танкового полка докладывает о занятии исходного рубежа. Командир дает команду: вперед!»
Начало наступления показывает возможность охвата слева, где Аксай является естественным препятствием для танков. Этот участок речки означает поэтому и естественное отклонение позиций противника. Сразу после начала наступления русские осознали эту угрозу и предприняли отход, при котором они, однако, попали под удар наступающих на Похлёбин танков 1-го батальона 11-го танкового полка. Эта ошибка русской разведки дорого им обошлась.
Боевой дневник
11-го танкового полка
9.55
«Наступление медленно развивается силами 2-го батальона. Батальон натолкнулся на фронте высот под Похлёбином на плотный прицельный огонь хорошо замаскированных вражеских танков и противотанковых орудий. За короткое время прямыми попаданиями было уничтожено 3 танка в наступающей в центре 8-й роте. Танки взрывались. Горели также танки 2-й роты от попаданий в расположенные на корме танков баки из материала повышенной прочности с горючим. Командир 2-й роты вынужден был покинуть горящий танк и был тут же тяжело ранен. Из-за потери командира рота потеряла боеспособность.
1-й батальон 11-го танкового полка, который должен был атаковать Похлёбин с северо-запада, из-за проблем в ориентировке выдвинулся слишком далеко на север. Кроме того, чтобы не оказаться отрезанным противником, позиции которого тоже отклонялись к северу, батальон выдвинулся еще дальше на север.
Командир полка отдал по радио приказ 1-му батальону 11-го танкового полка развернуться и наступать на Похлёбин теперь уже с севера на соединение с находившимся под Похлёбином 2-м батальоном 11-го танкового полка.
После вступления в бой 1-го батальона 2-й батальон получил передышку и продолжил свои наступательные действия. Высоты и местность под Похлёбином были захвачены к 12.00 на западе и на севере. Вследствие широкого рассредоточения танков 1-го батальона между ним и 2-м танковым батальоном образовался разрыв, который был великолепно использован противником для прорыва. Сам немедленный поворот подразделений обоих танковых батальонов и подразделений мотопехоты на БТР не мог предотвратить того, что часть противника вырвалась верхом на лошадях. Но ничего уже не могло изменить успех немецкого наступления.
2-му батальону 114-го мотопехотного полка сопутствовала удача. Теперь он получил приказ зачистить поле боя. Благодаря наличию лощин и отдельных углублений местность перед Похлёбином благоприятствовала укрепившемуся здесь противнику по желанию выдвигать танки вперед, а затем отводить их в укрытие. Они вновь стали обстреливать наши танки с близкого расстояния.
В лощине между Похлёбином и Майоровским после взятия Похлёбина противник сконцентрировал свои стрелковые и спешенные кавалерийские подразделения. Сражавшаяся там 5-я рота до начала сумерек была подкреплена двумя ротами на БТР, которые и уничтожили находящегося там противника.
Незадолго до наступления сумерек полк собрался на южном выезде из Похлёбина. На поле боя царило полное спокойствие. Результат боя: подбито 10 русских танков, захвачено 14 орудий, взято в плен 1200 солдат и еще 800 по докладу батальона мотопехоты на БТР, который остался в Похлёбине. Зачистка поля боя, проведенная следующим утром, добавила к трофеям большое число противотанковых ружей, пулеметов и другой техники, а также 800 лошадей.
Бой закончился победой благодаря быстрому темпу продвижения большей части подразделений полка (около 90 танков). 3-я рота и штабные взводы штаба полка и штаба 2-го батальона 11-го танкового полка выгрузились как раз в день сражения; несколько танков за время ночного марша в район сбора из-за плохих дорожных условий (грязь, слякоть) вышли из строя.
Особую роль в успехе сыграл 2-й батальон 11-го танкового полка благодаря отважным и самоотверженным боевым действиям 2-й и 8-й рот. Особой похвалы достоин обер-лейтенант Ранцингер, командир 8-й роты, который был трижды подбит и каждый раз пересаживался в другой танк.
Наши потери: бронированная медицинская машина, 1 БТР, 1 противотанковое самоходное орудие 76 мм, 8 убитых и 28 раненых. 5 танков сгорело (один из них еще 2 декабря), 12 танков подлежит ремонту (из них 5 выведено из строя еще до начала сражения).
Захваченные в ходе боя пленные утверждали, что приписаны к 81-й кавалерийской дивизии и к 85-й танковой бригаде. Это подтверждает содержание захваченного приказа по 4-му кавалерийскому корпусу.
После ухода с поля боя расположение немецких сил в этом районе имело следующий вид: 2-й батальон 114-го мотопехотного полка с двумя ротами – Похлёбин; 7-я рота 11-го танкового полка, 1-й батальон 11-го танкового полка – Майоровский; 2-й батальон 11-го танкового полка – Семичный.
Извилистые дороги и разрушенные мосты затрудняли сохранение предписанного расположения частей».
Карта 4. Бой за Похлёбин 3–4 декабря 1942 года
Далее следует рассказ командира 6-й роты 11-го танкового полка:
«В ночь с 3-го на 4 декабря мы ездили в кромешной тьме по страшно грязным улицам Похлёбина, спрашивая дорогу к нашему пункту сбора северо-западнее его у мотоциклистов. С наступлением дня 2-й батальон с юга и юго-запада от поселка должен был оказать поддержку артиллерийским огнем. В это же время нам была поставлена задача захватить Похлёбин с севера. Моя рота вместе с 7-й ротой (капитан Гедике) и 4-й (капитан Вилье) принадлежали к 1-му батальону. Позади нас концентрировался 2-й батальон 114-го мотопехотного полка (на БТР).
Обе наши роты легких танков (6-я и 7-я) наступали бок о бок на острие клина. Танки 4-й роты (Т-4) шли со своими дальнобойными 75-мм орудиями позади меня справа, чтобы обеспечивать наше продвижение. Окончание наступления несколько отодвинулось, так что в 10.00 мы все еще продвигались вперед.
Итак, я получил приказ: «Золотой дождь (условное имя моей роты), вперед, марш!» – и направил оба моих идущих впереди взвода так, чтобы не столкнуться с идущей слева от меня 7-й ротой. Как только мы преодолели последнюю высоту, нам открылась вся панорама участка реки Аксай к северу от Похлёбина. На удалении около 1500 м я увидел дороги, ведущие к Похлёбину с севера, забитые русскими грузовиками и колоннами солдат. Далее одна дорога слева вела почти до самого Аксая и в направлении одной высоты. И там все было заполнено противником, можно было даже различить находившиеся там танки. Передо мной лежали высоты, над которыми висело серое бесконечное небо. Времени, чтобы рассматривать все это, не оставалось, и мы вступили в бой. Противник открыл ответный огонь. В долине по желто-лимонным вспышкам выстрелов мы определяли, где находятся противотанковые орудия и танки русских. Взгляд налево позволил мне увидеть Похлёбин под огнем немецкой артиллерии. Долина была закрыта облаками дыма и гари.
Стоять на месте мы не могли, поскольку представляли собой отличную мишень. По приказу командира подразделения майора Лёве мы ударили обеими передовыми ротами и одним рывком, под огневым прикрытием 4-й танковой роты (танки Т-4) ворвались на улицу Похлёбина. Стреляя изо всех стволов (а мишеней было предостаточно), мы в быстром темпе атаковали. Все, что пыталось отразить наш напор, было смято.
Пока Гедике (командир 7-й роты) преследовал отходящего к северу противника, прикрывая таким образом мой тыл, я под этим прикрытием повернул на юго-восток, в глубь Похлёбина. По ту сторону Аксая перемещались крупные скопления русских солдат в пешем строю. Они попали под наш огонь, были обстреляны из пулеметов и осколочно-фугасными снарядами. Вскоре я закрепился на удалении в один километр у большого рва поперек улицы, который сохранился еще со времен летнего наступления и был труднопреодолим. Русские могли использовать его. Позднее выяснилось, что этот ров строился в качестве противотанкового, южнее низины Козловая. Там проходила линия русской обороны. Вскоре мы были вовлечены в артиллерийскую дуэль противотанковых пушек. На высотах к югу от Похлёбина мы могли наблюдать бой 2-го батальона нашего полка. Там горели несколько танков, из них валили клубы дыма. В бинокль я увидел несколько черных точек, двигавшихся между ними. Это были экипажи подбитых танков.
Было трудно преодолеть находившийся передо мной узкий проход – через широкий ров шла лишь одна улица – без поддержки тяжелого оружия. Я запросил ее по радио. Вскоре после этого я увидел, как проход обрабатывает артиллерия. Для меня так и осталось загадкой, велся ли этот обстрел по моей просьбе 4-й ротой, или же батареи к югу от Похлёбина пришли мне на помощь по собственному решению. Во всяком случае, я принял решение наступать. По обе стороны улицы, на которой стояли брошенные русские грузовики, носились обезумевшие лошади и, к нашему удивлению, скакавшие своим широким качающимся ходом верблюды без седоков. Я со своей ротой, укрываясь от огня, добрался до рва и смог – это было просто чудо – захватить проход без потерь. По пути я успел заметить разбитое противотанковое орудие и погибших русских артиллеристов. Они сражались с превосходящими силами врага, что следует признать достойным уважения. Я передал по радио, что в этой точке можно прекратить обстрел, что танков противника не наблюдается, что я не имею потерь, и передал координаты своей позиции. Едва ли эти радиопереговоры перехватывались. Еще на исходной позиции моей роты перед прорывом в село 4-я рота, как на стрельбище, прекратила огонь по проходу через ров и сконцентрировала его на самом селении. Здесь должна была действовать 7-я рота Гедике. Чистая работа нашей артиллерии!
Селение, находящееся в километре от меня, не проявляло признаков сопротивления. Я решился на прорыв, в какой-то степени из честолюбия, чтобы быть в нем со своей ротой первым. 2-й батальон, который, как я узнал, понес потери при наступлении, тоже подошел ближе к селу. Имея противником почти одну только пехоту, я ворвался в село. Артиллерийский огонь затих, и слышно было лишь потрескивание горящих хат. Я был горд тем, что мне все удалось сделать без потерь.