твечает и улыбается.
На танцполе начинает играть заводная музыка. Оля пьет коктейль, дергает ножкой в такт.
И я тоже хочу подвигаться, но в другой плоскости. Вместе с ней станцевать танец восемнадцать плюс.
Но мой рот выдает совсем иное:
— Любишь танцевать?
— Эм, да, но умею не очень.
Это мой звездный час.
Не зря мама таскала меня два года на бальные танцы. Пока я в восемь с них не сбежал.
— Пойдем, — протягиваю руку, приглашая. — Я тебя научу.
И еще чего- нибудь разучим, но попозже…
Вывожу Крошку на танцпол, найдя свободное место.
Ди джей как по заказу врубает какую-то модную медленную попсу, от которой по всему клубу разносится визг.
И я начинаю…
Обнимаю ее за талию, двигая с пионерского расстояния к себе поближе.
Правой рукой перехватывая ее тонкие пальчики.
« Медлячок что бы ты заплакала
И пусть звучат они все одинаково…»
Ее губки шепотом поют песню, и я зависаю на них. Глаза в глаза. Да так.. что по позвоночнику жаркой волной бежит ток, останавливаясь в штанах, и превращая их в плащ-палатку.
Блядь.
Начинаю вести, медленно кружа ее в ритме.
Оля расслабляется и словно пластилин следует за мной. Придвигаю ее еще ближе. Носом тяну ее сладенький аромат. Волосы волнами движутся в такт. Обрамляя кукольное личико.
Веду рукой по узкой спине выше, расставляя пальцы широко. Прощупываю жемчужинки позвоночника. И останавливаюсь между лопаток.
Охреневаю.
На ней нет лифчика. Она без него…
Блядь.
Член норовит порвать плотную ткань штанов.
Какая охрененно длинная песня. Кайф.
Мне хочется вдавить мягкое девичье тело в себя. Но боюсь, что Олечка не так меня поймет.
Рано Туман, чертов озабот. Рано. Еще пара песен, три коктейля и…
Но губя сами тянутся к ее мянящим, розовым и сочным. Голодное тело отключает мозг и логическое мышление.
Мне чертовски сильно хочется ее попробовать.
Прислоняюсь губами к ее. Жду, сгорая в горячечном пламени.
Глава 3. Любопытные и трусливые кошки
Оля.
На парковке возле медицинского центра кое-как нахожу местечко, втискиваюсь на своем рыжике и, взяв сумочку, стремглав несусь ко входу.
Так, все документы у меня при себе, я положила их еще вчера. Сегодня меня оформят, потом в отделение, где я уже сама… начну «вливаться» в работу и коллектив. Надеюсь, хотя бы отдельный стол в ординаторской у меня будет.
Моя «счастливая» кружка позвякивает, в паре с ключами от машины, в недрах сумки, создавая и без того нервное состояние… еще более напряженным. Играют как по нотам, на моих нервах.
Вихрем взлетаю на третий этаж и отдышавшись, скребусь в дверь с табличкой главного врача Гуляева О.А.
Услышав «войдите», шагаю.
— Доброе утро, я Красавина Ольга Валерьевна.
Мужчина с посеребренными висками отрывается от изучения бумаг и поднимает на меня зоркие глаза.
— Доброе, наслышан -наслышан о вас, милая барышня. Я Олег Альбертович Гуляев. — гостеприимным тоном.
В голове тут же лампочкой мигает вопрос откуда. Но я держу его в себе, выглядеть невеждой…
Моя любимая тетя Аглая всегда говорит, что любопытство кошку сгубило…и еще кучу такой же фигни. Прикусываю язык.
— Ваши заслуги в учебе говорят сами за себя. Такие кадры должны, нет, обязаны работать в стенах нашего центра. Вы уже оформились?
— Н…нет.
— Тогда, сейчас вы идете в бухгалтерию. Там оформляетесь, у меня как раз пройдет общая планерка с завами отделений. И потом, я вас сам, — выделяя интонационно, — провожу до отделения.
«Поагакав» откланиваюсь, ибо ничего не понимаю…выхожу и иду по длинному коридору, изучая таблички.
Почему мне столько привилегий?
Аглая?
Хм…
Я просила ее, нет, очень твердо сказала, что помогать мне ни в чем не нужно. Крестный? Он тоже не мог, потому что тренирует своих альфачей где-то на просторах нашей Родины.
Остается папа.
Вот же гадство. Психую.
Ну уж нет. Он не мог. Потому что я сама заработала место в центре. Сама, своими силами и знаниями. И оценками. И навыками… и вообще всем!
Да.
Но у папы все-равно спрошу.
В универе все уши прожужжали что попасть сюда очень сложно. « И ни какой блат вам не поможет» говорила наша Мегера Ивановна, стуча скрюченными пальцами по столу и глядя на нас, зеленых, сквозь залапанные очки.
Оформление документов занимает практически целый час. Распишитесь тут, заполните это, снятие копий… скукота. Вот медицина…это очень интересно. Спасть жизни, лечить, принимать роды…это я понимаю.
В кабинет Олега Альбертовича стучусь уже увереннее, но в ответ получаю только тишину.
Прислоняюсь к стене и прикрываю глаза.
Я научилась держать лицо, не показывать своих эмоций.
Целых четыре года, с той самой встречи с сухарем Тумановым, я упорно осваивала это умение. И владела им безупречно.
До вчера.
А так все хорошо начиналось…
Сначала мы со Светкой решили попить вина в ресторане.
— В честь окончания твоей « каторги», Ляль. Давай. Рабы и те свободные были.
А потом мы решили посмотреть с кем же я буду работать.
И увидев в списке ФИО специалистов центра И. В. Туманов…уговорили бутылку полусладкого.
Я в сотый раз со злостью и обидой рассказывала о том, какой он козел. А Светка все подливала и подливала.
— Все Ляль, душа требует веселья, едем в Марко.
Я, конечно, сопротивлялась…мой наряд ну не совсем для ночных клубов.
— Да ладно тебе, твое бабулькино платье очень даже…оберег от идиотов, сегодня их день…— Тыча пальчиком вверх, парировала Светка, пока мы ждали такси.
А дальше…опять этот чертов Туманов…который испортил все в моей жизни. Что в прошлом, что вчера и что…
— Ольга Валерьевна, извините, задержался, пойдемте, доведу вас до отделения. — Выдергивает из стыдного вчера О. А.
Плутая по катакомбам, выходя и заходя в лифты… я честно пытаюсь запомнить маршрут…но мой географический кретинизм…
Десятки лиц и «здрасти»
— Пятый этаж. Гинекология. Приехали.
Незаметно вытираю вспотевшие от нервов ладони. Пытаюсь дыхательной гимнастикой унять разбушевавшиеся нервы. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди и сбежит в кардиологию.
В светлом длинном коридоре медсестры носят стойки капельниц, еле двигающаяся пациентка ползет вдоль стены, опираясь на перила. Постовая медсестра…белые халаты…маски…
А я со страхом взираю на рабочую суету, но пугает отнюдь не она
…вот сейчас увижу его и…умру.
— В гинекологии работает четыре врача, и я очень надеюсь, что вы нас не подведете. Вот и пришли.
Толкает белое полотно двери «ординаторской»…
— Проходите, — поторапливает.
Ноги в миг становятся стопудовыми, с трудом переставляю, делая три шага.
Перед глазами все плывет. Мушки летают… еще немного и я рухну. Прикрываю глаза…
Божечки…пусть его сегодня не будет на работе. Пусть у него выходной, или отпуск! Да! Отпуск.
— Коллеги, — обращается О.А.
— Доброе утро, — слышу знакомый хрипловатый голос. — Все на обходе.
— А, ну и хорошо. Так даже лучше. Вы мне и нужны. Знакомьтесь Илья Валентинович, ваша новая подчиненная, Красавина Ольга Валерьевна, — оповещает главный врач моего нового шефа.
Открываю один глаз…
— Не обижать и во всем помогать. — слышу как в трубе голос О. А. — Я спешу. Введете в курс дела. Удачи! — бодро напутствует … меня? И выходит, закрыв за собой дверь.
Поднимаю голову и смотрю на Туманова, сидящего за столом у монитора компьютера.
— Ты? — шипит удивленно, сведя брови к переносице, когда мы остаемся одни.
В момент собираюсь и:
— Я, — гордо задрав подбородок, отвечаю.
— Какого черта?
Глава 4. Рычащие Туманы.
Ляля.
По его лицу невозможно прочитать эмоции. Светлые, густые брови сдвинуты к переносице, губы сложены в тонкую линию, глаза с прищуром ощупывают меня от пальцев ног до макушки. И следом за его исследующими глазами по моему телу табуном разбегаются гусиные мурашки.
Мне хочется съежиться и обнять себя руками, но я не делаю этого. Мой подбородок все так же гордо поднят. Хотя в душе я вся скукожилась как самый сушеный абрикос.
Свое состояние я не покажу.
От той скромной заучки с лишним весом, очками, с диоптриями плюс пять, ими, кстати, можно было костер разжигать на солнышке. И от мышиного хвоста на затылке так же не осталось следа.
Сколько я ревела от Тумановского равнодушного, даже презрительного, взгляда…Будто я не молодая девушка, а пенсионерка.
Я бежала на его занятия с огромным желанием, влюблялась в него с каждым днем все сильнее и сильнее. В него не возможно было не влюбиться, все девчонки нашего потока пускали по нему слюни. Еще бы…Красивый, статный, в костюме, с модной прической… Улыбался он всем, кроме меня… смотрел на меня, выгнув брови… а когда я все таки решилась блеснуть своими знаниями…просто сказал, что медицина не для меня. Отвел последнюю лекцию, сел в машину, в обнимку с сисястой блондинкой и разбил мое сердце. Чертов Сухарь Валентинович.
— Что ты молчишь? — рычит, сжимая в руке карандаш с такой силой, что пальцы побелели.
— Мы не переходили с Вами на ты, Илья Валентинович, — отвечаю, вкладывая в интонации максимальную твердость и холодность.
— Да, точно, мы же не пили на брудершафт, да, Олечка? — шипит грозно.
Еще немного и карандаш хрустнет…он вместо него представляет мою шею?
А вот фиг вам…
Замучаетесь Илья Валентинович, я не просто так прозябала над учебниками, оставляя в стороне молодость, которую не вернуть никогда.
Я не знаю какого ответа он от меня ждет. Наверное, он зол за вчерашний вечер…
Но я считаю, что поступила очень правильно и ни о чем не жалею.
— То, что было за стенами этого прекрасного учреждения, там и должно остаться, Илья Валентинович.
Его взгляд от услышанного становится еще более злым.
Хрясь…карандаш пополам… он швыряет его на стол…