Сыплю в ванну соль и наливаю пены. Включаю воду. И пока приятный запах персика расползается по комнате, я глазею на себя в зеркало.
Что во мне нет так?
Да все со мной нормально! — решаю быстро. Это просто Туманов такой… неправильный.
В коридоре начинает истошно звонить телефон. Бегу и хватаю трубку, незнакомый номер.
— Алло, — выдыхаю с волнением.
— Привет красавица. — родной, уставший голос. — Как ты?
— Папочка… я так волнуюсь. Ты не звонил. — тараторю на одном выдохе.
— Нет связи Ляль. — Слышу вдалеке хлопки на фоне его голоса.
— Папа, у тебя все хорошо?
— Нормально. Скоро домой. Еще пара дней и приеду. — Уставшим голосом продолжает. Я это сразу понимаю, как бы он не бодрился.
— Пап я переживаю. Крестный тоже где-то в полях.
— Работа Ляль. — голос его звучит громче. Потому что на заднем плане грохот тоже громкий. — Ляль, мне нужно беж…. — и тишина. Страшная тишина после оглушающего хлопка.
Я трясущимися руками набираю номер с которого отец звонил. Но в ответ ничего. Просто мертвая тишина которая выворачивает мне сердце наизнанку.
Звоню крестному: абонент недоступен.
Звоню в папину часть, там не берут трубку.
— Да что происходит! Что такое! — начинаю из угла в угол как зверь раненных ходить. Забывая про ванну. Только по заполонившему весь коридор пару вспоминаю. Спешу выключить воду.
Телефон из рук не выпускаю.
Что там случилось? Что произошло?
Открываю в телеграме новостные паблики. Листаю ленты. Вдруг есть оть пару слов о том где у нас учения проходят. Ничего.
Ложусь на диван. Ног не чувствую. За окном ночь. Вновь листаю новости и натыкаюсь на статью:
На военных учениях, местонахождение которых мы раскрыть не можем, произошла детонация снарядов. Много раненных и есть погибшие, как сообщают нам осведомители, имена которых мы не можем разгласить. Группа отряда центраспас срочным рейсом выезжает на место происшествия. Ведутся спасательные работы
Глава 46. Кошмар на яву.
Ляля.
Открываю глаза и морщусь от яркого дневного света, который словно лазер выжигает мои глазницы.
Не могу понять где и я и что происходит. В голове неразбериха и каша. Горло саднит сильно, что сглотнуть не могу. Кашель начинает душить на первой попытке сглотнуть отсутствующую слюну.
— Оль, ну наконец-то, — звонкий голос подруги где-то рядом.
Медленно кручу головой на него и натыкаюсь на рыжую размытую фигуру.
— Света? — с трудом произношу хриплым голосом.
— Я, конечно. Пить?
В памяти начинают отживать кошмарные картинки последнего, что я помню. Папин звонок, громкие, оглушающие сильные хлопки. И тотальная страшная тишина после. Мои попытки дозвониться на тот номер. Страх сковавший все тело.
Раз за разом звонки на неизвестный номер.
Слезы, дрожащие руки. Беспомощность. Неизвестность меня убивающая. Почему нельзя ничего было мне сказать? Сообщить где он и как его искать если что.
А потом новости. Кошмарные, самые жуткие новости за всю мою жизнь. Я так боюсь его потерять. Мамочки нет рядом, папа для меня все.
Чуть привыкнув к свету, понимаю, что я в своей квартире. Блуждаю расфокусированным взглядом по обстановке, все еще находясь в вакууме. Закрываю глаза крепко-крепко. Пусть это будет страшным сном. Я сплю.
— Ляль, — мужской тревожный голос.
Открываю глаза. Надо мной склонилась широкоплечая мужская фигура. Чувствую прикосновения рук ко лбу, холодные касания на груди.
— Оль, глазки открой я проверю еще, — выполняю просьбу.
— Папа…— еле шепчу пересохшими губами.
— Олечка, — вновь Светкин голос. — Илья Валентинович, может ее в больницу? Я не пойму что случилось с ней… — голос подруги обеспокоенный.
— Ты скажи, что произошло?
— Я забыла у нее дома наушники, решила утром перед парами заехать. А она тут… вот. У меня ключи есть запасные, на всякий случай. Открыла, а она на полу. Ну я..нашла ваш номер в ее телефоне и позвонила.
— У нее переутомление на фоне стресса.
— Не разговаривайте так, как будто меня тут нет. — еле шевеля губами тихо говорю. В голове проясняется. — Света дай мне уже попить.
Сделав несколько жадных глотков, приподнимаюсь на кровати. Подруга тут же подкладывает мне подушки за спину.
Деятельность развели и почему то раздражают меня.
— Дайте мой телефон.
— Ляль, мы сейчас поедем в больницу и там тебя обследуем, прокапаем. Сотрясения точно нет, но истощение.
— Она ничего толком не ест и…
— Хватит! Нет! — хриплю им обоим.
— С папой что-то случилось. Он мне позвонил, там что-то сильно загремело и потом все, связь пропала…В новостях сказали, что сдетанировали снаряды и начался пожар. Я боюсь, что папа там. Вот, откройте последнюю вкладку в телефоне. Я чувствую что случилось страшное. Он бы мне перезвонил, он понимает, что я переживаю. Ну откройте эти чертовы новости…
Илья подносит телефон к моему лицу, снимает блокировку и погружается в чтение.
— Ты считаешь, что твой отец там? — Илья озадаченно смотрит на меня, я киваю быстро-быстро превозмогая головную боль и головокружение с внезапно подкатившей тошнотой.
— Он не говорил где он, — проглатываю горький ком в горле, — и он должен был уже вернуться, но сказал, что учения продлили. Но вчера сообщил, что приедет со дня на день, а потом громкие хлопки и тишина, и я звонила, и звонила… — вновь начинаю плакать.
Илья садится рядом на кровать, притягивает меня к себе и гладит по спине, успокаивая. Я прижимаюсь к его груди и размазываю сопли и слезы по его футболке. Дрожу и реву. Захлебываясь. Пытаясь что-то рассказать.
— Мне сстрашно, — зуб на зуб не попадает. — А если он там и… если. Я не переживу. Он у меня один. Мамочка… она…
— Олечка, — мы сейчас оденемся и поедем в больницу. — Света, помоги, найди ей вещи. Папу как зовут? Все данные мне его дай, что знаешь. Все все.
Я диктую, а Светка роется в моем шкафу. Кидает на кровать спортивный костюм. Потом футболку и носки. Помогает одеться.
— Работа, я сегодня пропускаю. Я не смогу… — вновь выть начинаю. — Я все испортила.
— У тебя уважительная причина Ольк, тем более Илья Валентинович тут. Все, — обращается к нему.
Илья, подхватив меня на руки, несет к двери, потом к машине. Помогает сесть в нее, пристегивает. Действует быстро.
— Я позвоню вам Света.
В больнице меня кладут в отдельную палату нашего отделения. Тут же ставят капельницу с витаминками и глюкозой. Поят сладким чаем. Аня и Чума от меня не отходят, не оставляют одну. Только Ильи нет. Он как вышел из палаты так и не появлялся. Правильно, его ждут пациентки. У него сегодня плановая операция стоит.
Листаю ленту новостей в тг, но там нет больше ни единого слова о чп на учениях.
— Снотворного точно нет? — уточняю у Ани.
— Нет, Илья Валентинович сказал только за глюкозу и витамины. Давай уберу телефон на тумбочку. У него батарея садится. Поставлю на зарядку.
Отдаю.
А потом мои глаза слипаются и я проваливаюсь в сон.
Глава 47. Важное.
Илья.
— Я нихуя не понимаю, — закуриваю третью сигарету подряд.
Клим рядом стоит, сложив руки в карманы штанов.
— Слушай, мне кажется у тебя на гражданке веселее чем у меня на службе. Я как из африканской жопы вылез, так прям чувствую, что у меня скука смертная.
— Долго еще?
— Шмель на подъезде.
Мы встретились с Климом в соседнем с медицинским центром дворике неприметной многоэтажки. Я с своем аврале далеко убегать не могу, телефон на случай чп в руках.
В арку выезжает черный камаро и с борзотой паркуется возле нас, сидящих, как скворцы, на металлическом низком заборчике.
— Здаров Буран, — бугай с грацией пантеры выпрыгивает из тачки и подойдя, пожимает руку сначала Климу, потом мне, — Шмель. — здоровается и сразу представляется.
— Илья, — называю свое имя.
— В миру, а там? — имеет в виду службу.
— Крюгер, — с усмешкой влезает Клим.
— Хуя се. Неплохо. Кроводажненько там.
— Да да. Когда он спасал жену полкана на опер столе, гинеколог, блять, два хирурга ремонтировали самого полкана. Ну и… помог нам уложить скальпелем одного боевика. Вот и стал Крюгером.
Об этой странице своей биографии я молчу до сих пор. Неприглядная и страшная. Совсем не подходит под образ доброго доктора Айболита лечащего будущих мам.
— Даааа… — тянет Шмель, — А говорят, что гинекологи там не нужны. Пиздят…
На самом деле мой контракт был чистой воды бесогон. Я просто бежал. Мне нужно было погрузиться в круглосуточную работу так, чтобы все мои мысли остались далеко.
И живя в экстремальных условиях, когда порой некогда просто пожрать или поспать, когда звучат выстрелы со всех сторон, когда в толчок ты ползаешь под свистом пуль… я научился ценить жизнь и комфорт. И понял это только вернувшись в цивилизацию. После долго просыпался от кошмаров и всего того пиздеца. И песок я стал ненавидеть и жару.
— Расскажи что и как, чем смогу помогу, — Шмель стоит напротив нас и крутит в руках брелок от тачки.
С виду и не скажешь, что он тоже при погонах и в звании. Пацан совсем.
Я опять рассказываю все, что мне известно. Хотя до этого Климу тоже рассказал без подробностей, сейчас он их так же узнает и в конце присвистывает.
— Дааа, — чешет лысую репу Шмель, — Пиздец. Я понял о чем речь и что за место. Там просто задница. И медиков там толковых нет. По крайней мере узкоспециализированных.
Другого от нашей реальности я не ждал. Но все таки надеялся, что ну просто… нет связи там, и все. Засунул свою интуицию поглубже…
И вот эти его последние слова просто сука убьют мою Куклу. Они для меня как приговор. Для нее тем более.
Ничем не помочь.
— Вадь, — начинает Клим, — Давай батю проси, пусть поможет.
— А кто у нас батя? — задаю наводящий вопрос. Потому что совсем не вкуриваю.
— А батя у нас не последний человек в нашей военной авиации, и он нам точно может помочь. Генерал Овчинников. — сухо отвечает Клим, и от его слов Шмель морщится сильнее, будто ему это все не очень приятно.