— Еще раз скажи, — перебивает, не дает договорить.
— Что? — не понимаю и переспрашиваю. — Что сказать?
— Как меня назвала только что.
— Ильюша… — шепчу, смотря на него во все глаза.
— Пиздец же, Ляль, нам всем пиздец, — обрушивается на мои губы с горячим поцелуем.
Язык раздвигает губы и заставляет раскрыть рот, принять его. Я так соскучилась по напору Тумана, по его ласкам, вкусу, запаху. Он мне ночами снился, заставляя просыпаться в поту и в мокром белье.
Я не надеялась…
Илья жадно проходится руками по талии, подминая меня под себя, вдавливается членом в нужное местечко и шипит мне в рот.
Руками блуждаю по его спине, слегка царапая напряженные мышцы. Задыхаясь от наполняющих меня эмоций.
Он рядом… он хочет…
Сердечко заходится в эйфории и качает кровь рывками, дыхание прерывистое, мне кажется я сейчас задохнусь! Илья терзает мой рот и не дает глотка воздуха сделать.
Задирает топ, оголяя грудь и спускается влажными губами к ней. Обхватывает сосок, кружа языком и заставляя тело выгибаться дугой. Второй рукой терзает другую грудь, жадно мнет и зажимает чувствительный камешек пальцами.
— Мммм… — выдыхаю бессвязно.
— Пиздец, — оторвавшись от груди, шальными мутными глазами блуждает по моему лицу. — Кис…
Спускается ладонями к резинке шорт и тянет их вниз. Секунда и они летят в сторону.
Его боксеры летят туда же. Топик за секунду исчезает с меня и тяжесть мужского тела вновь заставляет трепетать.
Врывается в меня с нетерпением и жадностью. Не давая даже мгновения привыкнуть. Двигается отрывисто.
Прикрываю глаза погружаясь в ощущения и эмоции. Тону в них, словно в сладкой патоке.
— На меня смотри.
Послушно открываю глаза и встречаюсь с тьмой его. Руками хватаюсь за его взмокшие плечи и царапаю уже не сдерживая себя.
— Пиздец… —вновь слетает с его губ, он жадно блуждает по моему телу глазами, смотрит на подпрыгивающую в такт ему грудь… туда, где наши тела переплетаются во едино…
И это так порочно, возбуждающе и мощно… что еще мгновение и я распадусь на молекулы…
Движения становятся размашистыми. Жадными. Дыхание громче.
Он ловко переворачивает меня на живот и поставив на колени, пристраивает головку раскаленного члена, размазывая ею мою влагу по складочкам.
— Пффф, — выдыхает и погружается до упора. — Это пиздец, — перехватывает меня за талию и начинает с оттяжкой двигаться. Заставляя тонуть в новых ощущениях. Его так много… он везде и вокруг. Губы собирают испарину со спины, руки обхватывают болезненно налитую грудь. Член двигается мощно, мурашки по телу и сбрендившие бабочки в напрягающемся животе.
Пружина закручивается с такой силой и мощностью… что становится больно.
Толчок, еще один, еще и еще. Я теряюсь в эмоциях, сжимая ладонями простынь. Охаю, ахаю. Стоны слетают бесконтрольно. Губы искусаны…
Перед глазами звездочки. Я тону в новых ощущениях. Задыхаюсь от кайфа.
Неожиданный шлепок по попе.
— Кончай… — как приказ, которого я ждала.
И я улетаю. Трясусь в сладких спазмах. Слезы из глаз. Мощные финальные толчки Ильи, рык и я чувствую как его сперма наполняет мое лоно. Он опускается сверху на меня. Потом скатывается и подминает мое безвольное тело себе под бок.
Все вокруг неважно и не существует. Я словно в прострации и вакууме. Ослепшая и глухая…меня нет…
— Пиздец, я про резинку забыл...
Глава 58. Тесть?
Ляля.
— А я тебе говорю, что мне ничего не нужно. Ты уже прозрачная от усталости. Тут нормально кормят и мне всего хватает. — возмущается отец, сидя на кровати, забинтован весь как мумия: рука, нога, на груди большая повязка. Кряхтит, но не сдается.
Его перевели в обычную палату уже через неделю после операции и спустя еще неделю он уже качает мне права.
Я все свободное время стараюсь проводить у него. Но он упрямо гонит меня домой.
— Не ругайся, я с тобой хотела посидеть и потом уже домой. А ты… — вытираю мокрые щеки. Плакать от обиды - то еще занятие. Тем более папа меня никогда не обижал. А сейчас, он словно с цепи сорвался в этих четырех стенах. Тем более зная, или точнее предполагая, что дальше его ждет пенсия. После таких травм он по полям бегать не сможет.
Даже крестный, вернувшийся из своей супер секретной, важной командировки, ничего сделать не может, его максимум для отца - кабинетная работа, все что могут пообещать.
И он злится. Психует.
— Прости Ляль, — папа протягивает руку и берет мою. Сжимает ее в пальцах с глазами, полными сожаления, на меня смотрит. — Я сам решу все вопросы по своему здоровью, а ты занимайся работой и учебой. Чтобы я тобою так же гордился, моя девочка.— Вытирает мои щеки.
— Папуль, у меня сердце не на месте из-за твоего состояния. И ничего мне не говори! Если ты так и продолжишь хорохориться, отказываться от реабилитации. Я… я.. клянусь, все брошу! И займусь сама тобой! — встаю и от обиды и бессилия выдергиваю свою ладонь из его, отхожу к окну.
На улице от снега ничего не осталось, весна входит в свои полноценные права. Почки распускаются и подснежники в парках уже во всю радуют жителей мегаполиса. Одна я…их не вижу. Работа - дом, дом - работа.
Никуда ходить не хочу! Нет настроения и сил.
— Ладно, я поеду, — устало говорю, не смотря на папу. — Завтра зайду, ты, если что, звони.
Целую его в щеку и покидаю палату.
— Вот ты где, — сильные руки перехватывают меня за талию уже на пути к парковке.
Илья.
— Что за грусть Ляль? Слезы? — озадаченно на меня смотрит.
— Да так… — неоднозначно отвечаю, без подробностей, — Просто настроение такое.
— Точно? — хмуря брови переспрашивает.
— Да. Сейчас домой поеду, устала.
— Эх, с тобой хочу, — поджимает губы. — Увидимся теперь тольк завтра вечером.
У него сегодня ночное дежурство. И когда он поедет домой, я только приступлю к работе. И да… грустно, когда графики не совпадают. В нашей реальности видеться совсем часто не получается.
Да и кто мы друг другу? Любовники. Весь мой ответ потому что другого у меня нет. И спрашивать у Ильи я боюсь. Пусть все течет своим чередом. Он молчит как баран. Но каждую свободную ночь от дежурств мы проводим вместе. У меня. К себе он не зовет. Я не напрашиваюсь.
Меня все бесит. Вот точно! Сцепив зубы стараюсь натянуть на свое лицо благодушную улыбку.
— Завтра увидимся, — целую его в уголок губ, но этот жадный мужчина притягивает меня к себе в плотную и углубляет поцелуй.
— Пока, — Отдышавшись уезжаю домой. Есть мороженное вместе со Светой. Нам точно есть о чем поговорить.
Туманов.
Задумчиво кручу шариковую ручку между пальцами. Работы валом, но она бумажная и мне пиздец как не хочется ее делать.
— Илья Валентинович, зайдите в седьмую палату, — зовет Анна, тихо постучав в ординаторскую.
Ну вот и спасение от бумаг.
Ближе к ночи, когда коридоры отделения пустеют и пациенты готовятся ко сну, я иду за кофе.
— Нажмите на американо, пожалуйста, — голос за спиной и купюра возле моего носа. Оборачиваюсь.
— Пожалуйста, — достаю стаканчик из автомата и передаю его отцу Ляльки.
Да. Прискакал на костылях за кофе. Пока нет дочери рядом. А кофе ему не желательно из-за проблем с давлением. Амосов строго настрого запретил. Может он и покуривает украдкой? В оконце своей палаты? А Лялька места себе не находит.
— Туманов, — отпивает глоток кипяточного кофе, даже не морщится. Кремень, блять.
— Илья, — протягиваю ему руку.
— Валера, — протягивает мне свою.
Здороваемся или знакомимся, хрен пойми. Ситуация так себе. Этот полкан точно не дурак и скорее всего знает про меня и его дочь. И я не сам к нему пришел с разговором. А мы вот так вот встретились. У автомата с кофе. Пиздец, это днище. И что я должен ему сказать? Простите, но у меня с вашей дочерью… что? Вот что?
Он смотрит на меня не моргая даже. Глазами так похожими на Олины… отпивает кофе и ждет.
Ну вот не так я представлял наш разговор. Так, ладно.
— Я вас до палаты провожу.
— Ну пойдем. Илья… Валентинович.
Глава 59. Тесть, негде сесть.
Туманов.
— Проходите, Илья Валентинович, — полкан отворяет дверь своей палаты, приглашая зайти.
Ладно. Я понимал, что разговора, именно сейчас, не избежать. Просто планировал, что он произойдет в другом месте и при других обстоятельствах. Больница такое себе… для беседы между нами…
Валера ковыляет до кровати, аккуратно ставит костыли и приземляется на матрас, выдыхая от облегчения. Устал - делаю вывод, не просто так он тусил возле автомата. Меня сторожил? Чекист…
Мысленно ухмыляюсь своим выводам. Я бы на его месте еще на подлете, таким ухажерам как я, бубенцы отстреливал.
— Я хотел бы тебя поблагодарить, — начинает Валера, — За то, что я оказался тут. — Откашливается. А я в ахере пребываю. — Если бы не тот экстренный борт, остался бы я без ноги как минимум. Спасибо, — протягивает мне руку для рукопожатия, я свою в ответ.
И жмет так крепко, затЯжно. И глаз внимательных с меня не сводит. Будто нутро наружу мое выворачивает и трясет им, проверяя, что же вывалится из карманов.
Знаю я натуру таких полканов. Плавали, видели. И по их безэмоциональным лицам прочесть что-то, да никогда! Умело носить маски отстраненности их учат еще в звании лейтенанта.
— … Олег Альбертович сегодня заходил и интересовался как я себя чувствую. Кардиолог тоже заходит. Еще мне предложили программу реабилитации в вашем чудесном центре. Дочь вот… не отходит от меня. И каждый из врачей мне так или иначе называл фамилию Туманов.
Теперь мне становится ясно откуда он узнал. Вот мужики дают. Придурки.
— Я рад, что все так сложилось, — даю сухой ответ, — Реабилитация у нас действительно на уровне. Не отказывайтесь от нее. — максимально обтекаемо лавирую в том, что говорю.
— Но у меня возник другой вопрос, Илья Валентинович, — делает паузу, давая мне возможность додумать его продолжение, и даже мой копчик понимает суть, — Почему гинеколог так обеспокоился мною? Неужели моя дочь, ваш ординатор, проела вам мозг, что вы решили поднять столько связей? Или она затопила слезами все этажи? — прищурившись, заканчивает.