Поддерживающий посыл мамы может звучать следующим образом: «Сынок, я тебя люблю просто так, таким, какой ты есть, и верю в тебя. Ты сможешь достичь тех высот, которые нужны тебе в твоей жизни. Смело иди вперед и всегда знай, что я есть».
В этом посыле нет маминых ожиданий и идей о том, какой должен быть ее сын.
На одну из практик «Добаюкивания» пришел мужчина в роли ребенка, лег в гамак. В практике у него была прекрасная мама, очень теплая и приятная. Она его качала, гладила, говорила ему приятные слова. Чувствовалось, что сыну в гамаке очень хорошо. Приходит пора рождаться, а он не готов. И вот уже все детки на руках у мам, а он не рождается.
Я подхожу и тихо спрашиваю о том, что ему нужно, чтобы родиться. Он говорит: «Нет, я не приду в этот мир, мне и тут так хорошо, у меня такая хорошая мама. А там я не знаю, что меня ждет. Я не пойду». И тут я ему отвечаю: «Представь, что ты лежишь на руках у мамы в большом круге из мужчин твоего рода, все они тут собрались для тебя. Они любят тебя. Они смотрят на тебя как на свое продолжение, благословляют тебя». И тут мужчина начинает очень сильно плакать. В итоге выясняется, что его настоящая мама всегда говорила, что его отец никчемный, а мужчины его рода – подонки.
В этой практике у нас была возможность позвать папу, чтобы он дал сыну опору. Потом началась огромная совместная работа отца и матери: они вдвоем наговаривали ему приятные, важные, ценные послания, слова и фразы про признание рода отца. И на завершающем круге этот мужчина сказал, что даже не ожидал встретиться с болью из-за маминой ненависти к его отцу и мужскому роду.
Мы уже говорили, что для ребенка самая первая и самая важная, необходимая связь – связь с мамой. Ее словам малыш поверит гораздо охотнее, чем своим чувствам. Поэтому и этот мужчина когда-то, будучи маленьким, неосознанно согласился с мамой в том, что его отец никчемный, а все мужчины рода подонки. Но он-то при этом остался частью своего мужского рода. И получается, что, отказавшись от отца, он предал себя.
Мама, которая ненавидит, не признает, не уважает, не любит отца мальчика, лишает сына силы и связи с мужским родом. Если женщина, несмотря на свои отношения с мужчиной, признает его и уважает как отца своего ребенка, то не забирает у сына мощнейшую опору.
Мальчик – часть мужского рода, в котором родился. Хочет мама этого или нет, это так. Он по праву может питаться энергией рода, быть защищенным и получать благо из него.
Большой вред наносится сыну, если в семейной системе произошло искажение, и он становится на место отца, на место мужа для матери. У такого мальчика шансы вырасти и создать свою семью минимальны. Он не может уйти и оставить мать, ведь она во многом опирается на него, как на своего мужа. Он вынужден брать на себя ответственность за маму, хотя зачастую она непосильна. И раз он на месте мужа для своей матери, то место его будущей жены тоже занято. В таком случае создание хороших, крепких отношений с женщиной становится маловероятно.
Опыт травматичных взаимоотношений с матерью заставляет нас бессознательно искать способ перепрожить и завершить ту детскую историю. Создавая отношения с похожим на маму человеком, мы будто возвращаемся в свое детство, чтобы попытаться изменить и завершить ситуацию более благоприятно. Важно понимать, что все это происходит совершенно бессознательно.
Однажды на практику «Добаюкивание» пришел молодой мужчина с запросом дополучить материнского тепла и встретить наконец другую по типажу женщину.
Оказалось, что он хочет отношений с теплой, любящей, эмоциональной женщиной, способной на близость, а сам вновь и вновь вступает в отношения с холодными, расчетливыми и жесткими женщинами. В терапии с психологом он пришел к выводу, что дефицит тепла в раннем детстве (его отдали после рождения бабушке, а мама вышла на работу и виделась с сыном только в выходные) привел к тому, что психика мужчины ищет снова и снова женщин, похожих на его маму, чтобы она наконец-то его увидела, признала и полюбила. Он все еще маленький мальчик, который жаждет любви мамы.
В «Добаюкивании» он смог добрать того самого тепла, которое не дала в детстве мама. И необходимость снова и снова создавать отношения с женщинами, похожими на маму, отпала. Он наконец-то смог обратить внимание на теплую и нежную женщину.
Дело в том, что именно так работает механизм травмы. Представь, что у человека есть рана, которая гноится (извиняюсь за некрасивый пример). Он ничего с ней не делает, просто живет свою жизнь. Она в принципе не болит, но если кто-то случайно задел ее хоть кончиком пальца, то боль адская и долго не проходит. Что нужно сделать, чтобы рана зажила?
Отправиться к хирургу, где он почистит ее от гноя, наложит мазь и повязку, а дальше тело и его регенерационные механизмы помогут ране зажить.
С психологической травмой ситуация похожая. Гноем в данном случае будут непрожитые когда-то чувства.
В главе про травму мы говорили о том, как работает исцеление. Чтобы травма исцелилась, нужно избавиться от непрожитых чувств. А как это сделать? Создать в жизни похожую ситуацию и проживать чувства и из «сегодня», и из прошлого.
Создать похожую ситуацию, чтобы вернуть себе ощущение контроля над ней и получить возможность сделать что-то иначе. В детстве, когда мама или папа кричат на нас, мы чувствуем себя бессильными, беспомощными, маленькими и хрупкими.
Мы перестаем дышать (один из способов не проживать чувства), замираем (один из инстинктов выживания) и ничего не можем сделать. Чувства застревают внутри, не имея выхода (тот самый гной в ране). И потом в своей жизни мы бессознательно выбираем создавать отношения с человеком, который так или иначе похож на одного из родителей, например, тоже будет кричать. Конфликты с этим человеком будут пробуждать в нас естественные защитные чувства из «сейчас» и еще сильный заряд из травмы.
Как это происходит – легко заметить. Например, на жену кричит муж за то, что та не вытащила его вещи из стиральной машинки и теперь они мокрые, а он хотел именно в них идти по своим делам.
Чувства из «сейчас» – это ее гнев на его повышенный тон. Такой гнев очень быстро проходит, если его прожить в моменте. Это способ защитить свои границы и показать, что «со мной так нельзя».
А чувства из прошлого – это длительное переживание гнева (если разрешать себе злиться) или обида, при которой жена создает с мужем дистанцию и бессознательно наказывает его чем-то. Эти чувства неадекватны ситуации. Если из-за незначительного происшествия есть сильные переживания и невозможность уснуть ночью, значит, задета ранняя травма.
ЧУВСТВА, НЕ АДЕКВАТНЫЕ СИТУАЦИИ (СИЛЬНЫЙ ЗАРЯД), – ПРИЗНАК ТОГО, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ ТРАВМА, КОТОРАЯ ТРЕБУЕТ ВНИМАНИЯ.
При попадании в травму исцеление происходит за счет того, что опыт перерабатывается. Изначальная травматизация происходит, потому что у ребенка нет возможности убежать, дать отпор или сказать свое четкое «нет».
Когда травматический опыт поднимается, происходит повтор ситуации, в которой есть недостающий опыт: когда-то важно было, чтобы мама осталась рядом, выслушала, выдержала эмоции, погладила, успокоила, несмотря ни на что.
Очень часто дети из гамака просят: «Мама, скажи, что ты меня любишь, ждешь. Скажи, что вы с папой меня ждете».
Мы уже говорили о том, как это происходит в практиках восстановления доверия миру, но я повторюсь.
Когда в «Добаюкивании» этот травматический материал поднимается, то у участника есть возможность по-другому его прожить: почувствовать эти эмоции, позволить себе их про-явить, предъявить претензии. В практике рядом есть человек, на которого происходит перенос материнского образа, и он способен создать условия для исцеления. Благодаря этому у ребенка есть возможность встретиться с эмоциями, поднимающимися из недр души, не опасаясь, что мама не выдержит, станет эмоционально холодной, оставит или уйдет. Наоборот, она говорит: «Да, тебе можно на меня злиться. Поплачь, покричи. Я рядом. Тебе можно. Ты можешь выражать все свои чувства, а я буду с тобой».
Таким образом происходит перезапись травматичной истории на благостные впечатления о маме. В этой практике участники могут добрать недостающего опыта и исцелить свои ранние травмы.
Исцеление – это процесс восстановления целостности. Травма словно забирает у нас кусок души – во время исцеления мы возвращаем его назад и ощущаем наполнение и силу.
Кастрирующая мать (материнский образ)
Кастрирующая мать неспособна отзеркалить для сына его силу, мужество, самостоятельность.
Яркий пример «кастрирующей матери» показан в фильме «Похороните меня за плинтусом» (Россия, 2008). Образ матери в нем разделен надвое.
Первый – это мама как нереальный фантазийный образ, далекий и идеальный, потому что с ней нет контакта, мальчик все время ее ждет.
Второй – бабушка как темный образ матери (иногда я говорю «плохая» мать, а иногда «темная», но суть одна – это образ матери, которая не заботится, а уничтожает). Она калечит ребенка, делает из него инвалида, несмотря на любовь к нему. Бабушка унижает и уничтожает его отца и мать, разрушая тем самым базовые опоры мальчика. Она лишает ребенка силы, энергии самореализации, убивает его. В фильме так же есть образ деда, но слабо проявленный, немощный против этой женщины.
Помните мы говорили про интеграцию и расщепление? Вот в этом фильме наглядно показано именно расщепление материнского образа, ведь «плохая» и «хорошая» мама – это разное.
Что «темная мать» делает по отношению к мальчику:
• внушает, что он ни на что не способен, что он ничтожество, как и его отец;
• забирает его силу, уничтожая в нем важную мощную мужскую энергию;
• бьет за малейшие проступки, ошибки;
• стыдит за проявление интереса к своему телу, наслаждению, мужскому началу;