– Вот сейчас ты верно сказал! – встрепенулся Курэй. – Подкормиться у вас нечем. Совсем нечем. Вы, русы, успели построить очень крепкие стены. И очень крепкие ворота, разбить которые непросто. У вас просторные дома, в которых собрано много добра, большие амбары… – проговорил большой хан почти ласково. И вдруг рявкнул, звонко щелкнув плетью по сапогу телохранителя: – Ваши амбары пусты, рус! Ни зерна, ни муки! Ничего! Вы не успели! А я успел, и вся ваша еда досталась мне! – откинувшись на подушки, хан самодовольно поглядел на Духарева. – Большой обоз. Твой обоз, верно? Очень кстати, Серегей. Мы кормимся от него уже двадцать дней. Слышишь, рус? Вашим зерном мы кормим лошадей! А своих лошадей вы уже съели. Скоро начнете есть друг друга, и тогда отличные ворота в ваш неприступный город откроются сами. Никто из моих людей не умрет. А твоих мы продадим. Но не тебя. Ты слишком стар и слишком горд, чтоб стать хорошим рабом. Так что тебя я убью. Но не просто убью, а так, чтобы ты снова не ожил. У меня хорошие шаманы. Они позаботятся о том, чтобы ты, колдун, больше не вернулся в мир живых.
– Ты так уверен, что я колдун? – спросил Духарев, только чтобы выиграть время.
Печенеги знают, что на момент начала осады припасов в городе почти не было. Это понятно. Курэй перехватил караван и наверняка сумел разговорить кого-то из сопровождающих. Но о том, что они уже пустили под нож коней, хан узнать не мог. Получается, у Курэя есть источники в городе?
– Меня не обманешь, – хан отхлебнул из чаши и снова рыгнул. – Я всё знаю.
Чаша была обычная, из серебра. Не та, о которой все говорили – из черепа князя Святослава.
– Не всё, – возразил Духарев. – Знаешь, что мы коней на мясо пустили, а вот почему?
– Кушать хотели, – равнодушно ответил хан. – Хочешь кушать, рус? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Не проси. Ты не гость. Ты мертвец. Зачем мне угощать мертвеца?
– И опять ты не совсем прав, хан, – заметил Духарев.
У него в голове внезапно возник план. Сумасшедший, конечно. Но вдруг выгорит? Терять-то им нечего. Два дня впроголодь против целой жизни? Стоит, стоит рискнуть.
– Ты прав, мы съели коней, – согласился Духарев. – Потому что нам нечем было их кормить. Да и каша без мяса… скучновата.
– Какая каша? – захохотал Курэй. – Из дерьма мышиного? А больше у вас ничего нет! Потому что мышей вы тоже съели!
– Хочешь попробовать нашей каши? – прищурился Сергей Иванович. – Могу угостить. У нас этой каши целый колодец.
– Какой еще колодец? – нахмурился большой хан.
– Обычный. На площади. Вернее, два колодца. Один с едой, другой с питьем.
– Ты, никак, решил посмеяться, рус? – Курэй грозно насупился. – Надо мной?!
Духарев покачал головой.
– Выходит, ничего-то ты не знаешь, хан. Не рассказали тебе твои послухи? Хочешь, скажу, почему не рассказали?
– Ну?
Так и есть. Имеется у хана свой человек в городе. Знать бы еще, что это за гадина.
– Скажи, что ты сделаешь, обнаружив у себя в стане моего лазутчика?
– Голову ему отрежу и тебе отправлю! – буркнул Курэй.
– Вот-вот. И по-своему это правильно. Но не совсем. Мертвый лазутчик ничего не сможет мне рассказать. А вот живой…
– Что живой?
– А живой может рассказать многое. Потому, если ты не убил моего лазутчика, а заставил его передать то, что нужно тебе, то, что введет меня в заблуждение… Согласись, так намного веселее.
– Соглашусь, – кивнул хан. Он явно заинтересовался. – Ты умен, рус. Мне такое в голову не приходило. Возможно, я даже не стану тебя убивать, когда возьму город. Умный раб может быть полезен. Скажи еще что-нибудь такое.
– Лазутчик… ведь может и не согласиться делать, что ты скажешь.
– Согласится, – буркнул хан, приложившись к чаше. – Палач у меня умелый.
– Ну, тогда да, согласится. На словах. А на деле – не знаю. Я вот, например, всегда говорю своему доверенному человеку, который может подслушать замыслы моих врагов, заветное слово. Стоит мне потом услышать или прочитать это слово, и я знаю, что донесение сделано под принуждением и верить ему нельзя.
– Хитро, – пробурчал хан.
Угадать его мысли было нетрудно. Как только Сергей Иванович уйдет, он немедленно велит прошерстить свое окружение в поисках шпионов. И найти шпионов Духарева ему будет очень, очень трудно. Невозможно. Потому что, к великому сожалению Сергея Ивановича, шпиона в окружении Курэя у него не было.
– Значит, убить все же надежнее, – сделал вывод большой хан.
– Вовсе нет, – улыбнулся Духарев. – И пытать лазутчика не обязательно. Лучше вообще его не трогать. Пока твой человек думает, что я о нем не знаю, он будет старательно сообщать тебе обо всем, что видит и слышит. А я не стану ему мешать.
Сергей Иванович замолчал.
– Начал, так говори! – потребовал Курэй. – Что тебе проку в том, что я знаю, что происходит у тебя в городе?
– Положение меняется, хан, – сказал Духарев. – Иной раз быстро меняется. И то, что вчера рассказал тебе лазутчик… Или это было позавчера?
Курэй моргнул, а рука с чашей чуть дрогнула.
Точно, позавчера. Что ж, это немного упрощает дело.
– Что у вас могло измениться за два дня? – проворчал большой хан. – Отара овец с неба упала?
– Было бы неплохо, – согласился Духарев. – Но нет, не упала. Однако позволь мне продолжить. Твой человек не знает, что я о нем знаю. И доносит тебе обо всем, что видит. Но что именно он видит, а самое главное, чего он не видит… Это, хан, уже мое дело. Это я решаю, что ему показать и как.
– Умно, – признал Курэй.
Надо же, какая противная у него рожа. Но сообразителен, гад. Не отнимешь. Если он сейчас предложит договориться…
Не предложил.
– Ты хитер, рус. Хотя чему тут удивляться? Колдун, да еще такой, как ты, не может быть простаком. Но не думай, что я поверю в сказку о колодце с кашей.
– А не верь, – не стал настаивать Духарев.
– Тогда зачем ты пришел ко мне и всё это рассказал?
– Так это ты меня пригласил, хан, – напомнил Сергей Иванович. – И раз уж я пришел, почему бы не поговорить? Почему бы не рассказать тебе сказку о двух волшебных колодцах с медом и кашей, которые вдруг появились в осажденном городе. Это ведь исфаханское колдовство. Откуда о нем могут услышать в твоих землях? Слишком далеко.
– Не так уж далеко. – Похоже, большой хан слыхал о столице Персии. – Только это всё вранье.
Сергей Иванович улыбнулся. Молча.
– Вранье! – рявкнул Курэй. – И вранье глупое! Докажи, если не так!
«Его зацепило, – подумал Духарев. – Самое время подсечь».
– Так пусть твой человек в крепости это и выяснит.
– Не пойдет! – отрезал Курэй. – Ты сам только что проболтался, что ему нельзя верить.
Духарев изобразил смущение, мол, какой ты умный, большой хан. Как ловко меня поймал.
– Я пошлю вам своего шамана, – решил Курэй. – Шаману ты глаза не отведешь и его не заколдуешь. Пусть зачерпнет из твоего колодца и принесет сюда. Тогда я поверю!
– Нет! – отрезал Духарев.
– Ага! Ты боишься, что шаман…
– Ничего я не боюсь! – перебил Сергей Иванович. – Зачем мне пускать твоих людей в город? Хочешь войти в Белгород – возьми его!
– Я хочу знать!
– Вот и узнаешь. Когда возьмешь город!
«Не перегнуть бы палку. А то он и впрямь прикажет атаковать, не считаясь с потерями».
– Ты сам предложил! – заявил Курэй. – Отказываешься от своего слова, князь Моровский?
Ага. А он, оказывается, в курсе, что Духарев князь. Ну, ну.
– От какого еще слова? – сдвинул брови Сергей Иванович.
– Ты обещал угостить меня вашей кашей! Забыл?
Духарев нахмурился еще больше, будто припоминая… Потом признал:
– Да, забыл. Что ж. Ты меня поймал. К добру ли, к худу, а слово сказано. Присылай своего шамана за кашей. А я пойду.
И поднялся.
– Обиделся, что ли? – Вид у хана, как у сытого кота. Старого и облезлого.
– Мы поговорили, – буркнул Сергей Иванович.
– Постой! – По знаку хана квадратный батур загородил выход из шатра. – Скажи мне, если в крепости волшебный колодец с кашей, что за выгода в том, чтобы я об этом не узнал?
– Вели ему отойти! – потребовал Духарев.
– Я хочу услышать ответ! – повысил голос большой хан.
– А ты догадайся!
Хан точно не дурак. Должен сообразить, почему его вынуждают торчать под стенами.
Хан задумался… Потом просиял.
– Пропусти его! – скомандовал он телохранителю.
Тот посторонился. Духарев откинул полог…
– А мой шаман всё же придет! – крикнул ему вслед Курэй. – Завтра! Нет, сегодня! Жди!
По лицу белгородского наместника можно было легко угадать, о чем он думает. Князь Серегей спятил. Но сказать такое вслух он не рискнул.
– Меда у меня есть немного, – сказал Сергей Иванович. – Для раненых берег. Его хватит. А вот муки мало. Собери старейшин, пусть обратятся к людям. Надо собрать еще зерна, муки, что найдется. Сварим и зальем в колодец. Хорошо бы еще ягод каких. Тоже сварим, с мёдом, муки добавим, получится что-то вроде киселя.
– И всё это бухнуть в колодец? – Наместник сглотнул. Он тоже питался как все. Попробовал бы иначе, и Духарев бы его наизнанку вывернул.
– А давай выкопаем две ямы в земле? – предложил наместник. – В колодец лить – это ж как в прорву. Все остатки придется выгрести.
– Думаешь, шаман копченых не отличит новой ямы от старого колодца? Нет уж! Собирай старейшин и лучших людей, Грузило Бортич. Прямо сейчас собирай. Я сам с ними поговорю. И мужей пошли, кто покрепче, чтоб воду из колодцев вычерпали да кипятить начали. Пока еще болтушка сварится. И пусть сколотят пару чего-нибудь вроде больших кадушек. Хоть дно немного прикроем.
– А может в эти кадушки только и нальем? – предложил наместник. – Потом вытащим и всего-то дел.
– Нет, – качнул головой Сергей Иванович. – Надо, чтоб сверху видно было, что это в колодце, а не в кадушках. Заметят – всё пропало. У копченых-то еды довольно. В отличие от нас.
Лучшие люди Белгорода выглядели жалко. Не столько от голода, сколько от безысходности. Все знали, что будет, когда копченые возьмут город. Впору будет позавидовать мертвым.