– Помнишь ли ты, Эльза, как готовила отраву по просьбе моей сестры?
– Конечно, я пропитала ею тунику…
– А знаешь ли, кто надел ее?
– Инквизитор, о котором рассказывала графиня…
– Ее надел король Франции Жан Второй. Рубашка предназначена была ему.
Эльза вскрикнула, закусив кулак. Молчал и Рено, пока что не понимая смысла сказанного. И тогда Гастон им все рассказал, закончив:
– Знают об этом всего несколько человек. Вот почему я сказал «нашему делу».
– Таким образом, получается, что я… – Эльза даже замерла при мысли, которую не могла не высказать. – Я убила короля Жана?!
– Его убили мы, патриоты. Его убила растерзанная Франция. Его убил народ, несчастный, униженный, ограбленный. Король Жан взошел на костер и попросил нас поднести факел. Должно быть, он успел прочесть последнюю молитву перед уходом в вечность.
– Но ведь если бы не я…
– Ты спасла Францию! До сих пор продолжалась бы война, и я не уверен, что на троне не сидел бы сейчас Эдуард Третий, король Англии; французы не стали бы, таким образом, его подданными, а Франция не стала бы всего лишь английской провинцией.
Эльза глядела все еще растерянно:
– Получается, графиня мне лгала… не было никакого инквизитора, и она собиралась отравить своего любовника?
– Она убрала с дороги того, кто мешал королевству. Она посадила на трон другого короля. Она дала державе королеву! Она сделала то, чего не смог бы сделать ни один человек на свете.
– Вернее, это сделала ты, девочка, – прибавил Рено, целуя Эльзу в щеку. – Пройдет много лет, люди узнают об этом и станут благословлять тебя в своих молитвах.
– Но я же не знала! Я думала…
– И хорошо, что не знала. Наверное, тогда бы ты не решилась на такой шаг, который изменил историю Франции.
– Выходит, я… – Эльза не договорила и вдруг рассмеялась, сама не зная отчего. Смех, однако, получился неестественным и негромким. Она – отравительница, кто бы мог подумать! Существует, оказывается, группа заговорщиков, задумавшая совершить государственный переворот, и волей-неволей она стала их сообщницей. И она – пусть не собственной рукой и даже вовсе не желая этого – убила короля!.. Да ведь узнай кто об этом… Она прикусила палец: мысли потекли вслух.
– Узнай кто об этом, – услышав, продолжил за нее отшельник, – и всем, в том числе и тебе, не сносить головы. Король лично подпишет приговор, вынужден будет это сделать, ибо, будучи доказанным, убийство должно быть отмщено.
– Таков удел королей, – подтвердил Гастон. – Ты им – корону, они тебе за это – плаху, ибо имело место покушение на миропомазанника. Единственный выход в этой ситуации – исчезнуть. Я не имею оснований утверждать, что инквизиция занялась этим делом – такими вопросами занимается светское судопроизводство, – но что она идет за тобой по пятам как за еретичкой – в этом нет сомнений. И тебя обязательно схватят, к этому подтолкнет сегодняшняя стычка. А потому я спрячу тебя в надежном месте.
– В том самом доме у часовни?
– Ты сможешь выходить оттуда только ночью. Я разыщу Балледа и скажу ему, чтобы его молодцы не трогали тебя.
– Кто это?
– Скоро узнаешь. Может быть даже будет лучше, если ты станешь жить среди них. Тебя не посмеют тронуть: как приемная дочь атамана ты будешь неприкосновенна.
– Я слышал об этой шайке, – произнес Рено. – Неплохие ребята. Перемирие вышвырнуло их за борт, как и многих.
– А ты, Гастон? – Эльза вся замерла. – Что будет с тобой?
– Я? Хм! Спрячусь в покоях короля или под платьем королевы.
– Зачем ты рассказал об этом при мне, Гастон? – неожиданно спросил отшельник.
И получил ответ:
– Между друзьями все должно быть честно, Рено. Я хотел, чтобы знал и ты.
Рено пожал ему руку.
– Хочешь, вернемся? Схватка не прошла для тебя бесследно: повсюду кровь.
– Пустяки. Я загляну к первому же аптекарю.
– Будь осторожен, рыцарь. Содон уже потирает руки, готовясь пытать еретичку.
– Возможно, их придется отрубить, это убьет в нем вожделение.
– Вам надо торопиться, они могут выслать другой отряд.
Они вскочили на коней.
– Прощай, Рено. Мы встретимся.
И оба поскакали в сторону уже видневшихся вдалеке городских ворот.
– Непременно, – проговорил Рено, с грустью глядя вслед удалявшимся всадникам.
Пес, сидя рядом, смотрел туда же не шевелясь…
Подойдя к жилищу, Рено устало опустился на камень и долго сидел так, казалось, не дыша. Неподалеку в соснах отстукивал свою ежедневную мелодию дятел, носились над холмом стрижи, то свечой взмывая ввысь, то падая камнем, а Рено все так же задумчиво глядел вперед на кромку леса, которая терялась вдали средь ярко освещенных солнцем полей и лугов. Пес лежал у ног хозяина, преданно заглядывая ему в глаза.
– Вот и остались мы снова одни, – печально промолвил Рено. – И никому в целом свете мы с тобой, кажется, не нужны. Снова стены, камни, скальный склеп…
Пес умно смотрел, ожидая дальнейших слов.
– Скоро мы умрем, – продолжал свой невеселый монолог отшельник. – Но кто первый? Я стар, а потому, наверное, умру скорее. Как же ты станешь меня хоронить, мой верный друг?
Пес, не отводя взгляда, тихо заскулил.
– И что ты будешь делать один, без меня, в этой пустой пещере?
Пес положил голову на лапы и горестно вздохнул.
– А как быть мне, случись что с тобой? Ведь другого такого друга у меня уже не будет.
Пес поднял глаза и снова опустил. И вновь наступило молчание меж ними, меж зверем и человеком, давно уже понимавшими друг друга. Бино не умел говорить, но он умел слушать. А ответы были нехитрыми: помахивание хвостом, преданный взгляд, короткий лай, выражавший согласие. Бывало и так, что Бино, задрав морду, начинал выть. Это означало: «Сделаем так, как ты хочешь, но знай, это может стоить нам жизни».
Он ждал. Сейчас хозяин скажет что-то еще. Не сможет не сказать, больно уж долго сидит он и смотрит на пучок травы перед собой, словно это невесть какое чудо, которое он впервые увидел.
И хозяин заговорил. Бино насторожился. И он все понял.
– А ведь у нас с тобой есть друзья, и они в опасности. Простим ли мы себе, если с ними случится несчастье? У них сильный враг. Но разве мы с тобой слабее? И можем ли мы допустить, чтобы стряслась беда?..
Пес, высоко задрав морду, тоскливо завыл.
Глава 18Полмиллиона экю и два маршала
Содон, так и не дождавшись посланного отряда, пожелал выяснить, что с ним сталось, и, оседлав мула, направился в сторону Бретиньи. Безрадостную картину увидел он близ дороги: семь мертвецов лежали в траве и в кустарнике – без оружия, почти полностью раздетые; не видно и лошадей, только следы от колес на земле. Кипя негодованием, монах бросился искать правосудия у короля. Но тот ровным счетом ничего не понимал и, сдвинув брови, недовольно глядел на инквизитора.
– Это невероятно! – брызгал слюной Содон, бегая от стены к стене. – Убиты семеро моих людей! Средь бела дня! Я требую наказать виновных!
– А что делали ваши люди на дороге, ведущей к Бретиньи? – спросил Карл.
– Я послал их, чтобы они схватили еретичку. Они должны были доставить ее ко мне на допрос.
– Вот оно что! Любопытно. И кто же, по вашему разумению, мог перебить такой отряд?
– Тот, кто сопровождал эту особу.
– Получается, он был один. Как же он мог расправиться с семью вооруженными всадниками? Довольно странно, вы не находите?
– Я того же мнения.
– Они солдаты? Где вы их взяли?
– Это монахи, обученные военному делу. Обученные, понимаете? Их привел капеллан замка Пенвер, неподалеку от которого монастырь.
– Какое отношение имеет к этому замок?
– Там нашла приют еретичка, о которой идет речь.
– Но это дом Анны де Монгарден.
– У меня есть основания полагать, что эта дама и еретичка – обе причастны к убийству вашего отца.
– Убийству? – не поверил своим ушам Карл. – С чего это вам взбрело в голову? Имеете ли вы доказательства? Если нет и это всего лишь ваши фантазии, то я не стану дальше вас слушать, более того, отправлю вас обратно в Авиньон, дабы вы услаждали своими выдумками его святейшество. Папа Урбан любит слушать всякие сказки.
– Это не сказки, и вот что я намерен поведать вашему величеству.
И Содон рассказал обо всем, что услышал от капеллана и двух придворных, не упоминая при этом имен. Но король в ответ лишь усмехнулся:
– Не морочьте мне голову вашими бреднями. Покойный король был нездоров, это заверили находящиеся при нем медики, а вы, вместо того чтобы выполнять свои прямые обязанности, вздумали навести навет на друга королевской семьи, на человека, преданного дому Валуа! Да знаете ли вы, что я велю вышвырнуть вас вон, если вы скажете еще одну гадость в адрес графини де Монгарден! Не забывайте, милейший, что папа нынче не в Риме, а в Авиньоне и имеет родство с домом Валуа.
Содон понял, что перегнул палку. Не следовало трогать королевскую фаворитку. Папа Урбан V был сыном Амфелизы де Монферран, первой и внебрачной дочери Карла Валуа; согласно генеалогическому древу, нынешний король приходился внучатым племянником этой Амфелизе и двоюродным племянником папе. Легат знал о родстве, но ошибся, не придавая этому большого значения. Теперь следовало действовать осторожно: понтифик мог запросто сбросить его с пьедестала. И он мягко произнес, приняв виноватый вид:
– Я просто хотел сказать, что сия дама имела неосторожность приютить у себя в доме ту самую иноверку. Между тем моя деятельность в столице французского королевства предполагает…
– Мне ровным счетом наплевать на то, что она предполагает! – гневно перебил его Карл. – Она мне не нравится! Вы еще ответите передо мной и папой за убийство дофина. Не делайте удивленных глаз; если бы не ваше глупое вмешательство, наследник престола был бы жив!
Содон попробовал возразить:
– Но это зелье было колдовским, не иначе.
– Однако дофину стало лучше!
– Причина тому проста и объясняется задумкой дьявола, который мечтал прибрать к себе тело, а затем и душу.