И вот ходишь такой с внутренней энергией, с договоренностью с собой и обязательно встретишь знакомого. Например, бывшего преподавателя из любимого университета.
– О, Александр, здравствуйте! Как ваши дела?
Как правило, это первая фраза. После которой воодушевленный человек переводит взгляд с моего лица на мою корзину. Ему становится грустно за меня. Он понимает, что я не состоялся как личность. Даже если я ему отвечу:
– Вы знаете, у меня все хорошо. Получил вчера нобелевку по вашему предмету, только что прилетел из Стокгольма.
Он непременно еще взглянет на мою корзину. Вздохнёт. Сердито посмотрит на меня и скажет:
– Всю науку просрали, демократы хреновы!
Барахолка
Эта история произошла очень давно. В прошлом тысячелетии. Как удобно – теперь стало можно бросаться веками.
Ну не так давно, конечно. Дело было в 90-е. Я учился в универе, жил в общаге. Родители в другом городе, мама решила приехать и приодеть любимого сыночка. Ну а где раньше продавались все вещи от кутюр? Где в феврале в минус тридцать, стоя на картонке, дрожа и чертыхаясь, можно было примерить хорошие пекинские туфли? Правильно, на барахолке. Мама считала, что учиться в университете и быть одновременно бомжом не комильфо, да и невесту пора приглядывать, и настоятельно рекомендовала избавиться от того, что я гордо именовал дублёнкой. Возможно, раньше, лет пятнадцать назад, она и была представителем этого гордого племени верхней одежды, а теперь – кусок волосатой тряпочки с рукавами, неравномерно покрытой шерстью неизвестного животного. Мы решили купить пуховик. Стильно, молодежно, а главное – в тренде.
Долго ходили. Выбирали. Ну и что, что минус тридцать, почему бы не подышать, свежий чистый воздух, интересные люди, предлагающие сыграть в напёрстки, чтобы согреться, чай в пластиковых стаканчиках и сосиска в тесте. Рай же! И тут мы увидели мужика с сигаретой, вмёрзшей в губы, в обеих руках он держал по пуховику. Вид у него был такой, словно Курт Кобейн решил между мировым гастрольным туром толкнуть пару своих косух – гитара сломалась, нужно срочно новую купить. Это не ему надо продать товар, это он нам делает одолжение – снизошёл до нас. Конечно же, не сговариваясь, мы с мамой двинулись к нему.
Мама спросила, какие размеры у него есть, он выдохнул сигаретный дым. Посмотрел на меня, как на говно, и сказал в проброс: «На него есть». Мама тут же скомандовала мне: «Мерь давай!» Я незамедлительно подчинился и натянул чёрный пуховик. Дальше зачем-то мама спросила не у меня, а у Кобейна: «Ну как?» Курт выдержал мхатовскую паузу, ещё раз посмотрел на меня как на говно, прикурил новую сигарету и лаконично ответил: «Нормально. Чо, я сам в таком хожу».
Думаю, и говорить не стоит, что мы купили этот пуховик. Ходил в нём пять лет. А вы говорите, Рибок, слезь с иглы, сядь на лицо… Вот он – пример гуру маркетинга!
Грыжа
Пятнадцать лет назад у меня была межпозвонковая грыжа, и честно скажу вам – это очень больно. Она что-то там перекрывала, и периодически становилось совсем нестерпимо. Заработал её ещё в университете, когда на дне первокурсника, в пьяно-спортивной эстафете, посадил себе на плечи девушку весом в два раза больше себя и побежал. И всё ничего, но почти в самом конце поскользнулся и упал, в общем, сошел с дистанции. Девушка, похоже, разочаровалась в первокурсниках, но, слава богу, почти не пострадала, а у меня с тех пор появилась боль в спине и хромота.
Сделал МРТ, врачи сказали – есть небольшая грыжа, но ничего страшного – живи. Будет совсем больно – приходи, вырежем. Резать я ничего не хотел. Поэтому ходил и хромал. Но с годами хромота, как и боль, усиливались.
Закончив университет, пошёл работать в торговую компанию. Параллельно моей карьере развивался и болевой синдром. Начал отдавать в ногу. Стало сложно ездить на работу сидя. В автобусе приходилось уступать место… всем. Мысль об операции пугала, поэтому продолжал терпеть. К середине дня боль уходила, и опять начинал видеть красоту деревьев и ощущать свежесть воздуха после дождя.
Предстояла большая командировка по городам и весям нашей необъятной Родины. Шеф вызвал к себе и спросил, смогу ли один проехать несколько городов. Много нужно ехать сидя. И компания в курсе твоих проблем со спиной и беспокоится. Было уже хорошо после обеда, боль ушла. Я решительно ответил, что – легко. Я орёл, а у орлов нет проблем и грыж тоже. Шеф не доверял словам и попросил меня пройтись по кабинету. А я сказал своему телу: «Только попробуй!», – и почти не хромал. Вечером того же дня уже летел в самолёте.
Нормально заселился в гостиницу, но на следующее утро минут сорок сползал с кровати, зажимая в зубах наволочку от подушки, чтобы сильно не орать от боли. Видимо, сказался долгий сидячий перелёт в самолёте. Опоздал на первую встречу на два часа. Партнёры, увидев моё состояние, предложили помощь. Было лето, и мне дали кабриолет с водителем. Объяснили так:
– Ну вам же трудно наклоняться и сидеть в такси. Вот машина без верха, ложитесь на заднее сиденье, и вперёд.
И понеслось. Города и встречи почти не помню, зато хорошо помню, как менялись расцветки и рисунок наволочек в разных гостиницах. Монохромную, синюю, в отеле в Хабаровске мне даже не удалось по-настоящему распробовать, а вот вкус пурпурной, в белую лилию, в Самаре был каким-то химозно-свежим, таким же, как и ее запах.
О бизнесе на встречах мы говорили мало и, как правило, все соглашались на наши условия. Скорее всего, из жалости ко мне. Я действительно напоминал Квазимодо, скрюченный, хромающий и отчаянно хотевший взаимной любви от партнеров по бизнесу. Любовь выражалась в подписанных контрактах и заботе. Все люди пытались мне помочь. Кто-то подарил пояс из собачьей шерсти. Кто-то – бальзам на основе яда гадюки. Кто-то – настойку с волшебной надписью: «На основе мочи молодого ягнёнка» со словами: «Только наружно, во внутрь – ни-ни!» Были и книги с заговорами и молитвами. К книгам прилагался мешочек с целебным чернозёмом из Саранска, его нужно было развести с чаем и выпить. Про мазь на основе яиц воробьев и измельченные усы тигра промолчу.
Как оказалось, китайская медицина очень популярна в провинции – иголки в лоб и в область паха мне советовали так же часто, как и гомеопатию. Пару раз мне генеральные директора предлагали массаж прямо на встрече и услуги своих остеопатов и мануальщиков. Кто-то рекомендовал навестить бабушку Аграфену, она была знатной ведуньей, и боль отливала при помощи свечей. Администратор одной из гостиниц, добрая женщина, притащила горячий кирпич в махровом полотенце, сказала, что специально в печи в частном доме у тети грела.
Один партнёр отвёз к целебному дубу. Мы простояли там полчаса в тишине, а ехали на машине часа три. На следующий день боль была адской. Снимал я ее на пасеке дедушки Макара, высадившего мне на спину с десяток разозленных пчел. Почему-то целебная сила их укусов не помогла, зато анафилактического шока не было.
И вот, что самое странное, никто не предложил поехать в больницу… Все настолько верили в силу нетрадиционной медицины или прибегали к ее помощи, не знаю… Казалось бы, самое простое решение – обратиться к хирургу или неврологу и сделать хотя бы блокаду – никому не пришло в голову. Даже мне.
После последней встречи сел на самолёт, а в аэропорту родного города на скорой меня встречал отец. Попросил своего друга-врача. Операция прошла успешно, но пояс из собачьей шерсти я храню до сих пор. На всякий случай.
Слайм
Утром разъярённый отец влетел в детскую. Младшая дочка, девочка лет десяти, учащаяся во вторую смену, сидела за столом и что-то увлечённо перемешивала. Комната напоминала кадр из сериала «Во все тяжкие»: перед девочкой стояли разные бутыльки, мензурки и пиалы, которые, по-видимому, изображали из себя чашки Петри.
– Лиза, где мой гель для бритья? – грозным голосом спросил мужчина.
– Папа, он у меня. Я делаю слаймы.
– Так вот почему гель постоянно пропадает из ванной. А когда появляется – тюбик уже пустой!
– Слаймы – вещь затратная, – констатировала девочка, невозмутимо продолжая что-то смешивать.
– Лиза, это очень плохо. Ты знаешь, сколько этот гель стоит? Около четырехсот рублей! Мало того, что мне приходится вестись на мировой заговор производителей бритвенных станков. Так ещё и ты с гелем подставляешь!
– Какой заговор? – заинтересовалась девочка и внимательно посмотрела на отца.
– Самый коварный. Представь, вначале на 23-е Февраля тебе жена дарит бритвенный станок с лезвием. Ей-то хорошо, один станок – не такой дорогой, и она вроде бы в шоколаде, родному мужу такой брутальный подарок подарила. Потом лезвие тупится, бриться больно, потому что тупое лезвие цепляется за волоски, появляются порезы и надо идти в магазин за новым. Хлоп, а сменные лезвия продаются в комплекте по пять штук и стоят как маленький самолёт. Но ты-то уже зависим, у тебя порезы. И опля, дрожащими руками ты покупаешь очередную дозу. Бритвенный картель победил!
– Ну не брейся. Бороду отпусти.
– И в кого ты такая умная?
– Ну есть как минимум два ответа… Один – в телефон. Потешит твоё самолюбие щедрого папы, который на прошлый Новый год подарил доче свой старый IPhone 5S. Второй – в тебя, как носителя умных генов, – сказала девочка. – Какой выбираешь?
Папа улыбнулся, и девочка продолжила смешивать ингредиенты адской смеси.
– Лиза, а что такое слайм? Это что-то типа липучки? В моем детстве мы её воровали на стройке, такая белая фигня липкая…
– Ну… Зачем ты спросил тогда меня? Если сам тут же дал свой ответ? Если ты торопишься на работу, то я скажу тебе – да. Беги. А если тебе действительно интересно, может, послушаешь меня?
– Ой, извини. Что такое слайм?
– Это такой антистресс. В руках его сжимаешь. Он не прилипает. Прикольно. На! – Девочка дала папе кусок желе синего цвета. Он начал мять его в руках.
– Ничего не понимаю, зачем он? Что это вообще?