На суде Вера произнесла следующую речь:
«Ваша честь, господин прокурор, уважаемые журналисты и все собравшиеся! Меня зовут Вера. Эта речь уже ни на что не повлияет, я знаю, каков процент оправдательных приговоров в нашей стране. Увы, мы не в голливудском кино. Отдельно хотелось бы поприветствовать коллег-филологов. Братья и сёстры! Донесите мою речь до молодых ребят, которые не верят в свои силы. Давайте сыграем в игру и докажем, что из мерзкой гусеницы может появиться прекрасная лёгкокрылая бабочка. Доказательство перед вами! Да, эта бабочка немного полновата. Зато она сотворила чудо. Верьте в себя, ботаны, задроты, неудачники! Пытайтесь, меняйтесь и меняйте мир! Следователи часто спрашивали меня, что бы я сделала, если бы могла повернуть время вспять. Об одном жалею, мои дорогие: Элтона Джона второй раз не привезу».
Вере дали восемь лет колонии общего режима.
P. S. Доказательство № 65438.
Автор: Потапов Е. М., 67 лет, пенсионер.
Задание: доказать, что Дональд Трамп – моллюск.
Докажем от обратного. Предположим, что Дональд Трамп моллюском не является. И посмотрим внимательно на его внешний вид, а также изучим программу строительства стены между США и Мексикой. Нам станет очевидно, что Трамп – моллюск!
Задание считаю выполненным.
Чатики (вотсап-переписка)
– Привет!
– Привет.
– Где ты была? Почему не отвечаешь?
– Я тебе не жена, чтобы отчитываться. Неприлично задавать такие вопросы знакомым.
– Повторяю: где ты была?
– В кино.
– С кем?
– А тебе не всё равно?
– Нет, это важно. Говори.
– Ну, раз важно – с молодым человеком.
– Блин, я так и знал! Кто он?
– Вчера вечером в машине ты сам сказал, что ставим точку. Какая теперь разница, с кем я хожу в кино? Да хоть с целой футбольной командой, я свободная женщина. Супруга ужином-то покормила или как обычно?
– Ты пьяная?
– Я справедливая.
– Он с тобой?
– Хватит, надоело.
– С тобой?
– Да! Пьём вино, смотрим сериал. Доволен?
– Зачем ты это делаешь?
– Вино вкусное, сериал хороший.
– Зачем ты разбиваешь мне сердце?
– Ты сам выбрал семью, и слава Богу. Мне надоело быть игрушкой большого мальчика.
– Сейчас ты станешь игрушкой первого встречного, с которым решила переспать, чтобы доказать мне, какая теперь самостоятельная.
– Тебе это мешает жить своей счастливой жизнью?
– Мешает, чувствам не прикажешь. Прогони его.
– Чувствам нельзя приказывать, а мне можно? Все выходные и праздники сиди одна и жди, когда господин выкроит минутку. Бегай на свидания по съёмным квартирам, радуйся шпионским переглядываниям в ресторане и цветам, подаренным украдкой. Я пять лет прожила, пытаясь наслаждаться этим искусственным, жалким счастьем. Будь мужчиной. Решил – значит, решил.
– Голова решила, а сердце – нет. Послушай, я так не могу, давай встретимся завтра.
– Зачем?
– Надо поговорить. Ну есть ведь какое-то решение. Мне нельзя прямо сейчас с ней расстаться, ты знаешь, но я это сделаю! Назначим сроки, придумаем что-то. Больше никаких одиноких праздников, обещаю. Завтра в девять на нашем месте, а? Пожалуйста. Я готов умолять.
– Чёрт с тобой. Ладно.
– Привет, чат банка. Я Таня, мне нужна помощь. Дожила…
– Добрый вечер, Татьяна! Меня зовут Владимир. Как я могу вам помочь?
– Надо срочно забыть одного человека. Стереть из памяти.
– Извините, это вне моей компетенции. Только вопросы, связанные с деятельностью нашего банка.
– И ты туда же, Владимир. Я дома одна, непонятно? Не с кем поговорить. Сижу, пью вино, вою, как собака на покойника.
– Хм.
– Ладно, извини. Эмоции. Ты бот, наверное.
– Попробуйте на что-то переключить внимание. У вас в детстве была мечта?
– Вроде нет. Я – как все. Школа, институт, замуж, ребёнок, развод. И принц-женатик. Хороший такой, всё понимал, жалел меня, скотина.
– У каждого человека есть мечта, вспоминайте. О чём вы чаще всего думали, когда были маленькой девочкой?
– Ну, я хотела быть актрисой. Петь и танцевать.
– А почему не стали?
– Так некогда было. Учёба, потом семья, стирка, готовка. Да и вообще. Я дура, что ли, в актрисы идти?
– А в чате банка болтать не дура? Татьяна, у вас много нереализованной энергии. Вы вместо профессии направляете её в отношения, вот и получается театр одной актрисы.
– Драматический, хи-хи.
– Так почему бы не пойти в театральную студию?
– Мне уже лет много.
– Сколько?
– 37.
– Хм…J
– Что смешного? На вид я бабка.
– Вот список театральных студий в вашем районе. Обратите внимание, первое занятие чаще всего можно посетить бесплатно.
– Ну не знаю. Бесплатно – это хорошо. А надеть что, юбку или джинсы?
– Вот теперь вы думаете о правильных вещах.
– Спасибо, Владимир.
– Чем ещё мы можем вам помочь?
– Женись на мне, Владимир.
– Извините, это вне моей компетенции. Только вопросы, связанные с деятельностью нашего банка. До свидания!
Шапка
– Ну хватит, что за дурацкая привычка охотиться на шапку? – возмущался отец, когда лабрадор Джесси в прыжке выхватила шапку из рук.
– Пап, да всё нормально. Она играет так. Смотри, – дочка надела шапку, и собака в прыжке сняла ее с головы ребенка.
– Я прошу, не делай так. Это очень опасно. А вдруг она случайно рассечёт тебе что-нибудь когтями или зубами зацепит?
– Да не переживай, мы же с ней старые циркачи-каскадёры. Давай быстрее собирайся, пора гулять.
– Дочка, вот скажи, как так получилось, что собаку хотели вы с мамой, а гуляю я? Когда вы гундеть начали, что жить без собаки не можете – я вас понял. Но я же не гундел, что жить не могу без вечерних прогулок.
– Во-первых, тебе полезно делать перерывы между просмотром роликов на ютубе по изготовлению ножей.
– Не только ножей… Ещё метательных топоров.
– Тем более. Во-вторых, у тебя сосуды развиваются, когда ты общаешься с другими собаководами из нашего района.
– Ты хотела сказать социальные связи?
– Да, именно.
– Мне их и на работе хватает. Ладно, Джесси, пошли.
Переписка в вотсапе.
22:15
– Пап, ты где?
23:23
– Пап, ответь. Ты уже два часа гуляешь.
23:45
– Папа!!! Возьми трубку или напиши. Мы вышли на улицу, вас нигде нет во дворе… только кровь возле подъезда.
Телефонный звонок:
– ПАПА!!!
– Привет!
– Уже час ночи! Вы гдееее?
– Ложитесь спать.
– Нет. Где вы?
– Со мной всё хорошо. С Джесси не очень…
– Что с ней?
– Я в ветклинике… Ей зашили горло в нескольких местах. Должна к утру прийти в себя.
– Пап, что произошло?
– Ты тетю Иру с Боней знаешь?
– Да, конечно. Немецкая овчарка. Девять лет ей, уже пожилая собака.
– Ну, Ира в белой шапке была, как у тебя. Джесси прыгнула и поцарапала лицо клыком Ире. Ничего страшного, царапинка. Ну, а дальше…
– Боня?
– Да, из доброй собаки она превратилась в демона. Мы с Ирой ничего не успели сделать. Боня молниеносно вцепилась в Джесси. Джесси даже ничего не поняла.
– Мамочка, а-а-а, – дочка ревела.
– Ну, разняли. Я её на руки и сюда. 12 швов. Должна оклематься, должна. Успокойся.
– Дурацкая шапка, и Боня тупая, – не успокаивалась дочь.
– Боня защищала свою хозяйку, ложись спать.
– А вы?
– А мы утром придём.
– Точно?
– Точно!
– Вместе?
– Конечно, вместе!
В небольшом медицинском кабинете на кушетке сидел мужчина. У него были разодраны куртка и брюки.
Напротив него возмущался врач:
– Я ещё раз говорю, нельзя у нас по телефону говорить! Вы и так столько крови потеряли. Надо срочно зашивать ваши раны на ноге и на руке.
– Так шейте, че.
Врач начал готовиться к операции.
– Это ж надо так животных любить… В начале занесли собаку в клинику, а потом сами сюда дошагали. Зачем вы вообще разнимать собак полезли? Жить надоело?
– Как зачем? Это моя собака! Кто, если не я…
Аэропорты
– Где у вас розетка для телефона? – спросил усталый мужчина с тремя сумками, входя в кафе.
– Внизу на стене, – ответил официант. На его бейджике было написано: «Никита», и улыбался Никита так приветливо, что впечатлительным посетителям хотелось остаться в кафе навсегда. В шумном, не особенно респектабельном, неудобном кафе на втором этаже одного из самых оживлённых аэропортов страны.
– Принесите меню, пожалуйста. Я тороплюсь на рейс, нужно что-то быстро перехватить.
Официант протянул меню.
– Мне нужно побыстрее, – повторил мужчина.
– Побыстрее – кесадия и супы, – ответил Никита, уже зная, что будет дальше. Посетитель пробежался глазами по ценам в меню.
– Мда. Ладно, давайте апельсиновый сок.
Такие диалоги происходили едва ли не в каждую Никитину смену. Пассажиры заходили в кафе только для того, чтобы зарядить телефон, хотя в любом аэропорту можно без труда найти абсолютно бесплатные розетки. Некоторые, поддаваясь обаянию официанта, что-то заказывали.
Никите недавно исполнилось тридцать семь. Учась в институте, он, как всякий российский студент, страдал от безденежья и искал, где бы подработать. Кафе в аэропорту казалось неплохим вариантом: удобный график, чаевые, а главное – движуха. Он влюбился в суету, цейтнот, ощущение того, что именно тут и бьётся пульс жизни. Люди опаздывали и торопились, но в кафе могли перевести дух, полюбоваться на лучистые голубые глаза, светлые волосы и обворожительную улыбку Никиты. А потом улететь в Хабаровск или Тюмень. Все улетали, он оставался на месте. Уже шестнадцать лет.
С личным как-то не складывалось. Ранний студенческий брак быстро дал трещину, потом развод, новые женщины, попытки, надежды, разочарования. Последние три месяца «однушку» рядом с аэропортом с ним делила авиадиспетчер Даша. Она была нормальной и… И, пожалуй, всё.