Маргарет Сент-Клер«Добридаст»
— У меня есть кое-что для тебя, милая, — сказал Джик. — С большим трудом достал.
Он сунул руку под джемпер, предпринял серию энергичных движений и, наконец, вытащил плоский коричневый пакет, обёрнутый в премитекс.
— Фокс забыл выдать мне на него разрешение, а охранники сегодня всех останавливали. Вот…
Он протянул ей свёрток.
Уна приняла его с опаской. Ей хотелось, чтобы Джик перестал приносить домой вещи из космопорта. Примерно в половине случаев Фокс, его начальник, забывал выдать ему разрешения на вынос имущества, предназначенного для утилизации, и Джику приходилось выносить их контрабандой. А только на прошлой неделе она прочитала в «Репортёре космического порта ООН», что мужчину, пойманного с пятью свиными отбивными, приговорили к трём годам на Плутоне и штрафу в пять тысяч МЕ (международных единиц).
Самым большим достижением Джика на данный момент была контрабанда шести сильно поцарапанных стереопластинок из библиотеки крейсера, выводимого из эксплуатации. (Фокс в то время был в отпуске.) Эти пластинки оказались первыми частями шести различных стереоспектаклей. Они не стоили трёх лет на Плутоне.
— Что это? — спросила она. — Что-нибудь приятное, Джик?
— Открой и посмотри.
Уна оторвала полоски клейкой ленты от пакета и развернула шелковистые листы премитекса. Общая длина того, что принёс ей Джик, составляла около двадцати сантиметров. Это была маленькая тяжёлая штуковина, состоящая из трёх частей: сплющенной трубки золотистого цвета, расширявшейся с одного конца, большой серебристой выпуклости, расположенной примерно посередине трубки, и латексного мешочка, также прикреплённого к трубке и открытого с одного конца. Везде, где хватало места для надписи, на металле были выбиты слова: «Собственность Космического порта ООН».
— Что это? — спросила Уна.
— Это Добридаст. Ты помнишь, я рассказывал тебе о нём, не так ли? Конечно, мне придётся вставить новую спираль в этот прибор, и нужно будет починить одно или два соединения, а также почистить его и починить вентилятор. Я подобрал его из мусорной кучи. Но я могу починить его, и он будет как новенький. И я готов поспорить, что ни у одной женщины в стране нет такого устройства. Они ещё даже успели их установить на все космические лайнеры.
Добридаст. Название звучало как-то коряво и неприятно. Уна порылась в памяти. Что Джик говорил об этом устройстве? О, да, она вспомнила. Это был автоматический очиститель стен, стандартное оборудование на всех новых лайнерах.
Вы включали его, поместив повыше на одну из стен, и он перемещался по всей комнате, очищая её по ходу дела. Его вообще не предполагалось отключать. Как только он заканчивал одну комнату, переходил к следующей, а когда заканчивал весь корабль, возвращался в ту комнату, с которой начинал. Джик сравнил это с покраской, бывшей непрерывным процессом на океанских судах поколения назад.
— Посмотрю, смогу ли я починить его сегодня вечером, — сказал Джик. — Он должен значительно облегчить тебе жизнь, малыш. Я так понимаю, Добри, человек, изобревший его, утверждает, что он оставляет поверхность, по которой он прошёл, безукоризненно чистой. Видишь латексный мешок? Грязь, которую собирает трубка, превращается в кислород и выходит из этого мешка.
— Хм.
— Ты, кажется, не очень довольна, — сказал Джик с лёгким упрёком в голосе.
— О, я рада. Ужасно рада. Только… Ну, я бы хотела, чтобы на нём не было написано «Собственность Космического порта ООН».
— А какое это имеет значение?
— Ну, если вдруг здесь появится один из этих агентов Бюро Расследований ООН, о которых я читала в «Репортёре космического порта ООН», это может вызвать кучу проблем. Я бы не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Джик.
Джик привлёк её к себе и крепко обнял.
— Бедняжка, — сказал он с нежностью, — ты всегда находишь повод для беспокойства. Просто выброси это из головы, милая. Ни за что на свете человек из БРООН не придёт сюда…
Добридаст, когда Джик привёл его в рабочее состояние, оказался гораздо более удобным, чем ожидала Уна. Правда, он не избавил её от работы, потому что стены оказывались такими чистыми, что ей постоянно приходилось протирать полы и потолки, чтобы они не выглядели грязными по сравнению с ними. И если он начал уборку, его уже нельзя было остановить, пока у него не заканчивались энергетические гранулы, после чего он мягко опускался на пол.
Тем не менее, управлять им было несложно, и Уна была рада, что он у неё есть. Хуже всего в нём было то, что он тихо стучал в дверь и скулил, как собака, просящаяся на улицу, когда заканчивал уборку одной комнаты и хотел перейти в другую. Это заставляло Уну сильно нервничать, но потом она привыкла к этому.
Время шло. Следующие пять месяцев были насыщенными. По соседству поселилась новая пара, Конвеи, и Матта Конвей так часто приходила к ним в гости, что Уна не была уверена, нравится ли ей это или нет, особенно учитывая, что у Матты был высокий, как у венерианского зигодактиля, голос, и она ругалась, как пьяный астрогатор. Мистер Конвей работал в космопорту в раннюю смену.
Затем у Джика начался отпуск, и они с Уной провели его на Луне. Они остановились в отеле «Браге», расположенном на склонах горы Тихо, и даже совершили пару путешествий на тёмную сторону и привезли оттуда кусочки окаменевшего эдельвейса в качестве сувениров. Это было весело, хотя большую часть времени им приходилось быть в космических скафандрах.
После того, как они вернулись на Землю, Уна ввязалась в драку с грабителем, вооружённым игольчатым пистолетом, и победила. Джик поднял из-за этого большой шум, потому что, как он сказал, её могли убить или, по крайней мере, ранить. Он всё время повторял, что она, должно быть, самая храбрая женщина в Системе. Уна знала, что это неправда — боже, никто не мог испугаться бы этого старого грабителя и его игольчатого пистолета больше, чем она, учитывая, что Джика не было в городе и всё такое прочее, — и она всё время пыталась объяснить это Джику. Но если этот грабитель думал, что она будет сидеть там как истукан, пока он будет собирать её новые палладиевые браслеты и украшения ручной работы и складывать их в свой саквояж, как будто они принадлежат ему, то он сильно ошибался. Что ещё она могла сделать, кроме как швырнуть в него небесный глобус, пнуть сандалией в лицо и связать его, пока он ещё не пришёл в сознание?
Поэтому неудивительно, что к концу октября, когда настала очередь Уны снова готовить угощения для её клуба «Марула», её первоначальная нервозность по поводу Добридаста почти исчезла. Ей нужно было составить меню для клуба (салат из мангустинов, авокадо и яблок с заварным кремом, заправленный взбитыми сливками из бовулы, маленькие соевые рулетики с сырной начинкой и торт с орехами джила и добавлением взбитых сливок из бовулы); купить новое платье; украсить причёску азуритовой пылью и подправить маникюр; и постараться найти время, чтобы просмотреть романы месяца на стерео, чтобы ей было о чём поговорить.
К 14:30, за полчаса до того, как к ней нагрянет клуб «Марула», Уна управилась с делами. Она успела просмотреть только два романа, но это не имело особого значения, потому что многие девушки вообще ничего не просматривали. Она как раз наводила последние штрихи, нанося увесистой полировочной щёткой карнаубский воск на столовые украшения из окаменевшего коримбита, когда кто-то позвонил в дверь.
Уна пошла открывать, рассеянно отметив, что, судя по шуму, издаваемому мотором Добридаста, и по тому, как он раскачивался вверх-вниз над дверью, у него, должно быть, вот-вот закончатся энергетические гранулы. Перед ней стоял высокий, представительный мужчина.
— Здравствуйте, миссис Риттербуш, — сказал он, входя в прихожую. Он был прекрасно одет. На нём был серый костюм поверенного в делах с лацканами в виде эполет (в одном из таких Джик выглядел бы шикарно), а стрелки на брюках отутюжены так остро, что ими можно было расщепить атомное ядро.
— Меня зовут Петерсен.
Он порылся в кармане и достал маленький футляр, открыл его и показал Уне. В нём было что-то вроде медали.
— Это моё удостоверение. Я из БРООН.
Уна уставилась на него. Её руки, скользкие от воска, крепче сжали ручку полировальной щётки. БРООН. Как… Что… Чёрт возьми… БРООН!
— Вы позволите мне осмотреть ваш дом? — продолжил Петерсен. — Мы получили информацию о том, что кто-то в этом районе занимается контрабандой…
Уна судорожно вздрогнула. Полировальная щётка вылетела у неё из рук. Она взлетела в воздух, казалось, на мгновение замешкалась, а затем с силой врезала по Добридасту. После чего Добридаст обрушился на череп Петерсена.
«Что нужно делать, если ты только что напала на агента БРООН?» — подумала Уна, в отчаянии глядя на лежащего Петерсена. Это был несчастный случай, чистый и однозначный, но никто бы в это не поверил после того, как она расправилась с грабителем, вооружённым игольчатым пистолетом. Если бы вам дали три года на Плутоне только за контрабандный вывоз нескольких свиных отбивных, что бы с вами сделали, если бы вы ударили агента БРООН по голове? Да ещё и ударили его контрабандным Добридастом, что делало ситуацию гораздо хуже. Уне захотелось заломить руки.
Уна пощупала его пульс и с облегчением обнаружила, что сердце всё ещё бьётся. Но что ей оставалось делать? Девушки из клуба «Марула» будут здесь через… — Уна взглянула на свой хронометр и поморщилась — где-то через десять минут. Если бы она только могла посидеть где-нибудь, обхватив голову руками, и подумать!
На какой-то безумный миг мысли Уны обратились к мусоросборнику на кухне. Если она… что, если она… Тогда она с безумной поспешностью тащила Петерсена к пневмопорту. К тому времени, как появился первый из её гостей, Уна аккуратно уложила его под широкую крышку, скрестив руки на груди. Чувствуя себя убийцей, избавляющимся от оружия, Уна задвинула к нему Добридаст и поправила крышку пневмопорта. Вот так! Ничего не видно.