И еще я думал над тем, что именно он хотел выкопать. Даже если это было бы какое-то оружие, то через столько тысячелетий оно бы не могло быть работоспособным. Не могло! Или все же могло? Слишком мало вещей осталось от древней марсианской цивилизации, очень мало, но все же достаточно, чтобы мы убедились, что они знали то, что мы пока даже не открыли. Они были мастерами по созданию машин без движущихся частей. Электронные устройства, которые мы нашли, доказывали, что о кибернетике они знали гораздо больше нас.
Я понимал, к чему стремился шеф. Мы понятия не имели, что искал Херб. И было бы проще всего позволить ему найти это, а потом отнять у него, прежде чем он начнет пользоваться своей находкой. Если это было оружие.
Но вероятно, это было оружие. Я был вполне уверен, что главная цель скрыта в стене купола, а какая-то вещь на кладбище поможет ему добраться до нее.
Мои мысли вернулись к действительности. Я находился меньше, чем в дюжине футов до того места, где должны быть Херб и Дотти. Я остановился. Не было ни малейшего следа черного света. Я задержал дыхание и прислушался. И услышал слабое скрежетание ножа о камень.
Я СТРАСТНО пожалел, что у меня нет инфракрасных очков из стандартного набора агента, с помощью которых я мог бы все увидеть. Стив, вероятно, видел больше, чем я. Я рассчитывал наблюдать за Хербом в свете его фонарика черного света, но он работал в темноте.
Я медленно, дюйм за дюймом, стал продвигаться вперед, мои уши были готовы уловить самый малейший звук, который подскажет, что он нашел искомое. И миллион мыслей роился у меня в голове, мыслей о последних открытиях в области атомной энергетики и о том, как все же мало нам известно о древней марсианской цивилизации.
Одновременно я представлял, что сделает Херб. Он найдет то, что ищет. Как-то выразит торжество от своего успеха. Дотти может забыть его строгие предупреждения о необходимости хранить молчание и что-то скажет. Независимо от этого он медленно встал бы, держа свою находку и вспоминая, что это такое и как действует. Оставалось несколько секунд до того, как эта штука в его руках стала бы оружием, секунд, которые я должен быть готов использовать на всю катушку.
— Есть!
Это был торжествующий возглас, которого я ожидал. И внезапный страх заставил меня отбросить все набросанные планы действий.
Я зажег свой фонарик, поставив его на полную мощность. Одновременно я сказал:
— Я так и думал, что это была уловка, чтобы избавиться от меня.
Меня спасла секунда удивленного замешательства. Сцена, которую озарил черный свет, отпечаталась у меня в памяти. В руке у Херба был какой-то предмет. Странный, бессмысленный предмет, весь в земле, но все же определенной формы. Он чуть покачивался в его руке, точно оружие, и был направлен почти что точно на меня.
Я уронил фонарик и бросился Хербу в ноги, чувствуя, как странно потрескивает воздух там, где я только что стоял. Мои руки уже схватили его за ноги, когда я услышал гром.
У тренировок есть свои преимущества. В тот момент, когда я вошел в соприкосновение с Хербом, мое тело начало действовать автоматически. Я дернул его за ноги так, чтобы он упал лицом вниз, и завершил это движение крепким захватом.
Но этим занималась лишь часть моего сознания. Другая же часть застыла от ужаса. Примерно пол акра кладбища пылала. Я увидел, как Стив встал как раз на прицеле оружия Херба, и через краткий миг он уже рассыпался на кусочки, тая и испаряясь так же, как каменные глыбы и земля вокруг него.
Когда Херб падал, то выронил эту штуку, и она отлетела в сторону, и я пытался решить, что делать теперь. Но тут услышал бегущие шаги. Это были другие агенты Безопасности.
Через несколько секунд Херб был у них в руках. Дотти подняла руки вверх и зарыдала.
Я поднял штуку, которую выронил Херб, и застыл, боясь отпустить ее и боясь продолжать держать, так как не знал, что еще от нее ожидать. Но шли секунды, эта штука и не думала взрываться, и я постепенно стал думать о том, что, пожалуй, поживу еще немного.
В области разрушения уже все оплавилось. Жар от нее полыхал такой же, как от раскрытой доменной печи.
Мы поставили на ее границах охрану и направились к дороге, где светили огни ждущих нас машин.
Я увидел, как Дотти споткнулась, и поддержал ее за руку. Она взглянула на меня, узнала в свете лужицы пузырящейся лавы и попыталась выдернуть руку.
— Успокойтесь, — грубо сказал я ей, — Я ваш друг. Возможно, ваш единственный друг, который у вас здесь есть.
По ее глазам я понял, что она мне не верит, но, по крайней мере, она больше не вырывалась. Мы пошли дальше, и через какое-то время она вышла из умственного паралича.
— Херб был прав, — сказала она тихо, словно задавала сама себе вопрос, — Он действительно вспомнил.
— Это простое совпадение, — резко сказал я, — И не позволяйте себе думать по-другому. Он сошел с ума. Это известная форма безумия. Его отправят в хорошую психиатрическую больницу, и годика через два он выйдет оттуда, как новенький.
— Совпадение? — эхом отозвалась она, а затем засмеялась.
Это был смех, который быстро переходил в истерику. Я ткнул ее пальцами в бок, чтобы боль привела ее в чувства.
— Совпадение, — подтвердил я, — И ничего больше. Я видел семнадцать таких же случаев. Как я, по-вашему, отыскал его? Я опознал его тип. Но никто из предыдущих не находил то, о чем, как им казалось, они помнили с тех времен, когда были марсианами. Рано или поздно кто-то из них должен был на что-то наткнуться. Это простое совпадение, а не переселение душ или воплощенные воспоминания.
Она отвернулась и прикрыла глаза.
— Да, я агент, — мрачно сказал я, — Я езжу в туристических турах с одной только целью — разыскивать психов и делать так, чтобы они никому не навредили. Вы бы удивились, узнав, сколько таких. Некоторые, как ваш муж, не проявляют признаков нестабильности, пока не прилетают сюда. Здесь они рыщут в развалинах цивилизации, существовавшей задолго до того, как на Земле появился человек разумный, и им окончательно сносит башню. Если хотите узнать побольше об этом, читайте книги по медицине. У них возникают иррациональные ложные воспоминания. Они получают новые впечатления и начинают глядеть на все под новым углом. И им кажется, что они вспоминают то, что было здесь раньше.
Я чувствовал, что она поддается моим доводам. Я хотел ее убедить. И я ее убеждал.
— Вы… Вы сказали, что были и другие, и что они ничего не нашли? — спросила она, пытаясь нащупать во всем этом какую-то логику.
И я должен был ей помочь.
— Совершенно верно, — сказал я, — По теории вероятности, кто-то когда-то должен найти что-то, что упустили все предыдущие.
Она задумчиво кивнула, соглашаясь с тем, что я говорил. Это звучало веско и убедительно. И она может найти подтверждение этому в солидных, авторитетных трудах. Если она захочет изучать этот предмет, то обнаружит, что существует множество доказательств, реальных доказательств моим словам. Это — обычная форма безумия. И было важно, чтобы она поверила в это.
Мы вышли на дорогу. Безопасность уже все подготовила. Там стоял автомобиль, чтобы отвезти ее в отель, и машина для перевозки арестованных для Херба, который был ошеломлен и покорно выполнял все, что ему велели, и третий автомобиль для меня и моей добычи.
ДЕСЯТЬ МИНУТ спустя я был уже в подвале Дома Науки и очень осторожно положил то, что нес, на деревянный стол. Эта штука казалась прочной, и все ее части были сделаны из различных металлов.
Никто из людей, наблюдающих, как я кладу ее, не преуменьшал ее опасность. Слишком много они знали о том, как электронные свойства металла могут менять форму и содержание предмета. Или наоборот. Они знали, что эта штука, скорее всего, не содержала ни эрга собственной энергии, но, вероятно, могла вызывать и направлять космическую энергию, еще неизвестную человечеству.
Все уставились на нее. Кто-то потянулся, чтобы прикоснуться к ней, но тут же медленно убрал палец.
Я видел по их глазам, как решение зреет у них в головах. Этот предмет должен храниться вместе с другими странными и непостижимыми машинами в бетонных хранилищах, расположенных в глубине марсианской пустыни, далеко от туристических маршрутов по этой мертвой планете. И они будут там до тех времен, когда человеческая наука продвинется достаточно далеко, чтобы разобраться в них.
— А что в стене купола? — спросил я.
— Ее наглухо отгородили. Просто из страха.
— Вы убедили его жену, что он сумасшедший? — спросил один из научных сотрудников.
— Я использовал все ту же старую стратегию, — кивнул я, — Сказал, что были десятки таких, как он, и убедил ее, что, по закону вероятности, хоть один из них должен что-то найти.
Мой собеседник усмехнулся совсем невесело.
— Как любим мы лгать.
Я отвернулся. Во рту у меня был привкус всей лжи, которую мне пришлось произнести сегодня — тяжкий груз.
Но я знал правду. По крайней мере, был уверен, что знаю ее. Конечно, это было не безумие. Но и не переселение душ. У нашего разума была привычка захватывать все, что попадает в него.
Правда была в том, что, так или иначе, но неким непостижимым способом марсиане все еще были среди нас. Они ненавидели нас и знали, как использовать наши слабости.
Древние марсиане — и их наука.
Я бросил последний взгляд на оружие, лежащее на столе, затем вышел и поднялся по лестнице на первый этаж. По тихому, пустому залу я прошел к выходу и окунулся в ночь.
Я дал взгляду вволю побродить по темной, безжизненной марсианской пустыне, затем с силой оторвал его и поглядел на тепло, простое человеческое тепло, манящее меня из гостиницы. Я пошел к этому теплу и уюту и, пока шел, в голове у меня вертелся все тот же извечный вопрос, преследовавший всех нас в Безопасности.
Сумеем ли мы сдерживать марсиан до той поры, пока не разберемся в их ужасных машинах, оставленных ими в качестве ужасного наследия?
Сегодня вечером мы чуть было не опоздали…