— Прошу прощения, Николас, вы меня не правильно поняли. Я имел ввиду, несчастье, что герцог Гюнтер потребовал доспехи короля Торстейна. Кто бы мог подумать, что столь драгоценная реликвия королевского дома Остейзии покинет страну столь нелепым образом!
— Прошу вас, не сыпьте мне соль на рану, я сгораю от стыда из-за этого.
— Еще раз прошу меня простить, дорогой граф. И примите мои искренние соболезнования, — сказал Игнатий и с легким поклоном отошёл от графа, удалившись от Николаса на пару шагов он сунул руку в карман и дотронулся до ритмично вибрировавшего амулета.
Второе июля 122 года. Вечер перед последним днем турнира. Гракхово поле, палатка герцога Гюнтера.
Воздав хвалу богам и попросив у них даровать ему победу завтра, Гюнтер собирался отойти ко сну. Внезапно он услышал стук, кто-то настойчиво барабанил по щиту с его гербом, повешенному рядом с пологом палатки.
— Войдите, — крикнул Гюнтер. Полог откинулся и в палатку вошёл человек, которого Гюнтер меньше всего ожидал увидеть.
— Доброй ночи, Ваша Светлость.
— И вам доброй ночи, Ваше Превосходительство, — вежливо ответил герцог и жестом предложил войти, — проходите, садитесь.
— Спасибо, — ответил Игнатий и, окинув взглядом скромное убранство палатки сел на складное кресло.
— Чему обязан?
— Я зашёл выразить вам свое восхищение и пожелать удачи завтра.
— И всё? — удивился Гюнтер.
— На самом деле, нет. У меня к вам деловое предложение, Ваша Светлость.
— Слушаю Вас, Ваше Превосходительство.
— Я хочу заказать вам одну вещь. Доспехи Торстейна.
— Хммм, очень неожиданно. Не буду спрашивать, зачем они вам нужны, это ваше дело. Сколько вы за них дадите?
— Рад, что я не ошибся. В вас сразу видно делового человека. Я готов поменять сталь на серебро, вес на вес.
— То есть, вы заплатите за доспехи столько серебра, сколько они весят?
— Совершенно верно. И что еще важнее, я буду у вас в долгу, герцог. Ваш Хикори, вы уж простите, в крайне стёсненных обстоятельствах. А мой голос и голос Империи многое значит в Вольных Манорах, вам ли не знать. Думаю, моя благодарность стоит намного больше чем то серебро, которое вы получите от Николаса за эти доспехи. Тем более что серебро вы получите и от меня тоже. Ну и конечно, вы в курсе моих отношений с братьями Фуггерами.
— Да, вы правы. В последнее время, в Манорах ничего не делается без Империи и фуггеровского банка. Думаю, мы договорились.
— Рад это слышать, Ваша Светлость. Еще раз желаю удачи завтра, — сказал Игнатий и вышел.
Третье июля 122 года. Большой пиршественный зал Синего дворца, торжественный приём в честь окончания турнира.
Королева Бабетта молча смотрела как её возлюбленный всё больше распаляясь, практически кричал на герцога Гюнтера. Да что там, кричал на герцога Гюнтера. Не стесняясь в выражениях молодой граф, прямо обвинял своего недавнего противника в алчности и торгашестве.
Всё это было недостойно нобиля, но молодая женщина, ослеплённая любовью, не видела что граф Николас ведёт себя недостойно. Наоборот, она была всецело на стороне своего возлюбленного. Чаша её гнева была практически полна, нужно было всего несколько капель.
— Ваше Величество, простите за наглость, но позвольте спросить, — услышала она голос сбоку от себя.
— Я слушаю вас, Ваше Превосходительство.
— Что вы знаете о Хикори и его владетеле?
— Как сказала мне моя фрейлина, — с этими словами Бабетта посмотрела на Корнелию, — Хикори это нищее герцогство в Вольных Манорах. И я думаю, что у его хозяина нет ни силы, ни влияния.
— Отдаю должное Вашей фрейлине, Ваше Величество. Спасибо, разрешите удалиться, — Бабетта кивнула и Игнатий отошёл от неё, сунув руку в карман, он дотронулся до дрожащего амулёта и направился к выходу из зала.
Уже на выходе из зала Игнатий, с удовлетворением, слышал слова Бабетты. Когда мимо буквально промчался пожилой герцог, улыбка заиграла на тонких губах имперского нунция.
Четвертое июля 122 года. Два часа ночи. Остейзия. Королевский тракт на Глор. Постоялый двор «Весёлая вдовушка».
Однорукий старик, владелец постоялого двора пересчитал монеты полученные от очередного постояльца и тихо пробормотал себе под нос:
— Да чтоб тебя, очередной скупердяй! А еще блахородный! Откуда только такие берутся! Этак, я еще лет пять буду копить деньги для этих кровопийц из храма Растуса Великого. Эх, была бы жива моя Фирка!
Вспомнив безвременно почившую жену старик разом погрустнел и хотел было идти к себе, как дверь его постоялого двора распахнулась и на пороге появился высокий мужчина закутанный в дорогой дорожный плащ.
— Уважаемый, — обратился он к старику, — я ищу моего друга. Пожилой мужчина со шрамом на лице. Он должен был остановиться на этом постоялом дворе.
— Не извольте беспокоиться, господин. Тут ваш друг, где ж ему еще быть-то? Только что снял комнату наверху и ужин заказал. А вы чего изволите?
— Ничего, спасибо. Вот тебе за беспокойство, — с этими словами мужчина протянул старику несколько монет. Приняв деньги и мельком взглянув на них, старик расплылся в подобострастной улыбке.
— Спасибо, добрый господин, позвольте показать комнату вашего друга! — с этими словами он живо схватил оплавленную свечу в медном подсвечнике и поковылял наверх, мужчина шёл за ним.
— А вот, значит и комната вашего друга.
— Спасибо, уважаемый. Можете быть свободны.
— Вам спасибо, добрый господин, если что нужно, так вы меня покличьте, покличьте. Я завсегда готов услужить хорошим людям.
— Хорошо, иди.
Дождавшись, когда старик трактирщик уйдёт, крепко сжимая в кулаке «целых десять имперских талеров» Игнатий вежливо постучал в дверь.
— Ваша Светлость, вы спите? — услышал Гюнтер голос Игнатия и отворил дверь.
— Входите, — промолвил Гюнтер, дождавшись когда незваный гость зайдет, он закрыл дверь и сказал:
— Вынужден вас огорчить. Мне не удалось выполнить ваш заказ. Но видят боги! В том нет моей вины!
— Полно вам, герцог. Я тоже был на том приёме и видел, как бесчестно с вами поступили! Вы стали жертвой чужого злонравия. Но я здесь не за тем чтобы сокрушаться падению нравов среди благородного сословия.
— А зачем же, позвольте спросить.
— Хочу дать совет симпатичному мне человеку.
— И какой же?
— Дорогой герцог, что вам сейчас делать в этом вашем Хикори? Отправляйтесь лучше прямиком в столицу.
— Очень интересный совет. И зачем мне ехать в столицу империи?
— Вы же знаете где находится головная контора фуггеровского банка? — дождавшись утвердительного кивка Игнатий продолжил, — вот и отправляетесь прямиком туда.
— И что, позвольте просить, мне там делать?
— Просто обратитесь к любому дежурному кобольду, они будут знать, что делать. Дальше всё будет зависеть от вас. И если удача и боги будут на вашей стороне… я получу эти доспехи.
Первое сентября 122 года. Магнум-плаза, столица Империи, головная контора фуггеровского банка, 8 часов утра.
Бых Ы считал себя неудачником. На самом деле, по меркам остальных кобольдов, он и был неудачником. Посудите сами: Бых Ы было уже за семьдесят, а он всё еще работал на волосатых дылд. Позор! Все его сверстники, ну те, кто выжил, конечно, давно имели собственные шахты в Алых горах и завтракали золотом, обедали вольфрамом, ужинали платиной, а на праздники вкушали трансурановые элементы.
А что Бых Ы, спросите вы? А Бых Ы перебивался с железа на свинец. В редкий день на столе у семьи Бых Ы была медь. И даже на свадьбе у Ог Бых, дочери Бых Ы (кстати сущая красавица, настоящая алмазная кобольдиха, честно, честно. Да что б мне до смерти есть только железо, если я вру!) было только жалкое серебро.
Поэтому Бых Ы мрачен и неприветлив в это до отвращения солнечное утро. И то, что уже с утра в конторе был посетитель, не добавляло ему хорошего настроения, скорее наоборот.
Герцог Гюнтер подошёл к стойке, за которой сидел на высокой табуретке коротышка кобольд и представился:
— Меня зовут герцог Гюнтер, владетель Хикори.
Бых Ы посмотрел на него своими малюсенькими глазками и проскрипел:
— Доброе утро, ваша Светлость. Минуту, я должен сообщить о вас, — с этими словами Бых Ы позвонил в маленький колокольчик из чистой платины.
Через минуту дверь за ним отворилась и из неё вышел скромно, но при этом хорошо одетый мужчина.
— Ваша Светлость, прошу за мной, — сказал он Гюнтеру.
Провожатый повёл герцога по служебным помещениям банка. Везде сновали кобольды, возле нескольких массивных дверей стояли хорошо вооружённые огры. Всё говорило, что это и есть сердце империи, исправно перекачивающее её серебряную и золотую кровь по исполинскому телу сильнейшего государства на планете.
— Проходите, вас ждут, — сказал провожатый и открыл ничем не примечательную дверь.
За ней оказалась просторная комната с магическим камином. Возле камина стояли несколько кресел. Три из них было заняты, а одно свободное.
— Добро пожаловать, Ваша Светлость. Проходите, садитесь, — сказал Гюнтеру один из сидевших.
Герцог сел и внимательно рассмотрел остальных. Одного из них он знал. Это был Лорд Берриан, один из участников того злосчастного турнира. Вторым был удивительный полукровка: полуэльф, полуорк. Высокий, широкоплечий, с бледно зелёной кожей и явно эльфийскими чертами лица, которые немного портили орочьи клыки. Третьим был грузный мужчина с отсутствующим выражением лица. Именно он и пригласил герцога сесть.
— Меня зовут Френсис Фуггер. Наш общий знакомый, Игнатий, рассказал о том, что с вами случилось в Остейзии. Мы с моим братом Фредериком, он просил извинить его за отсутствие на этой встрече, тщательно изучили вашу биографию, проанализировали состояние дел в Остейзии и пришли к выводу, что нам есть, что вам предложить.