На ржавом столбе висела древняя вывеска: «Прогулки по гавани». Лодка в бело-голубую полоску была привязана на обычном месте. Дома Города Мёртвых отбрасывали необычайно длинные тени, которые ещё и росли, если долго на них смотреть. Мак закатал рукава, и они двинулись вверх по узкой улочке — солнце поблёскивало на цинковых крышах. Небо расчистилось.
— Хорошо, что у кресла несколько передач.
Колёса хрустели по щебню и гравию, давили сорняки. Было так жарко, что Вране показалось: кто-то выплеснул на них сверху ведро солнечного света. На Маке была толстая чёрная флиска. Он, как и Китти, одевался так, будто середина зимы. По лицу и шее у него струился пот.
— Давай я тебя потолкаю, — вызвалась Врана. Она знала, что он хочет справиться сам, но крутому холму было конца и края не видно.
Мак уставился на кучу мусора, на которой обычно парковали трёхколёсный автомобиль. Куча напоминала грядку, где можно посадить лук или укроп.
— Ничего себе курган! — рассмеялся Мак.
Оказалось, что занавески раздвинуты. Врана почувствовала, как Маку любопытно, решила и сама заглянуть внутрь ещё раз. По стеклу с внутренней стороны ползали муравьи и тараканы. Наверное, от жары вылезли, подумала Врана. В комнате такой же беспорядок, как и раньше. Чашки на тех же местах, но на них успел вырасти сине-зелёный мох. Мак закатил глаза.
— Гадость какая!
Тут к ним подошла девчонка в белом платье. Мак страшно побледнел. Врана судорожно втянула воздух. На шее у девчонки висела цепочка с монограммой ФХ. Шея была вся в синих разводах, как любимое Вранино мороженое со жвачкой. Девчонка помахала ей прозрачными руками и улыбнулась призрачной улыбкой.
— Это, наверное, их дочка, Ферн Холланд. Пошли отсюда. Нам нужно в особняк.
— Не буду даже и спрашивать, откуда ты их всех знаешь. Если Китти Стромсоу это проведает, Цветочный Холм взлетит на воздух.
Глава 13
Оранжевый газовый свет в окнах тёмно-зелёного домика красноколпачника мигал и трепыхался, будто собираясь сыграть какую-то злую шутку. Вране очень хотелось, чтобы вредного гнома не оказалось на месте. И вот — они и глазом не успели моргнуть — на них уже пала тёмная тень особняка.
— Смотри! Кто-то открывает ворота! — прошептал Мак. — Может, это и есть белый господин.
Врана покачала головой, указывая дрожащим пальцем на окно верхнего этажа. Загадочная фигура на своём месте — стоит за вздувшейся на ветру занавеской.
— Тогда кто это такой?
В щель ворот протиснулся высокий человек с впалыми щеками. Вид у него был растерянный. Он двигался, как гнутая швабра в потрёпанном чёрном фраке. Брюки были подвязаны бечёвкой. Из глаз лился синий свет — и это страшно перепугало парочку сорок.
— Это тот самый гуль! — воскликнул Мак, крепко сжимая кулаки. — Я в этом уверен.
— Точно? В городе же полно гулей.
— Врана, мне ту ночь ни за что не забыть. Это тот самый гуль, и он от меня не уйдёт.
— Боюсь, Мак, ничего у тебя не получится. Смотри!
Из-под застрехи[3] особняка вылетели чёрные соловьи, окружили гуля, унесли его прочь, в тёмный проулок, — он тут же исчез.
— Смотри, что ты со мной сделал! — крикнул ему вслед Мак. — Где моя мама?
Гуль исчез вместе с птицами. Мак тут же пришёл в себя, притих. Вране показалось, что особняк над ними смеётся.
— Сочувствую, Мак, — сказала она, потрепав его по плечу.
— Смотри, вон она, фигура в окне. Только непонятно, как туда добраться, — сказал Мак, колотя кулаком по подлокотнику кресла.
Врана без единого слова открыла засов на огромных чёрных ржавых воротах, толкнула их — они распахнулись. Зашла Маку за спину, покатила его по посыпанной гравием дорожке, обсаженной чёрными розами, прожорливыми чёрными сорняками, ядовитой чёрной белладонной и чёрным грозным чертополохом. Они остановились у главного эркера. Стёкла мутные, в паутине.
Оба прижались носами к грязному стеклу, заглянули внутрь; увидели зеркало с выгравированными на нём змеями, увядшие розы в вазе на камине, ржавые рыцарские доспехи, чучела воронов под стеклянными колпаками. По замызганным бархатным диванам ползали пауки, личинки и гусеницы. По полу шмыгали мыши и крысы. Где-то захлопнулась дверь. Налетел порыв ветра. По комнате поплыли лепестки роз.
— Мак, смотри: там, на каминной полке, картина с чёрной бабочкой. Точно такая же есть в доме у красноколпачника — да в Городе Мёртвых таких вообще полно.
— Ух ты! У тебя на манжетах блузки точно такая же бабочка.
Тут занавески взмыли вверх. Парадная дверь распахнулась. Оттуда вылетели вороны и летучие мыши.
— Что в этом доме творится? — спросил Мак, вглядываясь в оконное стекло.
Врана хотела ответить, но тут из ниоткуда появилась Кэлли, раздернула занавески и свирепо глянула на Мака из комнаты. Взгляды их встретились. Врана вскрикнула. Мак посерел. Руки его свело судорогой, они упали на колени. Рот перекосило. Глаза остались открытыми, но Врана не видела в них никакого выражения. Мак будто окаменел. Врана застыла от ужаса, хотя и умудрилась ещё раз вскрикнуть.
Глаза Белой дамы казались озёрами растрескавшегося льда. Вены цвета моря зимой, брови изломанные, будто скрученный ёлочный серпантин. Кудри её вблизи напоминали клочья паутины. «Стоит ей на тебя взглянуть, и ты умрёшь», — так сказала Китти. Врана попыталась оттащить кресло Мака от окна.
Из глаз Кэлли вылетел сноп ледяного белого пламени и ударил Вране в глаза. Глаза как когти, они пытаются вырвать всё светлое, всю память. Впиваются во внутренности. Но Врана не отвела взгляда. Не поддалась. И тут закричала уже Кэлли. Застучала кулаками по окну. За спиной у неё возник Брэм в лиловых очках, он улыбался и подбрасывал в воздух лепестки чёрных роз. Щёлкнул пальцами, и старый пыльный граммофон вдруг ожил. Врана заткнула уши, чтобы выселить оттуда мерзкую музыку.
Брэм протянул Кэлли руку, и они закружились в танце, топча лепестки роз под завывание гобоев и волынок. Из каминной трубы так и посыпались вороны и летучие мыши, облепили оконное стекло. Брэм и Кэлли исчезли из виду.
Мак обмяк в кресле, как мешок с картошкой. Губы выпячены. Кожа цвета зимнего моря. Врана попыталась заговорить, но слова застряли в горле.
Мимо старого особняка шла, толкая велосипед, Ханна, остановилась посреди мостовой. Она прямо повсюду, подумала Врана.
— Врана, зря ты сюда полезла, — сказала Ханна. — Он теперь полутруп.
— Ханна, подожди. Помоги мне. Маку нужна помощь, — взмолилась Врана и посмотрела на Мака. Подняла глаза — Ханны уже нет. Врана совсем растерялась и пала духом. Встала перед Маком на колени.
— Мак, Мак, ну ты чего? — Она заглянула ему в глаза и увидела там страшную картинку: Кэлли кружится в танце. Врана опустила голову Маку на колени и заплакала. Над головой пролетела стайка мелких тёмных птиц, вдали рокотали волны моря. Как шелест бесчисленных страшных крыльев.
Глава 14
— Вон из моего дома! — выкрикнул Виджай Патель — лысина у него блестела от пота.
Врана громко ревела. Китти едва сдерживала ярость. Виджай сорвался. А Мак так и сидел в кресле, будто безмолвная статуя. Кожа у него посинела, и он постанывал, будто призрак.
— Как ты смела довести моего мальчика до такого, Врана? Я уже потерял жену. Одна надежда — что друид ему поможет. Вон из моего дома, Врана Маккей. Вон!
Китти вытолкала Врану за дверь, обняла за плечи. Врана поморщилась. Никакой это не жест утешения. Она почувствовала, как ярость Китти вливается и в неё. Пока они ехали обратно на Цветочный Холм, Китти молчала, как могила. У подножия Холма Врана заметила Ханну и слабо ей махнула. Ханна что-то шептала женщине с мейн-куном. Рот у женщины приобрёл форму буквы «О». Обе сердито глянули на Врану. Всем, видимо, надоела эта девица в шляпе с вороньим пером. Даже тучи над Замогильником явственно нахмурились. Врана хотела одного — сменить свою старомодную одежду на что-то другое.
Китти вздохнула. Врана со страхом подумала, что сюда того и гляди приедет фиат Ким и заберёт её прочь, в какой-нибудь приют для безнадёжных сирот.
— Китти, я поступила ужасно! — прорыдала Врана.
— Хватит, — оборвала её Китти. — Действительно ужасно. Ты совершенно не слушаешься.
Когда они вернулись домой, Врана рухнула на диван. Сняла шляпу, жакетку швырнула на пол. По щекам катились слёзы.
— Прости меня, Китти. Я очень стараюсь. Мне так плохо без мамы с папой. Всё так изменилось!
— Мак. Ты про Мака подумала?
— У меня нет друзей, у меня кривой зуб, я странно одеваюсь. Хочется сложить все эти шмотки в мешок и швырнуть в море — пусть плывут в Америку.
Китти сердито удалилась наверх. Врана поняла: Китти не в настроении разговаривать.
Она подсунула подушку под голову и стала ждать, когда иссякнут слёзы. На подоконнике сидел снегирь. Врана надеялась, что это добрый знак. Однажды летом они с мамой нашли у себя на изгороди гнездо зарянки. Четыре голубых яичка были в точности цвета маминых глаз. На следующий день птенчики вылупились, в гнезде остались только бурый пух и обломки голубой скорлупы.
— Когда-нибудь ты уедешь из Полянки в большой мир, — сказала тогда мама. — Вылетишь из гнезда, как эти птенчики, но навсегда останешься нашей дочкой. Здесь всегда будет твой дом.
Но так не случилось. Нет у неё настоящего дома. Она сама не знает, что с ней будет. Она думала про Мака и плакала. Он поправится? Или растает и уйдёт — как и всё в её жизни?
Глава 15
Светило солнце, но в спальне Враны сгустилась темнота. Она лежала в кровати, начисто парализованная подростковым протестом: «Я всё испортила, и теперь все меня ненавидят». Подбодрить её не удавалось даже Люперце. Та сидела в изножье, и взгляд её постоянно метался по комнате. За окном рычала и лаяла соседская собака. Старина Флинт так разнервничался, что Врана боялась: он того и гляди вскочит в окно.