— Дай ей сперва поесть и попить, Кэлли.
— Сейчас, мой славный, — ответила Кэлли, грязной щепкой размазывая масло по булочке.
Врана жевала булочку, в глазах стояли слёзы. Всё-таки лучше, чем чаячье яйцо. Ей было не оторвать взгляда от Кэлли — та вышагивала взад-вперёд перед своим портретом. Портрет копировал каждое её движение. Кэлли обернулась, взглянула на него, глаза забегали, губы раскрылись. Сердце у Враны прыгало зайцем, но она продолжала есть.
— Повкуснее вороньей головы? — осклабился Брэм. — Думаю, она ещё одну съест. А потом поговорим.
— Ещё булочку! — Кэлли рассмеялась. — Только смотри, Брэм может у тебя её стащить. Аппетит у него отменный.
— Не волнуйся. Моё лакомство — свеженькие вороны.
Врана откусила от второй булочки и подумала про родителей. Мысли о них накатывали с каждым кусочком. О них, о Китти и Маке. Голова так и гудела. Неужели та женщина и правда выкрикивала имя Мака?
Врана быстренько допила тепловатый шоколад — а то ведь отберут. Волосы её торчали во все стороны. Она без особого успеха попыталась их пригладить.
Брэм откашлялся:
— Если ответишь на мои вопросы, может, Кэлли даст тебе расчёску.
— Так я и дала ей свою расчёску. Зато у меня есть ножницы. Лучше уж чик-чик.
— Не спеши, дорогая. Поглядим, ответит ли она на мои вопросы, — сказал Брэм со сладеньким выражением на лице. Глаза, похожие на ягоды ежевики, будто заволокло серой паутиной. Чего Вране сейчас не хватало — так это чтобы Кэлли отхватила своими ножницами её длинные чёрные волосы.
— Только сперва ответьте: с Китти всё в порядке? — спросила Врана, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Китти не оценила наше гостеприимство. Кларабелла пошла привести её сюда на небольшую беседу. Оказалось, что Китти в камере нет. И нигде нет — разве что в глубоком синем море. Ну и ладно, приёмная мать из неё была паршивая. А то бы она не позволила тебе встревать во все эти опасные приключения.
— Нет! Бедная Китти! — воскликнула Врана. — Неужели она погибла? Это всё из-за вас. Вы бросили её в море!
Брэм хлопнул в ладоши.
— Я должен задать тебе несколько вопросов про твою маму Арию, — сказал он.
— Мама с папой пропали.
— Это-то понятно. Отец твой нас совершенно не интересует, — сказал Брэм, подмигнув Кэлли. — Но мы знаем, что мать твоя оставила в этом чемодане нечто очень важное. Ты, разумеется, в курсе, что именно.
— Бабочку, — прошептала Врана.
— Да, Врана Маккей, бабочку. Очень важную вещь, которую никто не собирается тебе оставлять. Уж у тебя-то нет никакого права на обладание чёрной бабочкой. Мать твоя проявила к ней неуважение, когда сбежала с… твоим отцом.
— Я вообще не понимаю, о чём вы говорите. Мама оставила мне этот чемодан и всё.
— Ты хочешь сказать, она тебе ничего не рассказала? — прошипела Кэлли.
— Я знаю одно: я вернулась домой из школы, а мамы с папой там нет. Вот и всё.
У Враны затряслась нога. Она прищурилась, попыталась хоть что-то разглядеть в смутном свете керосиновой лампы. Брэм погрыз жёлтый ноготь — глаза полыхали гневом.
— Ты любишь совать нос не в свои дела, и, если не поостережёшься, нос у тебя вытянется, станешь похожей на гоблина.
На столе стояла фотография Брэма вместе с каким-то гоблином. Тот был одет в чёрный костюм-тройку с шёлковым галстуком-бабочкой. Глаза у него были васильково-синие, кожа зеленоватая. Из-под копны чёрных волос выглядывали зелёные эльфийские уши. От его зловещей ухмылки Врана едва не свалилась на пол.
— Это Джек Чертополох. Один из моих лучших соратников. Гоблинов у меня много, но все они сейчас выполняют важное задание: ищут твою мать.
— Я скучаю по Джеку Чертополоху, — заявила Кэлли и притворно всхлипнула.
— Подумай, Врана Маккей, пока ещё не поздно… мать наверняка тебе что-то сказала, — рявкнул Брэм.
Он подался вперёд, сгрёб с пола её жакетку и шляпу.
— Знакомые вещи? — спросил он, крутя шляпу на пальце. Потом бросил её Кларабелле, которая издевательски хихикнула и напялила шляпу на голову.
— Это не мой стиль, господин Брэм, — заявила она и швырнула шляпу в ржавый котёл, использовавшийся вместо мусорного ведра.
Врана услышала какой-то звук. Шорох. Совсем близко. Под столом. Всё громче. Это был шелест крыльев. Что-то билось и трепыхалось. Брэм встал, вытащил старый бежевый чемодан. Опустил на него ладонь, покрытую паутиной вен, погладил поверхность.
— Тихо, тихо, моя красавица, не буянь. Ах да, тебя бросили.
Врана сглотнула.
— Нам необходимо найти твою мать, — сказала Кэлли, встав прямо перед своим портретом. На миг над Брэмом будто бы нависли сразу две Кэлли.
— Да, нам необходимо найти Арию Маккей, возмутительницу спокойствия, — произнёс Брэм, вставая — на него падала тень сразу двух белых дам. — А девочку следует отвести обратно в камеру. Кларабелла, — позвал он.
Дверь открылась, испустив предсмертный вздох.
— Отведи её обратно. Этот хлам пускай забирает, — сказал Брэм, швырнув жакетку и шляпу Вране к ногам.
— Слушаюсь, господин Брэм. — Кларабелла сделала книксен и поспешно развернулась. Куколка из коробки с выброшенными игрушками.
— Пойдёшь первой и не останавливайся, — рявкнула она, покачивая керосиновой лампой в костлявой руке — блики света змеились по её платью.
Кларабелла отвела Врану обратно в камеру — тем же путём, которым они пришли. Но на сей раз в туннеле стояла тишина. Врана очень расстроилась. Хотелось снова услышать тот женский голос.
Когда они вышли из заросшего морскими рачками туннеля, в тишине раздались громкие шаги. Из теней появилась Люперца в облике девочки.
— Привет, подружки! А я тут прогулялась по Замогильнику, уточнила кое-что для Брэма, — пропела она.
— И так быстро вернулась? — прошептала Кларабелла.
— Да я же шустрая, как лиса. Или скорее как вервольф.
— Ну, мы тут тоже времени зря не теряли. Добренький господин Брэм угостил её булочками.
— Булочками? Надеюсь, совсем чёрствыми… Брэм и раньше давал мне сложные задания. Но это точно одно из самых сложных. Так трудно было притворяться её подругой.
— А я думала, ты действительно моя подруга. Какая я глупая, — пробормотала Врана себе под нос.
Люперца оскалилась ей в лицо. Закружилась на месте в пушистом облаке оранжевого света и превратилась в вервольфа с огненными глазами и клыками, с которых капала слюна. Вране сильно надоели и выходки Люперцы, и её неприкрытая злоба.
— Пора мне пойти погулять, причём в таком виде, — взвыла девочка-оборотень. — Есть хочется. Надеюсь, у Брэма найдётся мясо. Мне мяса нужно.
— Отличная древняя магия. — Кларабелла захлопала в ладоши. — Платье исчезает без следа. Давай назад в камеру, Врана. Понадоблюсь — зови.
Врана походила по камере в своей прежней одежде и шляпе с вороньим пером. Оно всё ещё отсвечивало знакомым лиловым металлическим блеском. В жакетке было уютно как никогда. Мамина записка по-прежнему лежала в кармане. Врана вытащила её, провела пальцем по прихотливым завиткам знакомых букв. Похоже, её папа Брэма и Кэлли не интересует. Бедный папа. Где же он теперь?
После булочек и шоколада захотелось нормальной еды. Нужно забрать чемодан и выбраться отсюда. В квадратное окно камеры влетал, завывая, солёный ветер. Врана высунула голову. Внизу волны бились о камни.
— Мара! — крикнула она, и ветер унёс её зов. — Мара, Мара, Мара… — Имя Мары долетело до бушующих волн. — Мара!
Врана посмотрела сквозь арку в тёмные туннели подземелья. Уронила голову на колени, закрыла глаза. Ветер стих, опять стал слышен гул моря. В ночном небе кружились чайки. Похоже, подлетали всё ближе и ближе. Врана пыталась не обращать внимания на то, что в окно кто-то царапается, — она просто очень боялась того, что будет дальше.
— Врана, Врана… это я.
Врана подскочила:
— Мара? Мара, это правда ты?
Морское привидение взмыло повыше и повисло за окном — в прозрачных руках Мара сжимала двух кроваво-красных омаров. Она бросила их внутрь через окно, те шлёпнулись на пол, закопошились во всё расширявшейся луже морской воды.
— Ты чего? Мара, я умираю от голода, но их есть не буду! — воскликнула Врана, вспоминая противное чаячье яйцо.
— Послушай меня. Препираться некогда. Кларабелла очень любит омаров. Девочка, которой когда-то была Кларабелла, утонула сто с лишним лет назад, когда они с отцом ловили омаров в море. Ради омаров она что угодно сделает. Отдай их ей. Отдай ей, а сама хватай чемодан. Брэм сейчас в городе. Пока она лопает этих бедняг, хватай чемодан, забирай бабочку. Давай быстрее, капитан скоро появится. На лодке. Живее, Врана!
Огромная волна вздыбилась до самого подоконника. Мара исчезла среди брызг и лунного света.
— Вернись, — прошептала Врана. — Я без тебя не справлюсь.
Врана вздохнула, нагнулась. Вытерла ладони о колени. Действовать нужно быстро — как когда проводишь ладонью сквозь свечное пламя. Врана вздохнула, схватила омаров. Панцири толстые, холодные, блестящие. Омары дёргали хвостами, клешни разжимались и сжимались снова. Они отчаянно бились — почти так же отчаянно, как и сердце у Враны.
— Мне это, знаете ли, тоже не очень нравится, — сказала Врана, почти ожидая, что омары ей ответят.
Потом она выглянула в иллюминатор на дверях своей камеры. Кларабелла прыгала через скакалку из ламинарии, керосиновая лампа стояла рядом. Лампа отбрасывала на стены и трещины туннеля уродливые тени. Омары смотрели на девочку-призрака чёрными вытаращенными глазами.
Врана бухнула кулаком в дверь.
— Кларабелла! А у меня для тебя кое-что есть.
Кларабелла уронила скакалку.
— Ты мне игру испортила. Надеюсь, оно того стоило.
— Ещё как. Смотри, какое у меня для тебя угощение.
— Для меня? — проворковала Кларабелла, принюхиваясь, — сейчас она очень была похожа на обыкновенную девочку. Кларабелла поскреблась в дверь.
— Пахнет вкусно.
— Да! — воскликнула Врана. — Заходи — сама увидишь!
Кларабелла отперла дверь, рывком распахнула. Врана держала омаров в обеих руках, стараясь не смотреть им в чёрные выпученные глаза.