– Увидимся, – коротко поклонился Эдик и пошел прочь с площадки.
– Конечно, увидимся, – крикнул ему вслед Андрюха, залезая на невысокий парапет. – Раз обещали, мы там будем. – Последние слова он крикнул вниз, в запечатанный деревянной крышкой колодец.
– Порой мы не видим то, на чем стоим! – бросил ему через плечо Эдик.
– А на чем я стою? – пожал плечами Андрюха и задумчиво посмотрел себе под ноги. Стоял он на крышке колодца.
Эдик исчез за поворотом Домского собора. И тут Андрюха хлопнул себя по карманам, нащупал книгу, достал, словно собирался прочитать соответствующий случаю стих, но потом передумал, сунул обратно в карман.
– Дубль… – пробормотал он. – Ну, конечно!
Василевский с силой топнул по деревянной крышке.
– Что ты делаешь? – поморщился Вадим.
– Лобачевский, разве ты не понял? – Андрюха снова подпрыгнул, застонало старое дерево перекрытия. – Мы в игре. Здесь шаг в сторону невозможен. А если все-таки его сделать?
– Игра кончится.
– Правильно! Возьми конфетку. И начнется новая игра. Уже по нашим правилам. Хочу! Хочу быть великим и непобедимым! – завыл Андрюха, подпрыгивая и обеими ногами приземляясь на деревянное перекрытие колодца.
– Там может быть глубоко, – напомнил Бокштейн.
– Если в это верить. А еще там могут лежать кости жертвенных животных. Но я в это не верю, поэтому там ничего не будет.
Он снова подпрыгнул, заставляя доски перекрытия затрещать.
– Я вообще ничему не верю! Так не бывает – прошла ночь, а я не заметил. А в игре возможно все. На новом уровне может быть какой угодно день. Хоть послезавтра.
Бокштейн, прищурившись, посмотрел в небо. Послезавтра он допускал.
Василевский снова прыгнул, сломал одну доску, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие.
– Значит, мы там провели ночь? – Вадим что-то подсчитывал в своей голове.
– Если бы мы там провели ночь, я бы сейчас был очень голодный. По утрам у меня зверский аппетит.
– Ты еще успеваешь к завтраку в гостиницу.
Андрюха ничего не ответил. Он сосредоточенно выламывал доски.
– А вот и вы! – крикнули с дорожки.
– Василевский, тебя всегда можно найти по звукам разрушения! Ты Терминатор!
Андрюха последний раз стукнул пяткой кроссовка по деревяшкам. Нога его провалилась в образовавшуюся щель. Только тогда он поднял голову. Между домом, откуда они все вышли, и ограничительным бордюром, взявшись под руки, стояли Ленка с Таней.
– Смотри, Инга! – Ленка побежала к площадке с лавочками. – Оболдина! Я рада тебя видеть.
– Рада она, – проворчал Василевский, борясь с непокорной доской, которая зажала его ногу. – Все по заказу, королева. Любой каприз за ваши деньги!
От лавочки донеслись охи, ахи и радостные восклицания.
Нога у Андрюхи застряла основательно, он дергался, пытаясь освободиться. Бокштейн, вытянув губы, о чем-то сосредоточенно думал. Таня сверлила Андрюху недовольным взглядом.
– Чего уставилась? – не выдержал Василевский. – Глаза сломаешь!
– У меня на тебя уже иммунитет выработался, – хмыкнула Ким.
Андрюха принялся стучать пяткой свободной ноги, в надежде сделать дырку шире.
– А ты головой попробуй, – хихикнула Таня. Она оперлась руками о бордюр.
– Умная? – состроил недовольную рожицу Василевский. – Помогла бы…
– Вот еще! – фыркнула Таня. – «Скорая помощь» на сегодня еще не открыта.
– Как будто ты каждый день людей спасаешь, – проворчал Андрюха и перестал дергаться. Медленно поднял глаза на Бокштейна.
– И как вы их вытащили? – тихо спросил Вадим.
– Я же говорю – надо работать головой, – торжественно произнесла Ким, всем своим видом показывая, какая она умная и какие мальчишки недалекие. – Ты сам сказал, что все началось с Колодца. Мы туда пошли и пообещали найти Наток. Так и вышло.
– Точка телепортации, – Андрюха перевел дух. – Мы захотели спастись и попали в подземный ход. Ловко. Наверное, над Колодцем каждый раз загорается табличка с объяснениями, но мы не догадались прочитать.
Таня попыталась уйти, но Вадим задержал ее:
– Вы видели девушку Эдика?
– Классная девчонка! – дернула плечом Ким.
– Вы встретились около Харьюрских ворот?
– Ворот не помню. Там была площадь с высоким крестом, как будто бы стеклянным. Мы поднялись по лесенке и немного посидели в баре. У них очень вкусный глинтвейн.
– Где вы нашли Наток?
– Мы их не искали. За нами пришел Эдик и привел в бар.
– Выходит, он их спас! – Василевский присел на деревянную крышку, и нога его тут же освободилась.
– А Маргарита где? – спросил Вадим.
– В номере сидит, валерьянку пьет. Говорит, что больше с нами никуда не поедет.
Вадим посмотрел на Андрюху. Тот пожал плечами и полез в щель рукой.
– Значит, Натки вернулись? – на всякий случай уточнил Бокштейн.
– Еще вчера и теперь мирно спят в номере.
– Что рассказывают?
Вадим следил за выражением лица Тани и не заметил, как заулыбался Андрюха. Тот шарил рукой под крышкой. Улыбка его стала лукавой.
– Эдик познакомил их с Хельгой, – между тем говорила Таня.
– И они всю ночь пили? – Вадим не верил такому неправдоподобному рассказу.
– И весь день, – напомнил Василевский. – Крепкая у нас молодежь! Такой заплыв выдержать.
– Ким, а ты помнишь, что было с тобой? – Бокштейн отмахнулся от Андрюхиных слов. – Тогда. У палача?
Таня помрачнела и отвернулась. Андрюха сел ровно, провел сжатым кулаком по лицу, смахивая невидимый трудовой пот.
– А не пора ли нам завтракать? – весело спросил он.
Бокштейн с интересом отметил, как Андрюха что-то прячет в карман.
– Ты прав. Если народ вернулся, то обещания, которые мы все так щедро надавали, выполнены. – Лицо у Вадима при этом оставалось недовольным. – Новых давать никто не будет, и мы сможем расслабиться.
Таня смерила его презрительным взглядом и пошла к скамейкам, около которых самозабвенно ворковали Лена с Ингой.
– Значит, не все, – пробормотал Андрюха, глядя ей вслед.
В кулаке он сжимал перстень. И, кстати, вспомнил как минимум еще о двух невыполненных обещаниях – своей женитьбе на Таньке и узнавании имени палача. Остальные с обещаниями более менее расквитались – потоп устроили, в склепе побывали, друг от друга на время отдохнули. Прогулялись по легендам…
Василевский хмыкнул, выпрямляясь. А чего они в этих легендах, как гости? Вошли и сразу вышли? А не создать ли им собственную историю? Как там у Бокштейна? Десять человек приехало в Старый город?..
Глава VIIПерстень с рубином
Маргарита Викторовна на корточках сидела перед нишей под лестницей и, вывернув шею, пыталась заглянуть внутрь углубления.
– Уже вернулись? – устало спросила она, первыми заметив Таню с Леной. Когда же следом за ними ввалилась остальная компания, Маргарита Викторовна изменилась в лице и медленно опустилась на пол. Девчонки бросились ее поднимать.
– Здрасте, – неловко кивнул Андрюха.
Хромающий Борзов с Акопяном тут же отправились наверх. Инга с Глебом застыли в дверях. Бокштейн подошел к нише.
– Где вы были? – дрогнувшим голосом спросила учительница. – Девочки пришли, а вас весь вечер не было.
– Соловьи монастырского сада,
Как и все на земле соловьи,
Говорят, что одна есть отрада.
И что эта отрада в любви… —
весело прочитали начало стихотворения.
В дверях, за спинами влюбленных, стояла Марина и, как всегда, лучезарно улыбалась.
– Дело молодое, весна. – Она театрально-преувеличенно всплеснула руками. – Ну что, дорогие мои, собрались?
– Почти, – сухо отозвался Вадим, взглядом проследил за поднимающимися по лестнице Мамкиным с Ингой и вновь повернулся к учительнице: – Маргарита Викторовна, кого вы видели?
– Кошку. Черную. – Учительница тыкала пальцем под лестницу, с трудом подбирая слова. – Она в нишу забежала. Я хотела посмотреть куда. А здесь прохода нет. И кошки тоже.
– Показалось, – снова взмахнула руками Марина. – Собирайтесь. Машина уже пришла.
– А говорили, два часа есть! – Андрюха почесал пузо, которое наконец напомнило о своем существовании голодным урчанием.
– Да, конечно, завтракайте, – Маргарита Викторовна повернулась к Бокштейну. – Вадим?
– Сие науке не под силу, – пожал он плечами. Идею проверить мистику физикой он давно забросил.
– Почему? – Учительница выглядела растерянной и подавленной, словно вдруг забыла, какую тему собиралась рассказать сегодня на уроке.
– Потому что мы не знаем основополагающего условия: почему именно мы.
– Чего тут думать-то. – Ленка приволокла тяжелый стул из-за стойки консьержки, которой опять не было. – Трепачи вы все – вот и ответ. Раньше за честное слово стрелялись, с крыш падали, а сейчас… – Она грохнула стулом об пол и в упор глянула на Андрюху. – Зачем ты Таньке сказал, что женишься?
– Василевский? Что за шутки? – ахнула Маргарита Викторовна, падая на стул.
Андрюха растерялся.
– Спасти ее хотел.
– А теперь расхотел? – горячилась Голубева. – Вы разве не поняли? Этот город хранит историю. Здесь время застыло в каждом камне. А вы ведете себя как отморозки. Борзов и тот честнее вас, потому что не трепется.
– Ну почему же, – Вадим потер ладонью лоб. – Все-таки что-то мы сделали. Таню спасли. Со смотровой площадки стащили. Андрюха до сих пор за спину хватается.
– Зачем? – В голосе Голубевой слышались готовые вот-вот пролиться слезы. – Может, она тебя ждала!
– Лена! – вскрикнула Таня и помчалась наверх.
– Подожди! – кинулась за ней Голубева.
– Нет, – задумчиво пробормотал Вадим. – Пожалуй, все тридцать лет сэкономишь, если на ней не женишься.
– Если я на ней не женюсь, то в бонусах у меня будет лет пятьсот. Как у Эдика.
Маргарита Викторовна откинулась на спинку стула. Вопросов она больше не задавала.
Из завтрака им достались только гренки с повидлом. Сашка с Айком успели подчистить тарелки. Хозяйка выставила перед мальчишками чашки с чаем. Андрюха наконец разжал кулак. Большой тяжелый перстень грубой работы крупным красным камнем ткнулся в белую скатерть. Сверху камень перехватывало перекрестье металла. Роза и крест – символ розенкрейцеров.