– Кольцо Всевластия, – прокомментировал свое действие Андрюха.
– По идее, оно должно дополнять мистические знания человека, а не наделять его сверхсилой. – Вадим не коснулся находки приятеля. Он жадно пил чай, размышляя о своем.
– Ничего подобного. – Василевский тронул перстень, и он лениво закачался. Свет ламп заиграл на гранях драгоценного камня.
– Все властители мира плохо кончали. – Бокштейн сосредоточенно завтракал. – Обычно их транклюкируют к концу третьей книжки.
– Это если они селятся в высоких башнях. А если сидят в подвале и пьют глинтвейн, то могут и полтыщи лет продержаться. Кащей, как известно, Бессмертный.
– Что ты имеешь в виду? – Вадим отставил чашку.
– Если не считать потопа, то никакой воды вокруг города нет. Все эти пруды потом накопали. Чтобы было, где уток разводить. Стены – сам сказал, бутафория. Эдику ничего не мешает взять свою девушку под мышку и отправиться в вечность. Но он все еще здесь. Почему?
– Ему платят за интерактив. – Вадим провел перед собой ладонью, смахивая крошки.
– Возможно, но быть аниматором не так уж и почетно. Эдик пообещал Хельге, что, когда все завершится, они будут вместе. Обещание он сдержал, но не целиком. Город разрушен. Того города, по которому бродил рыцарь, больше нет.
– Нет, – эхом отозвался Вадим.
– А раз так – их легенда завершилась.
– Легенда завершиться не может. Она просто есть.
– Ага, чтобы туристов по ней водить. Что-то я не слышал о такой услуге в других городах.
– Или об этом никто не говорит, – уклончиво ответил Вадим.
– Все были в Париже, и все вернулись! – Андрюха снова качнул кольцо. – Здесь же все по-другому. Легенды здесь живы, значит, какая-то из них не завершилась. Эдик не с Хельгой.
Андрюха снова качнул перстень, потом нагнулся и подышал на него. Красный камень покрылся влагой.
– Это не математика. Это женская логика. – Василевский выпрямился. – Что тебе крикнула Ленка, когда ты ей рассказал о спасении Ким?
– Что мы это сделали зря, что Танька не хотела, чтобы ее спасал ты.
– Отлично! – щелкнул пальцами Андрюха. – Мы с тобой понимаем, что сделали все правильно. Но девчонкам не это было нужно. Им главное не спасенная жизнь, а кто их спас. Поэтому они обиделись. Женская логика. Заметь, даже спасибо не сказали.
Андрюха внимательно посмотрел в глаза приятелю. Тот медленно кивнул, пытаясь уложить это странное утверждение в свои математические таблицы сознания.
– Эдик попадает в ту же ловушку, что и мы, – начал объяснять Андрюха. – У него есть кольцо, способное перевернуть мир. А Хельге это не нужно. Ей нужно, чтобы он выполнил обещание. Вместе. Навсегда. На эту тему они ссорятся. Поэтому проклятье и не может быть завершено. Поэтому город, что еще не разрушен и по которому гулял рыцарь ордена розенкрейцеров, еще существует. А вместе с ним и вся их прорва оживших легенд.
– Положил бы ты это кольцо туда, откуда взял, – неожиданно произнес Вадим. – За нами по пятам и так уже черт бегает.
– А это из другой сказки.
– Из этой! – с жаром начал говорить Бокштейн. – Думаешь, почему все это произошло? Пока легенды живы, жив и город. А если появляются новые легенды, то это жизнь по двойному тарифу. Из последнего у них, кажется, только история пацанов, что пытались пройти по подземному переходу. Это было лет пятьдесят назад. И вот им понадобилась новая кровь. Новая легенда. В путеводителе было сказано: «Вы полюбите город и станете сюда возвращаться вновь и вновь…» Они нас обыграли. Мы почти выбрались, пока ты не завис с этим кольцом.
– О! Мальчики пришли!
Андрюха тут же спрятал добычу в карман и вгрызся в остывший тост.
Натки стояли в дверном проеме. Никольская мрачно сложила руки на груди, Михеева улыбалась, с прищуром глядя на засуетившегося Василевского.
– Это вы пришли, а не мы пришли, – роняя изо рта крошки, отозвался Василевский. Аппетит у него сразу пропал. Он потянул со стола хлеб, сунул в карман. Когда-нибудь пригодится.
– Где же вы были? – хмыкнула Михеева.
– Вы где были? – Василевский даже не пытался изобразить приветливость на лице.
– Мы? С Эдиком! Ревнуешь? – Натка вздернула красивые выразительные брови.
– Это тебе надо ревновать, – хмыкнул Андрюха. – У него подруга есть.
– Хельга? Они уже давно не вместе.
– Давно? – Вадим подавился чаем и выразительно посмотрел на Андрюху. Тот нервно постукивал мыском ботинка по ножке стола и чуть покачивал головой, как бы говоря: «Ну, давай подкинь еще одно подтверждение моим словам».
– Он привел нас к ней, а сам смылся.
Вадим резко встал.
– Это не может быть так просто! – бросил он Василевскому и, протолкнувшись через Наток, убежал к себе в номер.
– Это и не просто, – честно признался Андрюха. – Все мы побывали в легендах, – прошептал он. – И все вернулись. Не хватило небольшого девайса, чтобы нас там задержать. Нас туда, а мы оттуда…
– Примитивы! – царственно качнула головой Михеева. Она решила, что ребята завидуют. Натки так классно провели время, а эти два балбеса неизвестно где зависали.
Василевский поднял на одноклассницу глаза.
– Так что вы всю ночь делали? О моде говорили?
– О мужиках! – торжественно произнесла Натка. – О том, какие вы все недалекие. И какие врунишки.
Василевский машинально стянул со стола еще пару кусков хлеба.
– А вы, как дуры, сидели и поддакивали, – желчно спросил он. – Вместо того чтобы сказать ей, что давно уже пора помириться!
– Ой, подумаешь, трагедия какая – разошлись, – фыркнула Никольская. – Не знаю, что хотел Эдик, но Хельга к нему не вернется. И правильно сделает.
Андрюха скривился. Он бы сейчас с этой Хельгой поговорил. Что за капризы? Из-за какого-то невыполненного обещания целый город страдать должен. Да и они за компанию. Вот так и гибнут империи – из-за женских «хочу – не хочу»!
Он тоже протолкался мимо Наток и пошел за Вадимом.
– Выброси его! – заявил Бокштейн, едва Василевский переступил порог.
– С чего вдруг? Я кольцо в окошко, а ты помчишься его поднимать? Напялишь на палец и начнешь приказы налево и направо раздавать? Разрушать города и не строить дворцы?
– Нет. Не помчусь и не начну.
– Тогда и не беспокойся из-за него.
– Все равно ты его не увезешь!
Вадим стоял около окна, смотрел на крыши. Солнце скатывалось с пологих шершавых склонов, перебегало по черепичным перекатам.
– Тебя не отпустят, – тише добавил он.
– Нас и с ним не отпустят и без него. Зато с ним мы можем попробовать что-то сделать! Мы же сейчас куда-то едем, там все начнется по новой. Опять кто-нибудь пропадет, и нам снова убегать. С кольцом я закажу свою игру, без покойников и экстрима.
Андрюха упал на кровать. Сейчас он испытывал странное ощущение силы. Он готов был мир перевернуть, только не мог придумать, с чего начать. И это солнце за окном – оно словно добавляло ему могущества. Ему казалось, протяни руку в сторону двери – она сама распахнется. Захоти он чего-нибудь невозможного, и это случится – выплывет на небо луна, выпадет снег или с чистого неба польется дождь, заискрится Северное сияние. А еще он знал, что кольцо отдавать ни в коем случае нельзя. Оно само его нашло, попросилось в руки. Если бы оно не захотело сменить хозяина, этого бы не случилось. Кольцо было брошено в другой колодец, в Вышгороде оно оказаться не могло. Выходит, все правильно. Сокровище попало в верные руки, осталось им только правильно распорядиться. И уехать желательно целыми и невредимыми.
Он почти задремал, когда пришла Маргарита Викторовна и позвала всех на улицу. Ехать оказалось недалеко. Дорога какое-то время шла вдоль моря, потом вильнула в сторону.
– К морю мы еще вернемся, – пообещала Марина. – Посмотрим красивый памятник «Русалка».
– По Андерсену? – уточнил Вадим, вспоминая даты жизни сказочника. Тысяча восемьсот пятый – тысяча восемьсот семьдесят пятый.
– Нет. Это памятник кораблю, погибшему на выходе из порта более ста лет назад. Его перехлестнуло волной, и он затонул. Все погибли.
Василевский посмотрел в сторону спокойного моря. Ему показалось, что он слышит шум волны и крики. Фантазия нарисовала ему огромный крейсер, наподобие «Авроры», стремительно идущий ко дну. Он моргнул. Все пропало. Некстати в голову полезли мысли о восставших мертвецах. Он так и видел, как полуразложившиеся трупы шагают по морскому дну, руки их жадно выставлены вперед. Они уже готовы вцепиться в горло своей жертве.
Он шевельнулся, прогоняя видения. Кажется, это был кадр из какого-то фильма. Про пиратов, естественно. Не хватало еще, чтобы его фантазии стали воплощаться в реальность. Хотя для призрачного города такие фантазии вполне подходят.
Все потянулись следом за экскурсоводом наверх к парку, прошли мимо небольшого двухэтажного дворца. Перед ним были разбиты фигурные разноцветные клумбы. Марина ушла вперед, рассказывая о парке, дворце, о пруде, о том, какие отпечатки на всем этом оставила история. К Андрюхиной ноге подошла толстая утка, крякнула, обозначая свое появление. Василевский пошарил в карманах. Заметив его действие, к первой утке поспешила присоединиться парочка селезней, неподалеку приземлился голубь. Чайка пролетела низко над землей, темным глазом покосилась на собравшуюся компанию. Андрюха извлек из кармана хлеб. К посыпавшимся на землю крошкам подбежал голубь. Утка крякнула и потянула шею к куску. Возмущенно покрякивая, к ним подошел селезень, тряханул хвостом, из-под кончиков крыльев показались загнутые вверх перышки. Утка тут же отошла, и селезень, легко подпрыгнув, выхватил хлеб.
– Подавишься, – выругался Андрюха, наблюдая, как утки вырывают друг у друга большой кусок.
Нарезающая вокруг них круги чайка наконец опустилась в траву. Пробежала по земле, расправив тонкие крылья, мотнула головой туда-сюда, словно собирая последние новости, и, оттолкнувшись, взлетела. Андрюха запустил ей вслед куском хлеба. Чайка коротко повернулась, подхватывая угощение. Хлопая крыльями, прилетела стая голубей.