Новичок расстегивает наручники маленьким серебряным ключиком. Ключей у него целая связка. Там даже ключи от машины. Он кладет их в карман. Вроде бы собирается что-то сказать, завязать разговор, но потом отказывается от этой мысли. Наверху лестницы открывается дверь – слышатся знакомые шаги.
– Воняет кончой! – кричу я через решетку, и физиономия этого ушлепка темнеет от злости.
Он тычет в Новичка большим пальцем. Бедный малыш так напуган, что даже не смеет поднять на меня глаз и торопливо убегает.
Еще несколько секунд, и мы остаемся вдвоем – и решетка между нами.
Я покачиваюсь на мысках, он сверлит меня взглядом. Я подхожу к окну и указываю на металлический лист.
– Так это ты? Потому что… – Тут я прижимаюсь к листу носом и принюхиваюсь, – потому что… ты знаешь, чем пахнет?
Он ничего не говорит, просто лезет в карман и достает свою связку ключей. Я знаю, что будет дальше. Когда он вошел, я заметил у него в правой руке дубинку. Говорит, что я давно напрашивался, а я говорю, что удивлен – чего же он ждал столько времени. Решетка отодвигается, и Камстейн входит в камеру с дикими глазами.
Я даже не пытаюсь его остановить.
Глава 30
Излишне говорить, что в воскресенье утром я проснулся в довольно паршивом настроении.
Дождь продолжался всю ночь. Я слушал его, лежа в постели. Снаружи гудели водосточные трубы. По стеклу сбегали струйки воды. Я повернулся на бок, к серому анемичному свету.
Мысленно я снова и снова возвращался к словам, которые сказал Мэри накануне вечером. К тому, как я все испортил. Она была первым человеком, искренне попытавшимся мне помочь. Она была готова подождать, пока я буду готов открыться, а потом выслушать меня, а я ее оттолкнул. И теперь не знал, как это исправить.
Впрочем, теперь это все уже не имело никакого значения. Боб и его команда целый день работали в доме Каттерсона. Рано или поздно они найдут фотографии. Но даже это было теперь неважно, потому что Мэнсфилд нашла и забрала деньги.
Я скатился с кровати и сейчас же наткнулся взглядом на фотографию Рейчел на тумбочке. Смотреть ей в глаза я больше не мог. По крайней мере сегодня, после вчерашнего вечера. Я положил фото лицом вниз.
В душе пришлось довольствоваться чуть теплой водой. Водонагреватель уже давно барахлил, а заняться им все не доходили руки.
Я не хотел думать о Мэри и поэтому сосредоточился на Саймоне. Интересно, будет ли Морриконе ждать меня в участке? Идти на работу сегодня было не обязательно, но что еще мне оставалось делать? Надев плащ и подняв воротник, я торопливо спустился к машине, пытаясь сообразить, есть ли способ выбраться из-под той кучи дерьма, которая свалилась на меня по моей же собственной вине. Оставался, конечно, вариант с признанием, но одну попытку в этом направлении накануне вечером я уже предпринял и в результате сегодня чувствовал себя хуже некуда. Может быть, еще и потому, что обычно перед сном я выпивал полбутылки чего-нибудь крепкого.
Восстанавливая в памяти разговор с Саймоном, я вспомнил кое-что, и меня вдруг осенило. Я даже споткнулся. Стоял под дождем и смотрел на свою «Импалу». Фотографий в доме нет, сказал Саймон, а у меня перед глазами вставал припаркованный у дома Каттерсона красный «Ниссан».
Я мчался по мокрой дороге, и «дворники» метались туда-сюда, стараясь расчистить ветровое стекло. Промокший плащ лежал на заднем сиденье. Обогреватель работал на полную мощность, но тепла я почти не чувствовал. Если Боб начал с дома, то, возможно, до машины он еще не добрался. Я попытался представить себе, сколько времени может занять осмотр места преступления и есть ли у меня шанс опередить криминалистов.
Подъездную дорожку оградят одновременно с домом. К машине никого не допустят. Обеспечение сохранности места преступления – первейшая обязанность полиции.
Следующий шаг – фотографирование. Экстерьер и интерьер.
И только потом они перейдут непосредственно к поиску улик: ДНК, отпечатков пальцев и прочего. Внешние поверхности проверят на наличие скрытых отпечатков. Боковые зеркала, дверные ручки, капот, багажник, стойки, крышку бензобака – все. Внутри автомобиля проверят рулевое колесо, зеркала заднего вида, стекла и оконные ручки, ручной тормоз, бардачок, пряжки ремней безопасности. То есть все то, к чему можно прикоснуться. С помощью вакуумного пылесоса соберут волосы, нити, мелкие комочки почвы, волокна и прочее.
В моем представлении этот процесс занял бы большую часть дня. Я сомневался, что Боб будет делать все сам. Его главная задача – координация работ внутри дома. Машиной, скорее всего, займутся другие, поскольку она – объект автономный. Эти ребята торопиться не будут. В любом случае, если они начали вчера утром, то предварительные процедуры, вероятно, уже выполнены.
Как только завершится первый этап, они сразу же перейдут ко второму. Отбуксируют автомобиль в участок. Поставят в бокс. Вот там уже проведут тщательный, дюйм за дюймом, осмотр. Разберут салон по частям. Все, что представляет интерес, будет занесено в каталог под соответствующим номером и сфотографировано. Учитывая все обстоятельства, я решил, что этим они займутся сегодня.
Приехав в участок, я припарковался на своем обычном месте, накинул пальто и побежал под дождем к охраняемому гаражу. Было не так уж рано, но Купер – это Купер. Я надеялся, что тот, кому поручено осмотреть машину, опоздает.
Я открыл большие стальные двери и проскользнул внутрь. Огляделся. Помещение было небольшим, но могло вместить пару машин. В дальнем конце находился небольшой офис с выходом в участок. Сейчас там никого не было.
Без верхнего освещения в гараже было почти темно. Я включил карманный фонарик, который всегда ношу с собой, и осмотрел помещение. В углу действительно стоял красный «Ниссан» с номером 248 UGN. Я вздохнул с облегчением.
Повесив плащ на спинку стула, я натянул белый лабораторный халат и латексные перчатки. Ноги засунул в бахилы. Меньше всего мне хотелось оставить здесь свежие следы.
Подготовившись таким образом, я подошел к машине, распахнул дверцу и протиснулся на водительское сиденье.
Бардачок. Подстаканники. Дверной карман.
Ничего.
Я взглянул на часы. Прошло около десяти минут, и стрелки показывали начало десятого. Окно офиса оставалось темным, но кто-то мог появиться в любой момент. Я провел ладонью по приборной панели, ощупал боковины сидений, проверил, нет ли разрывов в обшивке спереди и сзади. Открыл багажник и поднял запасное колесо.
Ничего.
Девять пятнадцать.
Душно. Я вытер потный лоб и вдруг услышал какой-то шум. В окне офиса загорелся свет. Я тут же выключил фонарик.
– Вот черт, – прошипел я. – Ну же, Саймон. Куда ты их положил?
Я снова пробрался на водительское сиденье, краем глаза наблюдая за тенями в окне офиса.
– Ну же, думай, – шептал я сам себе. – Место, куда можно быстро добраться, если понадобится. Куда их можно сунуть в спешке.
Подгоняемый отчаянием, я наклонился, чтобы ощупать коврик под ногами. И почти сразу обнаружил небольшую выпуклость. Я просунул под коврик пальцы и осторожно приподнял край. Тут дверь офиса открылась, и я услышал голоса. Мужские. Двое мужчин о чем-то разговаривали и смеялись.
Придерживая край коврика одной рукой, я другой вслепую шарил по полу. Есть. Небольшой конверт. Я вытащил его, открыл и высыпал на ладонь горку негативов.
Я поправил коврик, выбрался наружу и тихонько прикрыл дверцу. Потом накинул плащ, и в этот самый момент над головой у меня запищали галогенные лампы. Когда они зажглись, я был уже у двери.
Выйдя на улицу, я поспешил через парковку к входу в участок. Стащил перчатки и бахилы, протиснулся в дверь и выбросил все в корзину для мусора. Добрался до своего кресла и рухнул в него. Пришло время осмотреть улов.
Я высыпал негативы на стол. Их было больше дюжины. На всех – сцены ограбления фургона. На всех мы с Джо – в нелепых масках, в руках оружие. Вот я бью Кейси в челюсть. Вот мы, уже без масок, сжигаем машину. Вот я забираю свою долю; лицо освещено пламенем от горящей машины. Все наше приключение в наилучшем виде. Признаться, мне стало не по себе.
Я откинулся на спинку кресла как раз в тот момент, когда к моему столу направился Морриконе. Судя по выражению лица, капитан был зол. Я попытался улыбнуться.
– Доброе утро, сэр.
– В мой кабинет, – бросил он. – Живо.
Я вскочил так резко, что чуть не опрокинул кресло. Сунул конверт в карман и поспешил за ним вверх по лестнице. Когда мы подошли к двери его кабинета, ладони у меня уже были мокрыми от пота.
В кабинете нас ждала Мэнсфилд.
– О, – только и сказал я.
– Доброе утро, детектив. – Она сидела на стуле в углу комнаты. Даже не потрудилась встать, чтобы поздороваться.
Я никогда раньше не был в кабинете Морриконе. Приятная обстановка, окна с видом на главную площадь. Большое эркерное окно.
Капитан закрыл за нами дверь и сел за свой стол. Оставаться единственным, кто стоит, мне не хотелось, так что я пододвинул стул и, не дожидаясь приглашения, сел.
– Что все это значит? – спросил я, скрывая волнение за недовольным тоном.
Морриконе посмотрел на меня и скрестил свои длинные руки на груди.
– Насколько я понимаю, вы немного знакомы с детективом Мэнсфилд. Хочу сразу подчеркнуть, что она здесь по моей просьбе.
– Ладно.
– Она помогала мне в довольно… деликатном расследовании.
Я моргнул.
– Вы копаете под Джо, правильно?
Морриконе кивнул.
– Верно. И нам нужна твоя помощь, Томас.
– Не понимаю. Что он, по-вашему, сделал?
И тогда Мэнсфилд объяснила.
Все началось на востоке, в Омахе, шесть месяцев назад. Управление по борьбе с наркотиками провело операцию, в ходе которой было арестовано семнадцать наркоторговцев и изъято почти пять миллионов долларов наличными и в виде наркотиков. Операция из разряда тех, что попадают на первые полосы местных газет и даже упоминаются в вечерних выпусках новостей ведущих каналов страны. Обсуждения на KFAB, репортажи с «передовой войны с наркотиками». Фотографии какого-то лысого парня в бронежилете, стоящего перед столом, заваленным пакетиками с белым порошком.