– Думаешь, тебя надолго хватит? – спросила она, когда я сгреб пакет. – Только делаешь вид, что тебя используют. Я, Джо. Работать с таким человеком, как Демьян Марченко, – это твое решение. И этот… самосуд – тоже твое решение.
– Хватит.
– Знаешь, я ошибалась на твой счет. Джо вовсе не использовал тебя. Он тебя готовил.
Я глянул на нее, и она замолчала. Потом отступил и прислонился к столику, стоявшему под окном.
– И что дальше?
– Ты пристегнешь себя наручниками к батарее. Я позабочусь, чтобы Морриконе узнал, где тебя найти.
Убедившись, что Мэнсфилд сделала все как надо, я убрал свой револьвер и прихватил ее «Глок». Уже подойдя к двери, оглянулся. Детектив сидела на полу, держа руку под неудобным углом. Я вернулся поправить манжету, и она отпрянула. Что такого она во мне увидела?
Я переступил через нее, заглянул в ванную, нашел салфетку и сунул ей в рот. Сказать что-нибудь на прощание? Извиниться? Хотя какие в такой момент извинения.
Я бы не сделал тебе ничего плохого, Дебра. Ты и сама это знаешь. Теперь, когда все закончилось, мне легко это сказать, хотя это слабое утешение. Но если эта история тебя чему-нибудь научила, если ты, как утверждаешь, и правда читала мое досье, то ты знаешь, что я не обижаю женщин. Просто я не такой. Поэтому и говорю сейчас то, чего тогда сказать не мог. Мне очень жаль. Прости.
Глава 41
И снова долгая дорога из города.
В «Форде» Джо было тепло, на выцветших кожаных сиденьях – мягко, и когда часы на приборной панели показали начало нового дня, а адреналин из крови выветрился, я, чтобы не заснуть, опустил стекло. Ночь дохнула холодом. Тучи под черным куполом ползли, чуть ли не касаясь верхушек деревьев. Ветки тянулись вверх, пытаясь за них ухватиться, пустить корни и расползтись по небу.
Уличные фонари еще бежали за нами, но свет их слабел. Узкая полоска шоссе, окруженная с обеих сторон голыми полями, рев двигателя – и больше ничего. Призрачная видимость свободы, натянутая на жесткую хватку картеля.
Впереди показался съезд. Грунтовая дорога и темный фермерский дом. Еще дальше – амбары, где, сидя на заднем сиденье черной, почти не видимой в ночи машины, нас ждал Демьян Марченко.
Джо сбросил скорость, под шинами захрустел гравий, и я вспомнил, как меня тащили по кукурузному полю и швыряли на холодную землю. Сердце забилось немного быстрее.
– Джо…
Машина Марченко впереди подала признаки жизни. Джо взглянул на меня, но ничего не сказал. Притушил фары и мягко остановил «Форд».
Я выбрался в прохладную ночь. Грунт смерзся, и ботинки на обледенелой земле скользили. Я аккуратно закрыл дверцу и вдруг почувствовал себя беззащитным. Нам не следовало выходить первыми.
Но тут дверцы другой машины распахнулись, и из нее вышли трое мужчин. Водитель и его друг – в дешевых блестящих костюмах. Марченко – в темных джинсах и в чем-то похожем на байкерскую кожанку. Мгновением позже из машины с пронзительным тявканьем выскочил и Рокет.
– Нам нельзя вот так встречаться, – крикнул Марченко на своем дурацком ломаном английском и шутливо погрозил пальцем. – Люди начнут говорить. Пойдут слухи.
– Холодно, Демьян, – сказал Джо. – Давай решим все по-быстрому.
– Ты думаешь, здесь холодно? – ухмыльнулся Марченко. – Тебе надо приехать на мою родину на Рождество. Ночи такие холодные, что у тебя соски отвалятся.
Он рассмеялся, его спутники поддержали босса. Даже в тусклом свете я разглядел потемневшие от табака зубы Марченко. Завораживающее зрелище.
– Вы, американцы, с этими вашими зонами комфорта. Жили бы в них вечно, если бы могли.
Он прислонился к капоту.
Рокет уже сходил с ума. Он бегал кругами, подпрыгивал на своих крошечных задних лапках и лаял на луну.
Джо кивком указал на собачонку.
– Послушай, Демьян, оставь пса в машине. Сейчас не время для развлечений.
Марченко сделал удивленное лицо.
– Рокет в машине, – сказал он, и, словно в подтверждение его слов, с заднего сиденья донесся безумный лай.
– Это Рекс, – объяснил украинец. – Брат Рокета. Рокета я купил для дочери, а Рекса – для ее матери. В знак примирения. Но теперь она заявляет, что тоже ненавидит собак, так что у меня их две.
– Марченко… – начал было я.
Он рассмеялся, помахал рукой и щелкнул пальцами.
– Ладно, хорошо.
Водитель подхватил Рекса и забросил в машину.
– Демьян, дело серьезное, – сказал Джо. – Ты сказал не возвращаться, пока я не решу проблему. Ну вот, мы здесь.
– Да, вы здесь, – согласился Марченко. – И я здесь. Скажи, Джо, как ты думаешь, я хочу быть здесь?
Джо благоразумно промолчал.
Прежде чем продолжить, украинец порылся в карманах в поисках сигарет.
– Я здесь главный. И сколько раз за это время я побывал в Купере? Три? Четыре? – Он пожал плечами и замолчал, закуривая. – Возможно, ты воспринимаешь это как оскорбление. Как знак того, что мне нет дела до Купера. Что я считаю Купер дерьмовым городишком.
Его люди снова рассмеялись. Сам Марченко улыбался, но чем пристальнее я вглядывался в его лицо, тем сильнее оно напоминало застывшую пластмассовую маску. Меня от него уже тошнило.
– На самом деле все объясняется просто: я здесь не нужен. Я доверяю людям, они делают свое дело. И тебе, Джо, я тоже доверяю. У меня забрали деньги, и ты их возвращаешь. Прямо-таки Робин Гуд, а? Конечно, когда мой товар перестанет продаваться, а на мои фермы нагрянут полицейские, возможно, все изменится. Но до тех пор, пожалуйста, не воспринимай мое отсутствие как знак безразличия. Или нелюбви к твоему дерьмовому городишке. И поверь мне, Джо, это действительно дерьмовый городишко. Поэтому, когда ты видишь меня здесь, сейчас, когда я жду тебя на этом мерзлом поле, не оскорбляй меня такими словами, как это серьезно. Я знаю, что это серьезно. Если бы это было несерьезно, меня бы здесь не было. Если бы я не доверял тебе, меня бы здесь не было. – Он сплюнул на землю. – Если бы я не доверял тебе, ты был бы уже мертв.
Джо взглянул на меня, но я не смог прочитать выражение его лица. Он снова повернулся к Марченко.
– Я не хотел проявить к тебе неуважение, Демьян. Просто… мы бы хотели заключить сделку.
Марченко снова улыбнулся и посмотрел на меня.
– Продолжай, пожалуйста, – сказал он.
Я понял намек и, проглотив страх и отвращение, шагнул вперед.
– Мне нужна твоя помощь. Нужно найти одного человека.
– Полегче, детектив, сначала купи мне выпить.
Еще один взрыв смеха и еще одна демонстрация почерневших зубов. Меня аж перекосило от злости. Я уже потянулся, чтобы схватить его за кожанку, но Джо остановил меня.
– Возьми себя в руки, – прошипел он мне в лицо.
Я сделал шаг назад и опустил руки, хотя пальцы все еще сжимались в кулаки.
– Тебе, должно быть, трудно, – помолчав, сказал Марченко. – Прийти ко мне вот так. Просить моей помощи. Умолять меня.
Джо покачал головой.
– Демьян…
– Нет-нет, пусть насладится моментом. Это же совсем ненадолго. Хочет подраться? Я не против. Возможно, он даже победит. Хотя в этом случае я уже не смогу ему помочь.
– Если бы я мог обойтись без тебя, – сказал я, – меня бы здесь не было.
– В таком случае я рад, что у тебя нет другого выхода. – Марченко подошел ко мне и потрепал по плечу. Как собаку. – Если тебе нужна моя помощь, ты ее получишь. За определенную цену.
Я сунул руку под куртку, и его люди напряглись. Я вытащил пакет с деньгами и швырнул его украинцу прямо в грудь.
– Вот. Это моя доля за фургон. Деньги твои, если ты мне поможешь.
Марченко взял у меня пакет и улыбнулся.
– Красивый жест, детектив. Только этого недостаточно.
– Что?
– Деньги – только часть сделки. – Он передал пакет одному из своих людей. – Но для меня ценнее другое.
– И что же?
– Твое послушание.
Я уже хотел было послать его ко всем чертям, но подумал о Мэри. А еще – о Саймоне и о том, что я с ним сделаю, когда он окажется у меня в руках.
– Хорошо.
Марченко рассмеялся.
– Расслабься, детектив. Ничего личного. Просто бизнес, помнишь? А теперь, пожалуйста, расскажи, кого ты пытаешься найти?
Я вернулся. Когда уже стал старше. Вернулся в Юдору.
Новичок никогда не спрашивал, чем закончилась та история. Я решил, что ему просто неинтересно, или он решил, что все закончилось, когда за мной приехала мама.
В общем-то, так оно и было. Но это еще не все. Кое-что осталось. То, что можно назвать эпилогом. А история вся началась еще в тот судьбоносный день, когда Эдди купил в хозяйственном магазине первое ведро красной краски.
Я часто задавался вопросом, как он ее выбирал. Представлял, что он стоит в проходе, глядит на ряды малиновых и бордовых ведерок и размышляет, не слишком ли бодро звучит «Морозная клюква» для комнаты, которую он задумал устроить. Или будет ли «Малиновый беллини» сочетаться со стальным крючком и наручниками.
С тех пор, как я уехал, прошли годы. Моя мать уже давно покоилась под землей.
Итак, я вернулся. Вернулся в липкую жару, к нежному стрекоту цикад, к дому на краю кукурузного поля. Я добрался туда незадолго до наступления сумерек. Когда свет стал янтарным, а тени удлинились.
Я несколько часов прождал на том кукурузном поле. Стоял и смотрел в окно гостиной. Нэнси смотрела телевизор. Я представил, как она натирает свои скрюченные кулаки вонючей пастой, улыбнулся, очистил початок кукурузы и съел его на ужин. Потом рядом с вытоптанным клочком поля найдут целую кучку обглоданных початков кукурузы и поймут, что тот, кто это сделал, ждал, пока не стемнеет и в доме не лягут спать.
Я так и не увидел Эдди. То есть пока стоял в кукурузе. Я знал, что он дома – ржавый внедорожник был на обычном месте, – и надеялся его увидеть. Можно многое узнать о человеке, если наблюдать за ним, когда он об этом не подозревает. В такие моменты люди не притворяются. Они настоящие. Такие, какие есть.