В замке пробыли недолго.
Пока был молод, хотелось бесконечно бродить по подземелью, взлетать на самый верх по спиралевидным лестницам, бегать по отвесным стенам, а на седьмом десятке — что в нём делать? Разве что мысленно отдать должное гению средневековых зодчих, в очередной раз восхититься оригинальностью древней кладки, великолепием Въездной и Стырьевой башен, умелой фортификацией, точным и правильным с точки зрения военной науки расположением бастионов, амбразур, бойниц…
Вдоволь налюбовавшись древним сооружением, друзья сели в автомобиль и помчали, минуя Коллегиум Иезуитов, костёл Петра и Павла, в направлении улицы Пугачёва, где находился один из лучших в городе гастрономов. Там купили коньяка, хлеба, колбасы и направились на конспиративную квартиру. У входа в облезлую, грязную пятиэтажку в гражданском одеянии нервно прогуливался… младший лейтенант Ковальчук!
— Где ты пропадал, дед? Я с ног сбился, разыскивая тебя по всему городу.
— Что случилось, внучек?
— Начальник приказал срочно доставить вас в управление. И даже выделил мне служебный автомобиль!
Тур закрыл свой «москвич», не без сожаления оставляя в нём только что приобретённые продукты, и следом за своим боевым товарищем перебрался в комфортабельную «Волгу».
Перемены, случившиеся с подполковником за время их отсутствия, поражали. Он превратился в хлебосольного, радушного хозяина.
— Что же вы стоите, дорогие товарищи ветераны? Присаживайтесь, не стесняйтесь… Может, бахнем по коньячку?
— Не мешает! — быстро нашёлся Тур. — Мы как раз собирались употребить по сто пятьдесят и закусить — вместо ужина.
— Товарищ младший лейтенант, налейте деду и его другу.
— А вам?
— И мне… Хватит, хватит… Чтоб по три раза каждому досталось!
— Понял.
— Себе тоже плесни.
— На службе не положено…
— Чуть-чуть разрешаю.
— Есть!
Мягкий, тонкий аромат пятизвёздочного армянского мгновенно заполнил просторный кабинет, прокрался в каждый, самый отдалённый его угол.
— Хорошая вещь, но уж больно клопами штыняет, три дня придётся запах выветривать… Ну, товарищи, за Родину!
— За нас с вами, за профессиональную солидарность! — поддержал тост Иван Иванович.
Выпили. Закусили жирной и пряной «Краковской» колбасой, которую младший лейтенант успел «покрошить» на цинковый поднос, — нарезать её тонко ещё не удавалось никому.
— У меня сегодня только приятные вести. Контора берёт вас на довольствие.
— Всех?
— И товарища полковника, и товарища майора… в отставке! — подтвердил начальник управления. — Иван и так в кадрах. Когда я сообщил в Белокаменную, что у меня в кабинете недавно гостил полковник Ковальчук, они чуть с ума не посходили от счастья. Оказывается, уже несколько дней ищут вас по всему Советскому Союзу. В киевской квартире, где вы прописаны, телефон не отвечает. Послали оперативника — дверь заперта, соседи говорят, там никто не живёт… Вчера, правда, догадались выйти на твоего, Ваня, отца, он сообщил, что родители переехали в Ворзель, и пообещал сегодня же связаться с ними через поселковый Совет.
— За что мне такая честь?
— Как выяснилось, объект на Свитязе интересует не только советскую сторону… Наши друзья в кавычках — американцы — тоже проявляют к нему неустанный интерес.
— По какому поводу?
— Оказалось, штатовские разведчики ещё в пятидесятом году встречались с Штольце, и тот передал им карту, на которой было указано место нахождения секретной лаборатории. Говорят, вы лично арестовывали полковника?
— Так точно. Тогда я прямо ставил вопрос: где? А он, как говорят у нас в Украине, «ни пары з уст». Мол, Шпеер указал место — вот оно, а куда объект перенесли позже не знаю, решение принималось без меня высшими чинами нацистской Германии во главе с бесноватым фюрером.
— И вы ему поверили?
— Поверил — не поверил, это уже не имеет никакого значения… Скажите, почему американцы, имея на руках карту, так долго себя не проявляли?
— Как я понимаю, их главная задача — не найти фашистскую лабораторию, а не дать нам сделать этого. Раньше янки особо не напрягались, ибо считали, что объект надёжно замаскирован, но, когда наши исследователи открыли на Свитязе филиал НИИ, заволновались, забеспокоились: а вдруг русским удастся добраться до тайн Третьего рейха!
— Не думаю, что разработки 25-летней давности могут сегодня кого-то удивить…
— Нет, конечно… Но в лаборатории наверняка хранится архив с фамилиями советских учёных, тайно сотрудничавших с нацистами, другие секретные документы, представляющие несомненный интерес для ведущих спецслужб мира и проливающие свет на многие научные открытия.
— Ясное дело.
— Более того, скажу вам по секрету: наше руководство обеспокоено утечкой отдельных секретных данных на Запад. По всей видимости, в НИИ уже внедрён вражеский разведчик.
— А что с Селезнёвым, выяснили?
— Ушёл на пенсию и затерялся на необъятных просторах огромной Советской Родины. Его тоже ищут, но пока безуспешно.
— Наша задача?
— Сегодня пьём-гуляем, а завтра вы оба в компании младшего лейтенанта Ковальчука возвращаетесь на Свитязь. Я договорился о вашей встрече с коллективом лаборатории. Говорите начистоту. Как разрушили планы фашистов, как вывезли из района боевых действий Селезнёва, как брали Штольце. Авось кто-то проявит повышенное внимание к вашим персонам…
Иван Иванович поправил старомодный полосатый галстук и, волнуясь, начал свой рассказ. В подробностях, ничего не упуская, как и просил начальник управления КГБ в Волынской области. Рядом с ним за столом сидел Тур, который периодически поддакивал или же что-то дополнял. Младший Ковальчук «дремал» на противоположном конце актового зала, а на самом деле исподтишка наблюдал за каждым из собравшихся. К счастью, их было немного — человек тридцать.
— В рамках так называемого «Уранового проекта» нацистские учёные предлагали добывать тяжёлую воду из нашего озера. На месте, где сейчас стоят корпуса НИИ, планировалось открыть ультрасовременную лабораторию, в которой, как предполагалось, будут работать величайшие умы Германии. А также один из самых известных советских учёных — Вениамин Сигизмундович Селезнёв…
При этих словах лицо очаровательной заместительницы директора Нелли Владимировны Пушновой, яркой блондинки лет тридцати пяти-сорока, вытянулось и побледнело, что не ускользнуло от внимания младшего лейтенанта, всю прошлую ночь тщательно изучавшего личные дела сотрудников закрытого учреждения.
А отставной полковник как ни в чём не бывало продолжал:
— …Мне лично пришлось дискутировать с величайшим физиком того времени — профессором Липке. Признаюсь, струсил тогда основательно. Ведь я ничего ещё не знал ни о свойствах тяжёлой воды, ни о её нахождении в природе, ни о способах применения в науке. Пришлось поддакивать да корчить умное лицо, которое мне совершенно не идёт, как часто шутит майор в отставке Тур, — человек, лично передавший предателя Селезнёва в руки советской контрразведки…
Блондинка снова заёрзала на месте и скривилась в презрительной улыбке. Нет, ей явно неприятны воспоминания его деда!
Младший лейтенант окончательно «проснулся» и больше не спускал с неё глаз.
После выступления старого разведчика в НИИ, как и полагается, накрыли стол.
Не то, что в деревне. Ни тебе самогона, ни сала, ни квашеной капусты… Сплошные деликатесы: икра, шпроты, сервелат. Всю эту роскошь наложили на тонкие кусочки хлеба, намазанные маслом или майонезом. Бутерброд, бутерброд, так и просится он в рот! Запивать тоже было чем: виньяк, «Рымникское» и конечно же советское шампанское — без него, если в коллективе есть дамы, никак не обойтись!
Два дня подряд Ковальчук в своей жизни никогда не пил и в этот раз тоже не стал изменять своему принципу; только наблюдал, как его боевой соратник — Тур — страстно поглощает прекрасный югославский напиток.
— Что не угощаетесь, Иван Иванович?
Это миловидная блондинка прижалась к нему пышной грудью и пристально глядит прямо в глаза.
— Да что-то не лезет… Насухо…
— Так выпейте со мной.
— Не могу — завязал!
— Я — Нелля Владимировна, можно просто Нелля, заместитель директора филиала НИИ.
— Очень приятно. Иван Иванович.
— Надолго в наши края?
— Дней на десять.
— По путёвке?
— Нет, дикарём… Здесь, на Свитязе, пока нет условий для организованного отдыха. Ни санаториев, ни курортов. Правда, в следующем году обещают сдать турбазу… Но это больше для молодых…
После такой невинной фразы дама изменилась в лице и, когда поняла, что Ковальчук заметил её состояние, ещё настойчивее стала предлагать шампанское.
Полковник снова отказался. А вместо себя подставил Тура.
— Вот он с вами выпьет.
— С огромным удовольствием, — неуверенно подтвердил изрядно захмелевший Владимир Михайлович. — Только я — виньяк. Уж больно славная штука!
— Давайте на брудершафт…
Она подняла свой почти полный фужер шипучего напитка и сильно ударила им о маленькую хрустальную рюмку. Тонкая ножка не выдержала и разлетелась на куски. Липкое вино разбрызгалось по сторонам, основательно загрязнив открытое белоснежное платье.
«Чего она так разнервничалась?» — удивлённо отметил старший Ковальчук.
Такой же вывод сделал и его внук…
После фуршета (хотя в СССР такой термин тогда ещё не употребляли) ветеранов и их юного спутника пригласил к себе руководитель филиала. Человек проверенный и верный. Если уж кого-то подозревать, то только не его, считало руководство КГБ. С таким выводом после беседы с учёным наши герои не согласились. Но я сильно забежал вперёд…
— Мне звонили из Москвы и предупредили о вашем визите, — начал директор. — Кстати, частично я был в курсе того, что происходило здесь в годы войны… Поначалу сомневался, но теперь уверен: фашисты хотели добывать на Свитязе тяжёлую воду. Почему именно здесь? Разрешите прочесть вам небольшую лекцию… Итак, в природных водах один атом дейтерия приходится на 6400 атомов протия. Почти весь он находится в составе молекул полутяжёлой воды DHO, одна такая молекула приходится на 3200 молекул лёгкой воды. Лишь очень незначительная часть атомов дейтерия формирует молекулы тяжёлой воды D2O, поскольку вероятность двух атомов дейтерия встретиться в составе одной молекулы в природе крайне мала. При искусственном повышении концентрации дейтерия в воде эта вероятность растёт быстрыми темпами. Этим мы здесь и занимаемся! Да, кстати, я понятно изъясняюсь?