– Фу! Брысь! – сказал незнакомец.
– «Будущее за электроникой, молодой человек!» – воскликнул Баллард. – И не говорите мне, что у молодых сегодня нет возможностей. Да возможности стучат во все двери этой великой страны, только пустите! В пору моей молодости человеку приходилось искать их и тащить за уши, но сегодня…
– Простите, – спокойно проговорил незнакомец, захлопнул книгу, встал и вырвал ногу из пасти собаки. – Мне пора идти. Всего доброго.
Он прошел немного по парку, нашел свободную скамейку, со вздохом сел и начал читать. Не успело его дыхание вернуться в норму, как он вновь почувствовал на своей лодыжке мокрую губку собачьего носа.
– А, это вы! – воскликнул Баллард. – Он вас выследил. Гляжу, а он след чей-то взял. Ну, я не стал ему мешать, пошел за ним. Что я вам говорил про пластмассу? – Он удовлетворенно осмотрелся по сторонам. – Хорошо, что вы сюда перебрались. Там было душновато. Ни тени, ни ветерка…
– Если я куплю вашему псу пластмассовый ящик для сигар, он отстанет? – спросил незнакомец.
– Отличная шутка, отличная! – добродушно сказал Баллард и тотчас с размаху хлопнул незнакомца по коленке. – Слу-ушайте-ка, а вы, случаем, сами пластмассой не занимаетесь? Я тут чешу языком про пластмассу, а это, может, по вашей части!
– По моей части? – решительно переспросил незнакомец и отложил книгу. – Простите… у меня нет никакой такой «части». Я скитаюсь по свету с тех пор, как Эдисон показал мне анализатор ума.
– Эдисон? – взвился Баллард. – Томас Эдисон, изобретатель?
– Если хотите так его называть, пожалуйста, я не возражаю, – ответил незнакомец.
– Если я хочу? – усмехнулся Баллард. – Как еще называть изобретателя лампочки и прочих полезных вещей!
– Если вам нравится думать, что он изобрел лампочку, извольте. Никакого вреда в этом нет. – Незнакомец снова открыл книгу и принялся читать.
– Вы что же, смеетесь надо мной? – подозрительно спросил Баллард. – Что еще за анализатор ума? Первый раз слышу о такой штуке.
– Разумеется, – ответил незнакомец. – Вы и не могли слышать, потому что мы с мистером Эдисоном поклялись хранить это в секрете. Мистер Эдисон нарушил клятву и рассказал про анализатор Генри Форду, но Форд заставил его поклясться снова. Ради блага всего человечества.
Баллард не на шутку заинтересовался.
– А этот анализатор ума… Стало быть, он анализировал ум, правильно я понимаю?
– Нет, взбивал масло.
– Да бросьте, я же серьезно! – усмехнулся Баллард.
– А может, в самом деле лучше кому-то выговориться… – сказал незнакомец. – Вы не представляете, какой это ужас – держать все в себе год за годом. Но откуда мне знать, что вы не разболтаете мой секрет?
– Слово джентльмена! – заверил его Баллард.
– На более убедительную гарантию рассчитывать не приходится, верно? – рассудительно спросил незнакомец.
– Ее просто не может быть! – гордо ответил Баллард. – Клянусь собственной жизнью!
– Что ж, хорошо. – Незнакомец откинулся на спинку скамейки, прикрыл глаза и, по всей видимости, отправился в прошлое. Он просидел молча целую минуту, и все это время Баллард почтительно ждал.
– Это случилось осенью тысяча восемьсот семьдесят девятого года, – наконец тихо проговорил незнакомец. – В деревне Менло-Парк, Нью-Джерси. Мне тогда было девять лет. В лаборатории по соседству с моим домом поселился человек, которого вся округа считала колдуном: там постоянно что-то сверкало, гремело и творились прочие страшные вещи. Соседским детям запрещалось не только подходить к лаборатории, но и шуметь – чтобы не злить колдуна. С Эдисоном мы познакомились не сразу, а вот его пес Спарки быстро стал моим добрым приятелем. Спарки был очень похож на вашего питомца, и мы с ним носились по всей округе. Да-да, сэр, он был копия вашего пса.
– Неужели? – Баллард был польщен.
– Ей-богу, – ответил незнакомец. – Однажды днем мы со Спарки так заигрались, что подлетели к самой двери эдисоновской лаборатории. Не успел я и глазом моргнуть, как Спарки втащил меня в дом, и – бац! – в следующий миг я уже сидел на полу кабинета и глазел на Эдисона.
– Представляю, как он разозлился! – восхищенно проговорил Баллард.
– Вы лучше представьте, как я испугался, – сказал незнакомец. – Я подумал, что передо мной стоит Сатана в человеческом обличье. Из ушей Эдисона торчали провода, бежавшие к маленькой черной коробочке, что лежала у него на коленях. Я хотел дать деру, но он поймал меня за шиворот и заставил сесть.
«Мальчик, – сказал он мне, – я хочу, чтобы ты запомнил: самое темное время суток – перед рассветом».
«Да, сэр», – проронил я.
«Вот уже больше года, – продолжал Эдисон, – я пытаюсь найти подходящий материал для нити в лампе накаливания. Волосы, струны, щепки – ничего не годится. Но пока я бился над этой задачей, потихоньку мне пришла в голову другая идея. Над ней-то я сейчас и работаю – выпускаю пар, так сказать. Вот собрал любопытное устройство. – Он показал на черную коробочку. – Я подумал, что ум – это тоже своего рода электричество, и изобрел анализатор ума. Он работает, честно! И ты узнал о нем первым, малыш. Твое поколение вырастет в новом мире, где людей будет сортировать легко, как апельсины».
– Не верю ни единому слову! – воскликнул Баллард.
– Разрази меня гром, если это неправда! – с жаром ответил незнакомец. – И анализатор действительно работал. Эдисон испытал его на нескольких людях в своей лаборатории, – конечно, не сказав им, что это за устройство. Чем умнее был человек, тем дальше ползла стрелка индикатора на черной коробочке. Я позволил ему испытать анализатор на мне, и стрелка практически не сдвинулась с места, только лежала на нуле и трепыхалась. Но хоть я и оказался болваном, мне хватило ума сделать весьма важный вклад в историю человечества. Как я уже говорил, с тех пор бездельничаю.
– И что вы сделали? – увлеченно спросил Баллард.
– Я предложил испытать анализатор ума на собаке. Видели бы вы, какой спектакль устроил нам Спарки, услышав мои слова! Старый пес зарычал, завыл и стал рваться на улицу, царапая дверь. Когда же понял, что мы настроены серьезно и никуда его не отпустим, Спарки кинулся прямо на коробочку и вышиб ее из рук Эдисона. В конце концов нам удалось загнать его в угол: Эдисон держал Спарки, а я поднес проводки к его ушам. Вы не поверите: стрелка мигом перекочевала прямиком за красную отметку!
– Эх! Пес его сломал! – предположил Баллард.
– «Мистер Эдисон, сэр, а что это за красная отметка?» – спросил я ученого. «Мой мальчик, – отвечал мне он, – Спарки сломал прибор. Красная отметка – это я».
– Ну да, я же говорил, – кивнул Баллард.
Незнакомец торжественно ответил:
– А вот и нет! Анализатор не сломался! Эдисон тотчас его проверил: все было исправно. И когда он сообщил мне об этом, Спарки выдал себя.
– Как же? – с недоверием осведомился Баллард.
– Понимаете, мы ведь его заперли – по-настоящему заперли. На двери было три замка: цепочка, засов и обычный дверной замок. Пес встал, снял цепочку, отодвинул засов и уже вцепился зубами в ручку, когда Эдисон его остановил.
– Нет! – охнул Баллард.
– Да! – ответил незнакомец. Глаза его сияли. – И тут я узнал, насколько великим ученым был Эдисон. Он готов был принять любую правду – даже самую неприятную.
«Ага! – сказал он своему псу. – Значит, собака – лучший друг человека, так? Неразумное животное, так?» Спарки проявил осмотрительность: сделал вид, что не услышал. Он чесался, выгрызал блох, рычал на воображаемые крысиные норы – лишь бы не смотреть Эдисону в глаза.
«Славно вы придумали, Спарки, а? – не унимался ученый. – Пусть люди добывают еду, строят дома и берегут тепло, а вам можно целыми днями спать у камина, бегать за девчатами или беситься с мальчишками. Никаких ипотек, политики, войн, работы, тревог… Знай себе маши хвостом да облизывай руки – и за тебя все сделают другие».
«Мистер Эдисон, – обратился я к нему. – Вы хотите сказать, что собаки умнее людей?»
«Умнее? – переспросил тот. – Еще как! И чем я, по-твоему, занимался весь последний год? Гнул спину ради того, чтобы собаки могли играть по ночам!»
«Послушайте, мистер Эдисон, – сказал Спарки. – Я бы на вашем месте…»
– Постойте-ка! – взревел Баллард.
– Тихо! – торжественно осадил его незнакомец. – «Послушайте, мистер Эдисон, – сказал Спарки, – я бы на вашем месте помалкивал об этом открытии. На протяжении сотен тысяч лет всех все устраивало. Пусть собаки спят и играют дальше. А вы забудьте, что сегодня произошло, и уничтожьте свой анализатор – в благодарность за это я скажу вам, какой материал использовать для нити накаливания».
– Бред сумасшедшего! – Баллард побагровел.
Незнакомец встал.
– Слово джентльмена, это чистая правда. В обмен на молчание пес подсказал мне, акции каких компаний надо покупать, – так я и разбогател. А последними словами Спарки, сказанными Эдисону, были вот эти: «Попробуйте карбонизированную хлопковую нить». Позже его разорвали на части уличные псы, которые подслушивали за дверью лаборатории.
Незнакомец снял гетры и протянул псу Балларда.
– Примите их в знак благодарности вашему предку, который проговорился и погиб за это. Всего хорошего! – Он сунул книгу под мышку и зашагал прочь.
1953
Соседи
В старом доме, разделенном напополам тонкой стенкой, пропускавшей все звуки, жили две семьи. В северной части дома поселились Леонарды. В южной – Харгеры.
Леонарды – муж, жена и восьмилетний сын – только что въехали. Зная об акустических свойствах тонкой стенки, они тихо спорили, можно ли оставить Пола одного на целый вечер.
– Ш-ш-ш-ш! – сказал папа Пола.
– А я разве кричу? – спросила мама. – Я говорю совершенно нормальным голосом.
– Если я слышал, как Харгер откупорил бутылку, тебя он точно слышит.
– А я ничего плохого или постыдного не говорила!