Анна, ходившая за ней по пятам, будто горничная, вяло согласилась.
Джордж поднял бокал, подмигнул и выпил до дна.
– Вы на нее не обижайтесь, она всегда так разговаривает. У вас отличный дом. Мне нравится, и ей тоже.
– Спасибо, Джордж. Приятно слышать.
Анна и Грейс наконец спустились. Вид у Анны был довольно ошалелый.
– Ох уж эти мужчины! – сказала Грейс. – Им все это неинтересно, правда? – Она улыбнулась Анне. – Они не понимают наших увлечений. О чем вы тут разговаривали, пока нас не было?
– Я советовал обернуть деревья обоями и повесить ситцевые шторки на замочные скважины.
– М-м-м-м. Что ж, нам пора домой, милый, – сказала Грейс.
Она ненадолго замерла перед входной дверью.
– У вас тут очень красивые строгие линии, – заметила она. – А вся эта пряничная мишура легко отлетит – один удар долотом, и все. Еще можно затереть ее белой краской – два раза подряд, не дожидаясь, пока высохнет первый слой. Тогда атмосфера в доме станет более уютной, более вашей.
– Огромное спасибо за полезные советы, – сказала Анна.
– У вас и без этого шикарный дом, – вставил Джордж.
– Я не понимаю, откуда берется столько художников-мужчин? – сказала Грейс. – Ни у одного из моих знакомых мужчин нет ничего похожего на художественный вкус.
– Ерунда, – тихо сказал Джордж и вдруг удивил меня, посмотрев на Грейс с искренней любовью и даже ревностью.
– Мы живем в дыре, – мрачно сказала Анна после ухода Маклелланов.
– Да брось, у нас отличный дом!
– Может быть, но нам столько всего еще нужно сделать. Я и не думала раньше. Господи, представляю, какие у них хоромы! Они живут здесь уже пять лет. Представляешь, во что она превратила дом за эти годы? Там, наверное, каждый гвоздик сияет!
– А снаружи выглядит так себе. И вообще, Анна, ты же не такая.
Она потрясла головой, словно приходя в себя.
– Вот именно! Никогда в жизни я не пыталась угнаться за соседями. Но в этой женщине что-то такое есть…
– К черту ее! Давай лучше будем водиться с Дженкинсами.
Анна рассмеялась. Чары Грейс понемногу рассеивались.
– Ты спятил? Хочешь подружиться с обладателями двух жалких стульев? С этими неудачниками?
– Ну, мы им скажем, что согласны дружить, только если они купят к тем стульям диван.
– И не какой-нибудь, а правильный диван. Красный-красный.
– Если они хотят стать нашими друзьями, они не должны бояться ярких цветов. И плясать должны от ковра.
– Это само собой, – решительно кивнула Анна.
С Дженкинсами мы познакомились не скоро и только вежливо кивали им при встрече. Грейс Маклеллан большую часть суток проводила у нас. Почти каждое утро, когда я уходил на работу, она вваливалась в гостиную с охапкой журналов по домоводству и заставляла Анну листать их в поисках идеальных решений для нашего «проблемного» дома.
– Наверно, они жутко богатые, – сказала как-то Анна за ужином.
– Вряд ли, – ответил я. – У Джорджа крошечная кожгалантерея, в которой почти не бывает покупателей.
– Значит, они все заработанное вкладывают в дом – до последнего цента.
– Вот в это я готов поверить. Но с чего ты взяла, что они богаты?
– Послушать эту женщину, так деньги для нее – пустяк! Она не моргнув глазом говорит о шторах по десять долларов за ярд и что ремонт нашей кухни не обойдется дороже чем в полторы тысячи долларов – если, конечно, не выкладывать камин булыжником.
– Я так скажу: кухня без камина, выложенного булыжником, – деньги на ветер.
– И без мягкого уголка.
– А ты не можешь как-нибудь ее отвадить, Анна? Она тебя утомляет, я вижу. Скажи ей, что у тебя много дел.
– Язык не поворачивается. Она такая милая, добрая и одинокая… – Анна беспомощно развела руками. – Вдобавок ей ничего не объяснишь. Она вообще не слушает, что ей говорят. У нее голова забита чертежами, тканями, мебелью, обоями и краской.
– Так смени тему.
– Легко сказать! Это все равно что направить Миссисипи в другую сторону. Заговоришь о политике – она переключается на ремонт в Белом доме, упомянешь породу собак – она заведет шарманку о собачьих будках.
Тут зазвонил телефон, и я поднял трубку. То была Грейс Маклеллан.
– Да, Грейс?
– Вы, кажется, занимаетесь офисной мебелью?
– Верно.
– У вас бывают в продаже старые картотечные шкафчики?
– Да. Сам я их не люблю, но иногда приходится брать.
– А можете отдать мне такой?
Я задумался. У нас как раз валялась в офисе деревянная развалина, которую я собирался отнести на помойку. Я рассказал о ней Грейс.
– О, чудненько! В прошлом номере «Дома и сада» была статья о том, что можно сделать из старых картотечных шкафчиков. Если оклеить их обоями и покрыть прозрачным шеллаком, получается очень мило!
– Не сомневаюсь. Хорошо, дорогая, я завтра вечером его привезу.
– Ужасно любезно с вашей стороны! Может, зайдете к нам пропустить по рюмочке?
Я принял приглашение и повесил трубку.
– Ну, время пришло. Мария Антуанетта наконец пригласила нас взглянуть на Версаль.
– Я боюсь, – сказала Анна. – Вдруг после этого я не смогу смотреть на собственный дом?
– Брось, в жизни есть вещи поважнее, чем декор интерьеров.
– Знаю, знаю. Вот бы ты днем сидел дома и твердил мне это, пока она здесь!
На следующий вечер я приехал домой на пикапе, а не на своей машине – привез Грейс старый картотечный шкаф. Анна уже была у Маклелланов, и Джордж вышел мне помочь.
Шкаф был дубовый, старомодный и ужасно тяжелый: пыхтя и сопя, мы кое-как втащили его в дом, и я не больно-то смотрел по сторонам, пока не избавился от ноши в передней.
В глаза бросились еще два таких же разбитых картотечных шкафа – без всяких следов обоев или шеллака. На диване в гостиной сидела моя жена, на лице у нее застыла какая-то странная улыбка. Пружины пробили дно дивана и почти упирались в пол. Основным источником света в комнате была единственная лампочка, вкрученная в оплетенную паутиной люстру с шестью рожками. Из розетки в стене торчал перемотанный изолентой шнур – он вел к утюгу, стоявшему на гладильной доске посреди гостиной.
На полу лежал малюсенький коврик – такие обычно стелют в ванных; поцарапанные половые доски давным-давно нуждались в покраске. Всюду были пыль и паутина, окна помутнели от грязи. Единственное подобие порядка и изобилия наблюдалось на кофейном столике – то были разложенные веером журналы по домоводству.
Джордж был угрюмей и беспокойней обычного: ему явно не хотелось принимать гостей. Налив всем выпить, он сел и принялся молча буравить взглядом стенку.
Совсем иначе вела себя Грейс. Она была воплощение радушия, веселья и, как мне показалось, неукротимой гордости. Она то вставала, то садилась, то вскакивала вновь – по десять раз за минуту – и буквально танцевала по гостиной, расписывая, где и что будет. Она щупала пальцами воображаемые ткани, лениво разваливалась на плетеном стуле, на месте которого однажды будет стоять шезлонг с обивкой сливового цвета, показывала руками ширину будущего шкафчика беленого дуба, куда она хотела встроить телевизор, радиоприемник и граммофон.
Грейс захлопала в ладоши и зажмурилась.
– Вы ведь тоже это видите? Ну видите?
– Очень красиво! – ответила Анна.
– И каждый вечер, когда Джордж будет возвращаться с работы, я буду наливать нам мартини из ледяного графина и ставить пластинку. – Грейс наклонилась к воображаемому проигрывателю, нажала несуществующую кнопку и снова села на стул. Я с ужасом увидел, как она покачивает головой в такт музыке.
Примерно через минуту этого покачивания Джордж тоже заволновался.
– Грейс! – окликнул он жену. – Ты засыпаешь. – Он пытался говорить как можно беззаботней, но в голосе все равно слышалась тревога.
Грейс тряхнула головой и лениво приоткрыла глаза.
– Нет-нет. Я слушаю.
– Вы очень здорово все придумали, – сказала Анна, беспокойно покосившись на меня.
Грейс вдруг вскочила и затараторила с новой силой:
– А столовая! – Она нетерпеливо схватила журнал со столика и принялась быстро его листать. – Погодите, где она, где? Нет, не то! – Она уронила журнал на пол. – Ах да, я же вчера вырезала ее и убрала в картотеку! Помнишь, Джордж? Там еще стеклянный стол с полочкой для цветов внизу?
– Ага.
– Я решила поставить такой в столовой. – Грейс просияла. – Прямо под прозрачной столешницей будут цвести фиалки, герань и все такое прочее. Здорово? – Она кинулась к картотечным шкафам: – Нет, вы должны непременно увидеть фотографии.
Мы с Анной вежливо наблюдали, как она водит пальцем по разделителям в картотечных ящиках – забитых, как я понял, образцами тканей, красок, обоев и журнальными вырезками. Она уже заполнила ими два шкафа и собиралась занять третий, который я привез из конторы. Ящики были названы очень просто: «Гостиная», «Кухня», «Столовая», – и так далее.
– Ничего себе система! – сказал я Джорджу, который как раз прошел мимо с новым стаканом.
Он пристально поглядел на меня, как будто пытался понять, издеваюсь я или нет.
– Да уж, – наконец сказал он. – Там даже есть раздел, посвященный моей будущей мастерской в подвале. – Джордж вздохнул. – Что ж, когда-нибудь…
Грейс показала нам квадратик голубого полиэтилена:
– Из этого материала будут шторки на кухне – над раковиной и посудомоечной машиной. Он не пропускает воду и прекрасно моется.
– Прелесть, – сказала Анна. – У вас есть посудомоечная машина?
– М-м-м-м? – переспросила Грейс, мечтательно глядя куда-то вдаль. – А, машина-то? Нет, но я уже знаю, какую мы купим. Это мы решили, правда, Джордж?
– Да, милая.
– И когда-нибудь… – весело сказала Грейс, перебирая пальцами содержимое ящичков.
– Да, когда-нибудь… – протянул Джордж.
Как я уже говорил, мы познакомились с Маклелланами два года назад. Анна, добрая и нежная душа, придумала безобидный способ ограничить визиты Грейс в наш дом. Но раз или два в месяц мы по-соседски пропуска