Монахини не долго думая окрестили его Карлом Хайнцем. Но плотник дал ему другое имя – единственного чернокожего, оставившего след в памяти деревенских жителей, – имя Джо Луиса, боксера и бывшего чемпиона мира в сверхтяжелом весе. Оно-то к мальчику и прицепилось.
– Джо! – крикнул плотник. – Выше нос! Гляди веселей! Покажи нам свою ослепительную улыбку, Джо!
Джо застенчиво повиновался.
Плотник хлопнул механика по спине.
– И ведь немец тоже, а? Может, хоть так у нас будет свой чемпион по боксу!
Молодая монахиня, замыкавшая шествие, сердито шикнула на Джо, и тот спешно свернул за угол. Куда бы Джо ни ставили, рано или поздно он всегда оказывался в хвосте, так что они с монахиней проводили вместе немало времени.
– Джо! – сказала она. – Ты такой мечтатель! Неужто весь твой народ так любит витать в облаках?
– Простите, сестра, – ответил Джо. – Я просто задумался.
– Замечтался.
– Сестра, а правда, что я сын американского солдата?
– Кто это тебе сказал?
– Петер. Он говорит, моя мама была немка, а папа – американец, который сбежал. А еще он говорит, что мама бросила меня и тоже сбежала. – В его голосе не было печали, только растерянность.
Петер был самым взрослым в приюте – хлебнувший горя старик четырнадцати лет, немецкий мальчик, который помнил и своих родителей, и братьев, и сестер, и дом, и войну, и всякие вкусности, которых Джо не мог даже вообразить. Петер был для Джо сверхчеловеком – он побывал в раю, аду и вернулся на этот свет, точно зная, где они, как сюда попали и куда отправятся потом.
– Не забивай себе голову, Джо, – сказала монахиня. – Никто теперь не знает, кем были твои родители. Но наверняка люди они славные, поэтому и ты такой славный получился.
– А кто это – «американец»?
– Человек из другой страны.
– Она рядом?
– Американцы есть и поблизости, но их родина – далеко-далеко, за большой водой.
– Вроде реки?
– Нет, еще больше. Ты столько воды в жизни не видел – даже другого берега не разглядеть. А если сесть на корабль, можно плыть и плыть целыми днями – и все равно не добраться до суши. Я как-нибудь покажу тебе карту. А Петера ты не слушай, он все выдумывает. Ничего он про тебя не знает и знать не может. Ну давай догоняй остальных.
Джо поспешил и вскоре нагнал своих, а потом несколько минут шел прилежно и целенаправленно. Но потом он снова зазевался, гоняя в уме слова, смысл которых от него то и дело ускользал: солдат… немец… американец… твой народ… чемпион… Коричневый Бомбардир… в жизни столько воды не видел…
– Сестра, – снова обратился Джо к монахине, – а что, все американцы похожи на меня? Они тоже коричневые?
– Одни да, другие нет.
– Но таких, как я, много?
– Да. Очень-очень много.
– Что же я их никогда не встречал?
– Они не бывают в наших местах, Джо. Они живут у себя.
– Тогда я хочу к ним.
– Разве тебе не нравится здесь?
– Нравится, но Петер сказал, что мне тут не место. Я не немец и никогда им не стану.
– Ох уж этот Петер! Не слушай ты его!
– Почему все улыбаются, завидев меня? Почему просят спеть и сплясать, а потом смеются, когда я это делаю?
– Джо, Джо! Смотри скорей! – воскликнула монахиня. – Гляди, вон там, на дереве! Воробушек со сломанной ножкой! Бедный, поранился, а все равно скачет. Вот храбрец. Гляди: скок да скок, скок да скок!
Однажды жарким летним днем, когда шествие в очередной раз проходило мимо плотницкой мастерской, плотник снова вышел на улицу и сообщил Джо удивительную новость, которая напугала и заворожила мальчика.
– Джо! Эй, Джо! Твой отец в деревню пожаловал! Видал его?
– Нет, сэр… не видал. А где он?
– Не слушай его, он дразнится, – оборвала их монахиня.
– Не дразнюсь я, Джо! – возразил плотник. – Когда будешь проходить мимо школы, смотри в оба – сам все увидишь! Только хорошенько смотри, не зевай – на вершину холма, где лес растет.
– Интересно, как поживает наш дружок воробушек? – весело спросила монахиня. – Надеюсь, его ножке уже лучше! А ты, Джо?
– Да-да, сестра. Я тоже надеюсь.
Всю дорогу до школы она без умолку болтала о воробушке, облаках и цветочках, так что Джо и слова вставить не мог.
Лес на холме возле школы казался тихим и пустым.
Но потом из-за деревьев вышел огромный коричневый человек, голый по пояс и с пистолетом в кобуре. Он глотнул воды из фляги, вытер губы тыльной стороной ладони, улыбнулся миру с обаятельным пренебрежением и снова исчез в темной лесной чаще.
– Сестра! – охнул Джо. – Там был мой папа! Я видел папу!
– Нет, Джо… это не он.
– Да честное слово, вон там, в лесу! Я видел своими глазами! Можно мне подняться на холм, сестра?
– Он тебе не отец, Джо. Он даже тебя не знает. И знать не хочет.
– Он же как я, сестра!
– Наверх нельзя, Джо, и здесь торчать тоже нечего. – Она взяла его за руку и потянула за собой. – Джо, ты плохо себя ведешь!
Он повиновался и ошалело пошел за ней. Всю обратную дорогу – а монахиня выбрала другую тропинку, что пролегала подальше от школы, – Джо молчал как рыба. Больше никто не видел его чудесного папу и никто ему не верил.
Лишь во время вечерней молитвы Джо расплакался.
А в десять часов вечера молодая монахиня обнаружила, что его койка пуста.
Под огромной маскировочной сетью, перевитой темными клочками ткани, в лесу притаилось артиллерийское орудие: черный маслянистый ствол смотрел в ночное небо. Грузовики и прочая артиллерия расположились выше по склону.
Сквозь тонкую завесу кустарника Джо, трясясь от страха, слушал и высматривал солдат, окопавшихся вокруг своей пушки. В темноте их было почти не разобрать, а слова, которые до него долетали, не имели никакого смысла.
– Сержант, ну зачем нам тут окапываться, если утром уже выступать? К тому же это всего лишь учения! Может, лучше поберечь силы? Поцарапаем малость землю для вида, и дело с концом, а? Зря стараемся ведь!
– Как знать, мальчик, за ночь все может измениться. Глядишь, и не зря стараетесь, – ответил сержант. – А пока делай свое дело и не задавай вопросов, ясно?
Сержант шагнул в пятно лунного света: руки в боки, широченные плечи расправлены, ну прямо король! Джо узнал в нем человека, которым он любовался днем. Сержант удовлетворенно прислушался к тому, как его солдаты роют окопы, и вдруг зашагал прямо к месту, где притаился Джо. Мальчик перетрусил не на шутку, но молчал, пока армейский сапожище не въехал ему в бок.
– Ай!
– Это еще что такое? – Сержант схватил Джо и поднял в воздух, а потом водрузил обратно на ноги. – Ну дела! Пострел, ты чего тут делаешь? А ну брысь! Пшел домой! Здесь детям не место. – Он посветил фонариком в лицо Джо. – Вот проклятие! Ты откуда такой взялся? – Он снова поднял мальчика и встряхнул, как тряпичную куклу. – Как ты вообще сюда попал? Приплыл, что ли?
Джо пробормотал по-немецки, что ищет своего отца.
– А ну отвечай, как ты сюда попал? И что тут делаешь? Где твоя мама?
– Что стряслось, сержант? – спросил чей-то голос из темноты.
– Да я прям и не знаю, как это назвать, – ответил сержант. – Говорит как фриц и одет как фриц, но ты глянь на него!
Вскоре вокруг Джо столпилась добрая дюжина солдат: все они громко переговаривались между собой и тихо обращались к мальчику, словно это помогло бы ему их понять.
Всякий раз, когда Джо пытался объяснить, зачем пришел, солдаты удивленно смеялись.
– Где он так навострился по-немецки шпарить, а?
– Где твой папа, мальчик?
– Где твоя мама, пострел?
– Шпрехен зи дойч? Смотрите, он кивает! Ей-богу, он знает немецкий!
– Да прямо вовсю болтает! Ну спроси его еще!
– Сходите за лейтенантом, – распорядился сержант. – Он хоть сможет поговорить с мальчишкой и поймет, что он пытается сказать. Смотрите, он весь дрожит как заяц! Перепугался до смерти. Иди сюда, малыш, не бойся. – Он заключил Джо в свои медвежьи объятия. – Ну не дрожи так, слышишь? Все будет хор-ро-шо! Смотри, что у меня есть. Ну дела, да этот мальчуган и шоколад-то первый раз видит! Давай попробуй, вреда не будет.
Джо, очутившись в крепости из костей и жил, окруженный сиянием добрых глаз, впился зубами в шоколадную плитку. Сперва розовые десны, а потом и вся душа его потонули в сладком ароматном тепле, и он просиял.
– Улыбается!
– Нет, вы только гляньте!
– Небось подумал, что в рай попал! Ей-богу!
– Вот уж кто точно «перемещенное лицо»! – сказал сержант, обнимая Джо. – Не место ему здесь, как ни крути!
– Эй, малыш, ну-ка съешь еще шоколаду.
– Да не давайте вы ему больше, – с упреком сказал сержант. – Хотите, чтоб его стошнило?
– Да вы что, сержант, никак нет!
– Что здесь происходит?
К группе, освещая себе путь фонариком, подошел лейтенант – невысокий, подтянутый и чернокожий.
– Да вот мальчонку нашли, сэр! – сказал сержант. – Пришел прямо к нам. Небось мимо охраны прополз.
– Так гоните его домой!
– Я как раз собирался, лейтенант. Но это не простой мальчик. – Он раскрыл объятия и выставил Джо на свет.
Лейтенант удивленно расхохотался и встал на колени перед Джо.
– Ты как сюда попал?
– Он только по-немецки понимает, лейтенант, – пояснил сержант.
– Где твой дом? – спросил лейтенант по-немецки.
– За большой водой, – ответил мальчик. – Большой-пребольшой, вы столько в жизни не видали!
– А откуда ты взялся?
– Меня Боженька сделал.
– Э, да этот мальчонка адвокатом станет! – воскликнул лейтенант по-английски, а затем снова обратился к Джо: – Послушай-ка, как тебя звать? И где твоя родня?
– Меня зовут Джо Луис, – ответил Джо. – А вы и есть моя родня. Я сбежал из сиротского приюта, потому что мое место – с вами!
Лейтенант встал, качая головой, и перевел слова Джо на английский.
Лес отозвался на его голос радостным эхом.
– Джо Луис! А я-то думал, он здоровяк и силач!
– Ты смотри, сейчас он тебя одной левой уложит!