– Вверх по… и сквозь… – Громыхнул опустившийся молот. – Затем налево и идите до… – Кран над головой сбросил груду стальных пластин. – …будет прямо перед вами. Мимо не пройдете.
Со звоном в ушах и с раскалывающейся головой Дэвид вышел на улицу и попытал счастья у другой двери. За ней царила тишина и кондиционированный воздух. Он стоял в коридоре возле демонстрационного зала, где несколько человек рассматривали ярко освещенный и водруженный на вращающуюся платформу ящик с множеством дисков и переключателей.
– Прошу вас, мисс, – обратился он к секретарше у двери, – не подскажете, где я могу найти телефон?
– Прямо за углом, сэр, – ответила она, – но, боюсь, сегодня звонить разрешено только кристаллографистам. Вы один из них?
– Да, – ответил Дэвид.
– О, тогда пожалуйста. Ваше имя?
Дэвид назвался, сидящий рядом с секретаршей человек написал его имя на бейдже и прикрепил бейдж ему на грудь. Дэвид бросился в поисках телефона, когда его ухватил за лацкан лысый большезубый улыбающийся мужчина, на бейдже которого значилось: «Стэн Дункель, отдел продаж». Он увлек его за собой к демонстрационному стенду.
– Доктор Поттер, – вопросил Дункель, – ответьте: годится такой способ для постройки рентгеновского спектрогониометра или рентгеновский спектрогониометр лучше построить вот этим способом?
– М-м… да, – промямлил Дэвид. – Этот способ сгодится.
Подошла официантка с подносом:
– Мартини, доктор Поттер?
Дэвид осушил мартини одним жадным, страстным глотком.
– Какими свойствами, по-вашему, должен обладать рентгеновский спектрогониометр? – продолжал расспросы Дункель.
– Он должен быть прочным, мистер Дункель, – сказал Дэвид и с этим оставил Дункеля, подвергнув опасности свою репутацию, которая и так представала далеко не самой прочной.
В телефонной будке Дэвид пробежал страницы справочника на А, когда вдруг в мозгу всплыло имя начальника. Флэммер! Он набрал номер.
– Кабинет мистера Флэммера, – отозвался женский голос.
– Пожалуйста, могу я поговорить с ним? Это Дэвид Поттер.
– А, мистер Поттер. Мистер Флэммер где-то на территории, но он оставил для вас сообщение. Он сказал, что в истории с оленем появилась еще одна деталь. Когда его изловят, оленина будет подана на пикник в клубе «Четверть Века».
– В клубе «Четверть Века»? – переспросил Дэвид.
– О, это великолепный клуб, мистер Поттер! Он для людей, проработавших в компании не меньше двадцати пяти лет. Бесплатные напитки, сигары и вообще все самое лучшее. Там превосходно проводят время.
– Что-нибудь еще?
– Больше ничего, – сказала секретарша и повесила трубку.
Дэвид Поттер, приняв на пустой желудок третий мартини, стоял перед аудиторией и размышлял, где искать оленя.
– Но наш рентгеновский спектрогониометр достаточно прочен, доктор Поттер! – крикнул ему со ступенек аудитории Стэн Дункель.
На другой стороне улицы виднелось зеленое поле, окаймленное невысоким кустарником. С трудом продравшись сквозь колючие кусты, Дэвид оказался на софтбольной площадке. Пересек ее напрямик, к трибунам, отбрасывавшим прохладную тень, и уселся на траву спиной к проволочной ограде, отделявшей заводскую территорию от густого соснового леса. В ограде было двое воротец, закрытых на скрученную проволоку.
Дэвид собирался посидеть здесь какое-то время, чтобы отдышаться и привести в порядок нервы. Может, оставить Флэммеру сообщение, что он внезапно заболел, тем более что это почти правда, или…
– Вот он! – закричал кто-то с другой стороны площадки. Следом донеслись улюлюканье, чьи-то приказы, топот бегущих ног.
Олень с обломанными рогами вынырнул из-под трибун, увидел сидящего Дэвида и бросился вдоль проволочной ограды к открытому месту. Он прихрамывал, на красновато-коричневой шкуре темнели полосы сажи и смазки.
– Тихо! Не спугните его! Главное, не выпускайте! Стрелять только в сторону леса!
Дэвид выбрался из-под трибун и увидел широкий полукруг, образованный стоящими в несколько рядов людьми, медленно смыкавшийся вокруг места, возле которого остановился олень. В переднем ряду было с десяток охранников с пистолетами наголо. Остальные вооружились палками, камнями и лассо, наскоро сплетенными из проволоки.
Олень тронул копытом траву и, опустив голову, направил на преследователей обломанные рога.
– Не двигаться! – раздался знакомый голос.
Черный лимузин компании, пробуксовав по софтбольной площадке, приблизился к задним рядам. Из окна высунулся Лу Флэммер.
– Не стреляйте, пока мы не сфотографируем его живым! – скомандовал Флэммер. Он вытолкнул фотографа из лимузина и потащил его в первый ряд.
Флэммер увидел у ограды Дэвида.
– Молодчина, Поттер! – крикнул он. – Прямо в яблочко! Фотограф заблудился, так что пришлось самому притащить его сюда.
Фотограф выстрелил ослепительной вспышкой. Олень встрепенулся и побежал по траве в сторону Дэвида. Дэвид быстро раскрутил проволоку, оттянул щеколду и широко распахнул ворота. Секундой позже белый олений хвост мелькнул среди деревьев и скрылся в зеленой чаще.
Мертвую тишину нарушил сначала пронзительный свисток маневрового локомотива, а следом за ним – негромкий щелчок щеколды, когда Дэвид ступил в лес и прикрыл за собой ворота. Он не оглянулся назад.
1955
Ложь
Стояла ранняя весна. Солнце нехотя освещало подтаявший серый лед. Ветки вербы на фоне голубого неба золотились туманом готовых вот-вот распуститься сережек. Черный «роллс-ройс» мчался по Коннектикутской автостраде, стремительно удаляясь от Нью-Йорка.
– Потише, Бен, – велел доктор Ременцель чернокожему шоферу. – Насколько бессмысленным ни казалось бы вам ограничение скорости, убедительно прошу его соблюдать. Торопиться нет нужды – у нас масса времени.
Бен сбавил ход.
– По весне машина словно сама собой вперед рвется.
– И все же постарайтесь ее придержать.
– Слушаюсь, сэр! – отчеканил Бен и добавил – уже потише, для сидевшего рядом тринадцатилетнего Илая, сына доктора: – Весной оживают не только люди и звери. Машины – те тоже рады.
– Угу, – буркнул Илай.
– Всем весна по душе! – не унимался Бен. – А тебе?
– И мне, – бесцветным голосом подтвердил Илай.
– Как не радоваться – в такую школу едешь!
Речь шла о мужской подготовительной школе Уайтхилл, частном учебном заведении в Северном Марстоне, штат Массачусетс.
Именно туда направлялся «роллс-ройс». Предполагалось, что Илай запишется на осенний семестр, в то время как отец, выпускник 1939 года, посетит собрание попечительского совета.
– А все же, доктор, парнишка-то наш невесел, – не унимался Бен. На самом деле он не собирался цепляться к Илаю, просто весеннее настроение не давало ему покоя.
– В чем дело? – рассеянно спросил у сына доктор. Он просматривал кальки – план пристройки на тридцать комнат к общежитию имени Илая Ременцеля, названному так в память о прапрадеде доктора. Чертежи были разложены на ореховом столике, который откидывался от спинки переднего сиденья. Доктор был крупным, величавым человеком, врачом, лечившим исключительно из любви к медицине, потому что богаче его был разве что иранский шах. – Что-нибудь случилось?
– Нет, – буркнул Илай.
Сильвия, очаровательная мать Илая, сидела рядом с мужем, листая буклет о школе.
– На твоем месте, – сказала она Илаю, – я бы с ума сходила от радости. Впереди четыре лучших года твоей жизни.
– Ага, – не поворачивая головы, согласился сын. На мать смотрел только его затылок с завитком жестких русых волос над белым воротничком.
– Вот интересно, сколько Ременцелей учились в Уайтхолле? – не умолкала Сильвия.
– Спроси еще, сколько покойников лежит на кладбище, – буркнул доктор и тут же ответил как на вопрос жены, так и на старую шутку: – Все.
– А если все же прикинуть, которым по счету выйдет Илай? – не унималась Сильвия.
Доктор Ременцель почувствовал легкое раздражение – вопрос показался ему не слишком уместным.
– Такие вещи вычислять не принято.
– И все-таки! – настаивала жена.
– Пойми, даже для грубого подсчета придется перелопатить архивы с конца восемнадцатого века! И потом, как учитывать Шофилдов, Хейли, Маклилланов?
– Посчитай хотя бы Ременцелей. Пожалуйста!
– Ну… – Доктор пожал плечами, калька в его руках зашуршала. – Около тридцати.
– Значит, Илай – тридцать первый! – с удовольствием объявила Сильвия. – Ты тридцать первый, золотко! – сообщила она затылку сына.
Калька раздраженно хрустнула.
– Не хватало еще, чтобы он шатался по школе, болтая всякую ерунду. Тридцать первый!
– Он не будет, он умный мальчик, – успокоила мужа Сильвия.
Азартная, амбициозная, она вышла замуж за доктора шестнадцать лет назад, без гроша за душой, и до сих пор приходила в восторг при мысли о том, что люди могут быть богаты так долго, на протяжении нескольких поколений.
– А разыщу-ка я эти самые архивы, пока вы будете заняты делами, – решила Сильвия. – И посчитаю точно, которым из Ременцелей станет Илай. Не для того чтобы он хвастался, конечно, – просто из интереса.
– Как тебе будет угодно, – согласился доктор.
– Так и будет! Я люблю подобные вещи, хоть ты и ворчишь.
Сильвия ожидала, что муж, по своему обыкновению, вскипит, но этого не случилось. Ей нравилось поддразнивать его, намекая на разницу в происхождении, и она частенько заканчивала споры словами: «Вообще, в глубине души, я все та же сельская девчонка, ею и останусь, пора бы привыкнуть!»
Однако в этот раз доктор Ременцель игру не поддержал. Его полностью захватили чертежи.
– А в новой пристройке будут камины? – спросила Сильвия, вспомнив о красивых каминах в нескольких комнатах старой части общежития.
– Это бы удвоило стоимость строительства.
– Будет здорово, если Илаю достанется комната с камином.
– Камины только у старшеклассников.