– Это просто жуть.
– Я отменю на сегодня запись, – потянулся Руперт за мобильником. – Ребята займутся пока теми треками, где не предполагалось твоего участия. Так что не проблема.
– Передай им мои извинения, – попросил Эван. – Скажи, мы непременно запишем с ними все, что осталось, до моего отъезда в Сан-Франциско.
Насчет последнего Руперт скептически скривился, и Эван вынужден был признать, что насчет своего участия явно склонен принимать желаемое за действительное.
Некоторое время его агент общался с кем-то по сотовому, меняя прежние договоренности и ведя довольно шумные переговоры. В такие минуты он сполна отрабатывал свою немалую комиссию.
Наконец он вновь повернулся к Эвану:
– Вот завтра у нас точно будет проблема.
На следующий вечер у Эвана в графике значился большой благотворительный вечер в пользу нуждающихся детей. И всякого, кто чего-то в этом мире стоил, всеми возможными способами, включая лесть, угрозы и даже грубый шантаж, вовлекали в грандиозное мероприятие. Это дело Эван считал своим безусловным долгом и очень не хотел подводить организаторов. Участие в концерте было занесено в его личный график загодя, еще за два года вперед, – так что он просто не мог сейчас вот так взять да и свалиться с простудой.
– Лучше позвони им и предупреди, что я, возможно, не смогу явиться, – с тяжелым сердцем попросил Эван.
– Для них это будет едва ли не катастрофа.
– Думаешь, я сам не понимаю?
Эван готов был рвать на себе волосы, что поймал эту инфекцию. И это при всех его мерах предосторожности, что он всегда соблюдал, оберегая свой голос! Тех мерах, что защищали его верой и правдой – до самой нынешней поры. За все годы своей театральной карьеры он по болезни пропустил спектаклей – по пальцам перечесть! Да, Ферн сказала ему, что состояние Нейтана никак не связано с инфекцией, и все ж таки у него имелись веские подозрения, откуда на него свалилась эта внезапная «простуда».
Руперт словно прочитал его мысли.
– Тебе удалось вчера пересечься с Ферн?
Эван кивнул.
– Все прошло хорошо?
– Поначалу – да.
– Звучит так, будто результат не слишком-то положителен.
– У нее есть ребенок.
Руперт пожал плечами.
– Ну сейчас это довольно распространенное явление – особенно среди женской половины человечества.
– И он болен.
– Немудрено, когда ребенок играет с другими детьми.
– Нет, ты не понял. Он очень болен. Я заехал к ней домой с ее…
Руперт удивленно поднял бровь.
– Познакомиться с ее матерью.
Вторая бровь тут же вскинулась следом.
– Все совсем не так, как тебе может показаться.
– И там ты подхватил инфекцию?
– Не знаю, – пожал плечами Эван. – Ферн сказала, что у мальчика приступ астмы, но… Боже, Руп! Он же выглядел так, будто вот-вот… – Он хотел сказать «умрет», но слово застряло у него в горле. – Он мне показался ужасно больным. И это меня страшно перепугало.
Агент молчал, терпеливо ожидая дальнейших объяснений.
– Я вылетел оттуда как пробка из бутылки. Чуть ее мать не сшиб в дверях.
Руперт тихонько хихикнул.
– Это было совсем не смешно, – проворчал Эван. – Я выглядел там полным идиотом.
– То есть на этом фронте без перемен, – подытожил Руперт, и друзья разочарованно переглянулись.
– У тебя когда-нибудь были дети, Руп?
– Я, видишь ли, никогда не задерживался на одном месте на столько, чтобы от меня мог кто-то понести, – усмехнулся Руперт, пытаясь обернуть все это в шутку. – Согласись, довольно трудно строить серьезные отношения, когда ты постоянно в разъездах. А еще сложнее, когда в это уравнение вводятся ребятишки. Дети все же совершенно не вписываются в наш образ жизни. Вот почему я никогда не склонялся к идее создать семью.
– У меня на то есть куда более сложные причины, – молвил Эван, уставясь куда-то вдаль и размышляя о той боли, что он носил в себе после гибели сестры.
Без сомнения, ему очень хотелось сблизиться с Ферн: в ее присутствии Эван испытывал такие чувства, которые, как ему прежде казалось, были для него уже недоступны. Но смел ли он рисковать, решаясь на тесное общение с ее ребенком? При мысли об этом все его существо захлестывало такими эмоциями, которые он всячески хотел в себе подавить. Он не мог позволить себе снова и снова впадать в этот параноидальный припадок всякий раз, как мальчишка засопит. К тому же едва ли это поможет наладить отношения с его матерью.
– Да, знаю, – сказал Руперт и похлопал его по плечу. – Я этого нисколько не забыл.
– Ты очень многим пожертвовал ради меня, Руп. Разве не так?
Руперт явно смутился.
– Ну а ты, в свою очередь, сделал меня очень богатым человеком.
– Разве мы богаты? – с горечью вопросил Эван. – Ну да, мы весьма состоятельны – но разве это то же самое, что быть богатым? У меня много денег, которых мне за свой век не потратить, машин, на которых я не езжу, домов, в которых не живу. Но как вот насчет всего того, что действительно имеет ценность в жизни? Есть у меня хоть что-то?
– Ну у тебя масса разных достоинств, – ответил Руперт с пылкой преданностью, так характерной для его манеры общения.
– Мне неприятно в этом признаться, но я испугался этого ребенка – ее Нейтана. Мне он показался невероятно уязвимым, просто чертовски беззащитным! Это до смерти меня напугало! А что еще сильнее меня потрясло – так это близость, сплоченность их семьи. Ферн и ее мама просто без памяти его любят, как безудержно любят все друг друга в этой семье. У меня никогда такого не было. В моей семье… – И вновь слова застряли у него в горле. – Ну ты сам знаешь.
Руперт поджал губы, давая понять, что он и правда в курсе.
– Я могу выйти перед тысячной толпой и спокойно петь – но вот этот крошечный семейный союз шокировал меня буквально до глубокой дрожи. И я не уверен, что меня хватит на то, чтобы все это принять.
– Но ты об этом подумываешь.
– У меня уже голова от этого кругом, Руп! – Эван прочесал обеими руками по волосам. – Я ведь, наверно, староват уже для кризиса среднего возраста?
– Я бы сказал, идеальный для этого возраст, – усмехнулся агент.
– Весьма меня обнадежил, – улыбнулся Эван.
– Ну что, – вздохнул Руперт, – можешь теперь целый день об этом размышлять. Дядя Руп советует тебе немедленно залечь в постель. Не двигаться и не болтать. Дай отдохнуть телу, дай отдохнуть голосу – и к завтрему, глядишь, почувствуешь себя совсем иначе.
«А глядишь, и так же скверно», – с серьезным опасением добавил про себя Эван.
Глава 51
Мне срочно нужна горячая ванна и хоть немного холодного вина. С первым наверняка возникнет проблема: у меня просто нет ни пригодной для лежания ванны, ни в достатке горячей воды, поскольку мой бойлер уже на последнем издыхании. Со вторым может не получиться, потому что холодильник у меня тоже на ладан дышит. Так что решением всех моих проблем будут прохладный душ да бокал тепловатого вина.
Тяжело поднимаясь по лестнице к своей квартире, я сознаю, что снова и снова возвращаюсь к тому, что просто тупо тащу себя по жизни. Надо наконец что-нибудь предпринять, чтобы как-то оживить свою затухающую жизненную энергию. Что-нибудь такое, разумеется, что не предполагает отдыха и расслабления, поскольку на это у меня просто нет времени. Я уже порядком вымоталась, присматривая за Нейтаном, даже несмотря на то, что, слава богу, ему сейчас ничто не угрожает. Джо на этой неделе с головой в работе, и ему вроде как обещают предложить что-то еще – может быть, даже на постоянной основе. Братцу очень на пользу хорошенько встряхнуться после долгих месяцев круглосуточного ухода за ребенком, да и лишние деньги, естественно, никогда не помешают.
Все это время я старательно пыталась перестать думать об Эване Дейвиде, но мне не особо это удалось. До сих пор никак не могу понять, почему он так жаждал поскорее убраться подальше от Нейтана. При том, как остро он отреагировал, можно было подумать, ему явился призрак. У меня вся эта сцена раз за разом прокручивается в голове, но я так и не могу придумать ей разумное объяснение.
– Кто вы такая? – вопрошает отец, едва я появляюсь на кухне.
– Брось, пап, – обрываю его я. – Я не в настроении.
Он сдается, усаживаясь поглубже в кресло.
Следующим пунктом, к чему мне следует приложить побольше сил, идет продолжающееся до сих пор раздельное существование родителей. Если я в самое ближайшее время не вытурю своего спятившего папашу из квартиры, я вполне буду способна его убить. Похоже, он досрочно решил отправить себя на пенсию, и с тех самых пор, что мама его выгнала из дома, он на работу не ходил, а значит, и не отдавал никаких денег за свое проживание. Это несмотря на то, что он с удовольствием уничтожает содержимое моего буфета, едва мне стоит наполнить его едой. И, как я уже убедилась, все, что он делает, – так это день-деньской сидит и смотрит, чем-нибудь похрустывая, программу «Дес и Мел», да периодически совершает набег на интернет, выискивая себе для симуляции какую-нибудь очередную хворь. Пол в моей спальне ровным слоем завален его джемперами с ромбами и некоторыми другими предметами одежды, которые, будучи от папы, не очень-то радуют глаз. У гостиной вид, как после бомбежки, поскольку диван там хронически разложен и постель после сна не убрана, а полка в ванной забрызгана пеной для бритья и завалена использованными бритвенными лезвиями. Ну хоть, по крайней мере, он пока что моется и бреется!
Прежде чем я развернусь и уйду в «Голову» на свой выдающийся вечерний концерт, мне надо еще запустить стирку. Есть, конечно, еще тысяча других невыполненных домашних дел, но они пока что могут подождать. Приоритетом всегда пользуется наличие в доме чистой одежды.
– Пап, тебе ничего не надо постирать?
– Есть пара вещичек, – отзывается он. – Сейчас принесу.
Насчет нормально поесть я оставляю на потом. Может, заскочим с Карлом в какую-нибудь забегаловку. Больше, я так понимаю, в моей жизни роскошных обедов не светит. Пока же надо чего-нибудь наскоро перехватить, чтобы от голода не подвело живот, и я обшариваю на кухне шкафчики. Однако оказывается, что мой драгоценный родитель меня в который раз объел подчистую. Единственное, что он мне оставил, – это дешевые и отвратительные на вкус хлопья, которыми брезгует даже Пискун. Выставив из буфета на стол коробку, я шарю в другом шкафчике в поисках неиспользованной глубокой тарелки. Когда же наконец нужная попадается под руку, я пытаюсь насыпать в нее хлопьев – и вдруг выясняется, что коробка совершенно пуста. Да что же это за бзик такой у мужиков, что они вечно ставят опустевшую упаковку в буфет или холодильник?! Почему они не могут просто вз