– Я приеду завтра, – обещаю я, когда приходит время прощаться.
– Привези мне приставку, – забираясь с помощью поручней на кровать, просит Люк. Берет пульт с прикроватного шкафчика и щелкает на кнопку пуска.
– Хорошо. Есть еще пожелания?
– Можно чипсы?
– Ты же знаешь, что нет, – пряча улыбку, качаю головой.
– Тогда только приставку, – вздохнув, отвечает брат.
****
Плюхнувшись на переднее сиденье БМВ, я на пару минут откидываюсь назад, прикрывая глаза. Черт, я смертельно устал, несмотря на то, что проспал несколько часов в самолете. Это не тот отдых, который требуется моему телу. Мышцы затекли, спину ломит, ощущаю себя развалиной. Мне срочно нужен душ, кровать и только потом завтрак, а лучше ужин, потому что я сбираюсь проспать до вечера. Приоткрыв один глаз смотрю на дисплей панели управления. Бл*дь. Почти десять утра. Я даже не заметил в суматохе, как пронеслось время. Снова закрываю глаза, доставая из кармана айфон и набираю Лису. К черту сон, я хочу ее увидеть. Если повезет, то выспимся мы вместе. В трубке раздаются монотонные длинные гудки. И я почти минуту слушаю их, прежде, чем сбросить набор номера. Звоню еще несколько раз, и снова тишина. Последние два дня она тоже меня игнорила. Я знаю, что вчера истек срок по выполнению ее первого задания, своего рода экзамена, и она очень волновалась по этому поводу, но категорически отказывалась принять от меня помощь. Я звонил Рэнделлу тоже, но тот, вообще, отказался обсуждать со мной свои планы, заявив, чтобы я не лез не в свое дело. Я считаю, что Перриш поспешил. Алисия еще не готова.
Нужно ехать к ней. Если она пострадала, я его убью. Собственноручно четвертую.
Плохое предчувствие не покидает меня всю дорогу до центра Даунтана. И достигает пиковой отметки, когда, поднявшись на этаж Лисы, я еще из коридора вижу, что дверь ее квартиры приоткрыта. Сердце грохочет в груди, ладони становятся влажными, когда я захожу внутрь. Свет в прихожей включен, но с порога я Лису нигде не вижу, только туфли и сумочка, брошенные на полу. Захлопываю за собой дверь, и иду в сторону ванной, откуда доносится шум воды. Бегло оглядываюсь по сторонам в поисках беспорядка или других примет, которые могли бы навести на мысль, что заставило ее, не заперев входную дверь и раскидав вещи, залезть в душ. Кто угодно мог войти и… Даже думать об этом немыслимо. Консьерж внизу не соизволил спросить, к кому я иду. Любой мог подняться. Кто угодно и с какими-угодно намерениями.
– Лиса, – зову я, несколько раз постучав. Она не отвечает, и я дергаю за ручку. Ванная тоже оказалась не заперта. Сквозь облако пара я не сразу ее увидел. Ступил внутрь и запнулся за валящуюся на полу влажным комком одежду. Стеклянная перегородка душевой кабинки немного приоткрыта, и я раздвигаю ее до конца. Внутри все переворачивается, когда я вижу ее. Алисии даже говорить ничего не нужно. Что бы ни случилось, это было ужаснее, чем я мог предположить.
Девушка сидит на полу кабинки, прижав колени к груди и уткнувшись в них подбородком. Мокрые волосы закрывают лицо. Горячие струи бьют в покрасневшую спину.
– Черт, Лиса, – ругаюсь я, резко поворачивая кран и выключая воду. Она даже не реагирует. Не двигается. Я опускаюсь на корточки. Моя одежда тоже промокла, пропитавшись горчим паром, но я даже не замечаю. Ничего вокруг не существует, кроме нее.
– Лиса, – шепчу я. Хватаю за плечи. Ее голова запрокидывается, как у тряпочной куклы, ударяясь затылком о заднюю стенку кабинки. Пустой взгляд останавливается на мне, но не видит. Она не пьяная. Это шоковое состояние. Мой взгляд скользит вниз по ее голому телу и снова медленно возвращается к лицу. Но замирает в области шеи. Застыв, я чувствую, как ледяной озноб пробегает по спине, обхватив пальцами ее подбородок, я поворачиваю голову Лисы сначала в одну сторону, потом в другую. На бледной коже шеи отчетливо виднеются посиневшие следы пальцев. Не очень яркие, ее не душили в полную силу… Я знаю, что это было.
– Какого черта ты меня не послушала, – отпуская девушку, я теряю равновесие, падая на задницу, и зарываясь пальцами в свои волосы и со всех сил тяну их. Если бы только причинение боли самому себе могло что-то исправить. Я не знаю, сколько проходит времени, пока мы сидим в пропитанной парой ванной, убитый каждый своим горем. Я не могу дышать и просто раскачиваюсь из стороны в сторону. Лиса дрожит, словно промерзла до костей.
Я не успел.
Какой ж я дурак. Я думал, что и в аду бывают ангелы. Не такие, как в раю, а соответствующие месту, грешные ангелы, но с чистой душой. Я верил, что она послана мне, как спасение…
– Лиса, – хрипло шепчу я, протягивая к ней руки, и она внезапно оживает. Ее взгляд фокусируется на мне, становится осмысленным. Губы кривит какая-то дикая улыбка.
– Ты не поверишь, кого я сегодня видела, когда возвращалась домой с феерично проваленного задания, – произносит она каким-то чужим, надтреснутым голосом.
Я снова скольжу взглядом по следам чужих рук на ее шее, и все внутри меня горит от ослепляющей, выворачивающей кишки ярости.
– Саймона, – выплевывает она, глядя мне в глаза застывшим взглядом. – Помнишь такого? Саймона Галлахера, который мечтает расквитаться со мной за то, что я сдала его Рэнделлу Перришу.
Это не совсем то, что я ожидал услышать, и с недоумением смотрю на нее, пытаясь понять, что она такое говорит.
– Галлахер? – переспрашиваю я, взгляд отпускается на синяки на горле. – Это он сделал?
Лиса прикрывает ладонью рот и начинает хохотать. Жутко, оглушительно-громко. А потом выпрямляется в полный рост, не пытаясь прикрыть наготу, и непроницаемо смотрит на меня сверху вниз. Смех обрывается так же внезапно, как и начался.
– Бог с тобой, Итан. Он был так счастлив увидеть меня живой, что несколько минут ощупывал мое лицо, не веря, что перед ним не призрак.
– Что за бред? – хмурюсь я. И тоже встаю. Полностью одетый напротив совершенно обнаженной Алисии.
– Бред? – вскинув бровь, Лиса снова неестественно улыбнулась. – Удивительное дело, он тоже удивился, узнав, что, оказывается, нанял людей, чтобы убить меня. Да, его компания понесла убытки, вследствие чего произошло вынужденное слияние с Перриш Трейд, но Саймон не винил меня в этом. Он даже пытался искать пропавшую любовницу-неудачницу, но ему осторожно намекнули, что лучше забыть имя Алисии Лестер и не вспоминать о том, что она когда-то существовала. Такая вот история, Итан. Немного расходится с той, что знала я, не правда ли?
– Все это ложь, – отрицаю я. – Ты же видела, эти ублюдки держали меня на прицеле.
– Этих людей подослал Перриш, и ты, мразь двуличная, знал об этом, – с ненавистью бросает мне в лицо Лиса. – Все это время вы оба меня использовали. Зачем? Для чего такие дикие, нелепые, нелогичные игры?
– Давай выйдем и поговорим на свежую голову. Ты перегрелась, Лиса, – говорю я, протягивая ей полотенце. Она оборачивается им, но не двигается с места.
– Ответь, или ты хочешь, чтобы он слышал? Тебе нравится мысль о том, что он все время слушает, о чем мы говорим и наблюдает, как мы трахаемся? Может, тебя это заводит, Итан? Или это игра между вами двумя? И я чего-то не знаю? В чем причина твоей одержимости этим отморозком, больным на голову? Я понимаю тех, кого он загнал в долги, кого держит на крючке, зная какую-то личную подноготную, или тех, кому он однажды оказал услугу по доброте душевной. Я даже понимаю девушек из Розариума. В Перрише что-то есть. Я и сама была бы не прочь, но ты? Дело не в больном брате, не в том, что он вытащил тебя из нищеты. И не в дружеской привязанности. Смешно представить Рэнделла в качестве друга кого-либо. Я видела, как он разговаривал с женой. Этот человек совершенно ненормальный. И хранить слепую верность ему может такой же ненормальный.
– Ты сошла с ума, Лиса, – я кладу ладони ей на плечи, пытаясь успокоить, но она с невероятной силой отталкивает меня прочь, и я влетаю спиной в стену. – Успокойся. Просто скажи, что произошло? Помимо Галлахера. Это мы решим позже.
– Решим? Как, мать твою, ты собираешься это решить? – кричит она. – Блядь, Итан, с этого все и началось. Я бы никогда не согласилась. Меня бы здесь не было, если бы вы меня не убедили, что без защиты Рэнделла, меня ждет мгновенная смерть от наемников Галлахера. И мне бы не пришлось пережить эту ночь! – последнюю фразу она выкрикивает со слезами в голосе. Закусывает губу, чтобы не зарыдать.
– Алисия, я ничего не знал про подставу с Галаххером. Я клянусь тебе, – подняв руки ладонями вверх, произношу я. И это правда. Я не лгу. Я был уверен, что на нас напали тогда головорезы Галлахера, но спровоцированные действиями Рэнделла. Я не думал, что он мог…
– Меня били ногами, Итан. Сломали ребра. Я несколько дней ничего не видела из-за отеков на глазах. Я даже есть нормально не могла. И это сделали со мной по приказу твоего обожаемого Рэнделла Перриша. А всю эту ночь я трахалась с каким-то больным ублюдком тоже по его приказу.
– Нет, он не мог такого сделать.
– Ты посмотри на меня, – Лиса обхватывает себя за горло обеими руками. – Похоже, что я сама это сделала?
– Рэнделл не дает таких приказов, Лиса. Нет! – твердо произношу я. Перед глазами розовая пелена. Мозг отказывается функционировать и анализировать информацию. Словно какой-то блок мешает взглянуть фактам в лицо.
– Значит, для меня он сделал исключение. Ты посмотри на себя. – Ее взгляд скользит по моему лицу с презрением и ненавистью. – Ничтожество. Ты даже сейчас его защищаешь. Еще скажи, что я сама виновата.
– Тебе просто нужно было меня дождаться… – бормочу я, чувствуя себя беспомощным перед волной гнева, которую она обрушила на меня.
– Тебе просто нужно было сдохнуть в тот момент, когда в конверте ты увидел мою фотографию, – с горечью бросает девушка. И словно резко лишается всех моральных и физических сил, потратив их на эту безумную вспышку.
Какое-то время мы молчим, не глядя друг на друга.
– Не было никакой фотографии, – хрипло произношу я безжизненным тоном. – Личная просьба.