— Думаешь, быстро? — озабоченно спросил царь.
— Быстро, — подтвердил я. — Диссертацию мою вот-вот напечатают, не знаю уж насчёт перевода на немецкий, английский или французский с испанским, но на латынь переведут точно.
— А в твоей диссертации, стало быть, всё необходимое уже есть? Вот так прочитает её учёный немец и заведёт у себя обучение артефакторов? — к недоверию в голосе царя отчётливо примешалось осуждение.
— Не всё, государь, — я позволил себе недобрую усмешку. — В ней лишь в самых общих чертах сказано о том, как правильно и быстро разделить работу на нескольких артефакторов с разными разрядами одарённости, и ещё меньше сказано, как такому разделению научить.
— И что, без твоих подсказок этого никак не сделать? — царь даже повеселел.
— Ну почему же, государь, можно и сделать, — с притворным сожалением вздохнул я. — Только каждый раз такое разделение придётся проводить опытным путём. А у меня — готовое решение, подходящее для всех видов работ. По крайней мере, я пока не сталкивался с тем, чтобы оно к чему-то не подходило.
— Хитрый ты, Левской, как я погляжу, — одобрительно заметил царь. — Не хочешь, значит, чтобы другие могли как ты?
— Я, государь, хотел привилегию на эту свою методу получить, — признался я. — Чтобы мне потом за её использование платили.
— А я-то всё думаю, в чём ты выгоду ищешь с передачей своей методы в казну! — усмехнулся царь. — Что же ты сразу о том не сказал?
— Казне я и бесплатно отдам, — пообещал я. — Я хотел, чтобы те же немцы мне платили. Или у нас если кто из частных лиц захочет такое обучение завести.
— Хотел? — уцепился царь. — А теперь что, не хочешь уже?
— Присяжный поверенный Веснянский, коего я нанял над этой задачей работать, говорит, что вряд ли оно получится, — не стал я скрывать. — Жаль, конечно, но что поделать…
— Я с князем Орловым поговорю, — веско сказал царь. — Уж он-то всяко лучше любого присяжного поверенного с тем разберётся.
Это да, председатель Высшей судебной палаты действительно разберётся лучше. Правда, если и он скажет, что никак, тут уже ничего не попишешь, но если скажет, что можно… Дух от этаких перспектив захватывало, так что я даже на пару секунд запоздал выразить государю свою признательность.
— Ладно, Левской, — царь улыбнулся какой-то своей собственной мысли и замолк. — Ладно, — через несколько мгновений продолжил он. — Подумаю, что с этим твоим артефакторским учением делать. А чтобы мне легче думалось, давай-ка рассказывай, какую на самом деле выгоду ты тут для себя ищешь, ежели и методу свою бесплатно казне отдашь, и учителей по сходной цене выучишь.
— Я с будущего года собственную выделку артефактов открываю, — что ж, вот самый главный вопрос и задан, теперь бы с главными ответами не прогадать. — Артефактов для заводских работ. И чтобы у меня их лучше покупали, мне нужно, чтобы больше было людей, которые смогут правильно с ними работать.
— Тебе, значит, лучше?! — государь Фёдор Васильевич повысил голос. Ненамного повысил, но я внутренне вздрогнул, хорошо хоть, только внутренне. — А казна за твоё «лучше» платить должна?!
— Не мне одному лучше, — я старался говорить спокойно, уж как оно у меня получалось, судить не взялся бы. — Мне, конечно, тоже, но и для заводской промышленности во всём Царстве Русском лучше. А стало быть, и для самого царства.
— Тебя, Левской, послушать, так ты прямо лучше всех знаешь, что для царства лучше, — проворчал царь. — Мне князь Романов говорил, как ты ему про гонку вооружений расписывал. Хочешь и в заводском деле такую гонку устроить?
— Хочу или не хочу, а всё равно придётся, — пожал я плечами. — Ту же гонку вооружений только на заводах да фабриках и можно вытянуть. Иначе-то никак.
— Понятно, что никак, — согласился царь. — Но почему ты уверен, что только с твоими артефактами и обученными по-твоему артефакторами вытянем?
— Не только с ними, государь, — спорить с царём мне не особо хотелось, но провалить свою затею не хотелось куда как сильнее. — Просто сейчас, когда европейская промышленность насыщена полезными в выделке товаров артефактами и артефакторами с университетским образованием, она нашу опережает. А это не годится. Да, не одними артефактами сильно заводское производство, но тут я поправить положение смогу.
— Так, Левской, пойдём-ка мы с тобой погреемся, — распоряжение своё царь преподнёс в виде этакого предложения, от которого, с учётом того, кем оно сделано, я не мог отказаться. Да и не хотел, откровенно говоря. Вся только что изложенная мною беседа проходила на неспешной прогулке в саду за Большим Кремлёвским дворцом, не иначе, царь решил подышать свежим воздухом. Воздух и правда был свеж, как это бывает только зимой, и не сказать, чтобы я так уж сильно замёрз, но погреться бы точно не мешало.
Мы прошли в Малый дворец, избавились от шуб с шапками, и после недолго перехода по лестнице и коридору устроились в просторном кабинете, игравшем также, судя по длинному приставному столу, роль залы для совещаний. Небольших таких, для узкого круга, персон на двадцать пять. Вот за этим столом мы и устроились, сюда же сразу подали и угощение — по чарке ореховой настойки с сыром и паштетом на закуску, а потом и чаю да маленьких пирожков с начинкой из яблочного варенья с корицею. Ну а что, греться так уж греться!
Куда в большей степени согреванию, однако, способствовал почти что допрос, устроенный мне царём. Уж очень государь наш Фёдор Васильевич заинтересовался моим мнением о том, как нам вывести промышленность Царства Русского в число наиболее развитых в мире, а лучше вообще на самое первое место, которое пока что занимает тут та же самая Англия, что и в бывшем моём мире, только не с таким большим отрывом от остальных. «Мастерской мира» чахоточный остров здесь ещё не стал, и, надеюсь, не станет. Впрочем, мои усилия, если и внесут в борьбу с английским промышленным превосходством свой вклад, особо великим он не будет — тут на пятки англичанам активно наступают немцы, голландцы и, как это ни странно, шведы. Справедливости ради стоит сказать, что немцы с голландцами в этом мире немного не те, что были в прошлой моей жизни — Германии как таковой нет, есть Священная Римская империя с Германией, Австрией, Венгрией и прочими далмациями и иллириями, а Нидерланды включают в себя ещё и Бельгию. Со шведами всё ещё интереснее — наша промышленность по объёмам выделки товаров их превосходит, но на европейском рынке шведских промышленных изделий больше, потому как то, что Царство Русское производит, оно же в основном и потребляет.
Отвечая на царские вопросы, я, понятное дело, вновь обратил внимание государя на свою систему обучения, но не на саму по себе, а во взаимной связи с задуманной мною выделкой промышленных артефактов, как и необходимостью введения государственных стандартов на оные. Царь больше слушал, особо не возражал, так что я разошёлся и сам иной раз удивлялся своему красноречию. Особенно мне удавалось рисовать самыми мрачными красками то положение, в коем пребывает отечественная промышленность из-за отсутствия тех самых стандартов. Кажется, я даже слегка в этом переусердствовал, поскольку государь начал потихоньку мрачнеть, так что пришлось мне упомянуть и о том, что в Европе с промышленными стандартами дело обстоит лишь ненамного лучше. Да, как ни странно, так оно и есть — там даже с мерами и весами никакого единства близко не наблюдается, например, английский дюйм прусскому дюйму вовсе не равен. Да ладно английские меры с прусскими сравнивать — прусские меры не всегда с теми же австрийскими и баварскими совпадают! [2]
— Вот на что ты, Левской замахнулся, — царь взмахом руки остановил поток моего красноречия. — Хочешь, чтобы по твоим артефактам казна те стандарты установила?
— Хочу, государь, — прямо ответил я. — Очень хочу. И чтобы потом по нашим стандартам и европейские равнялись. Тут главное же что? Первым оказаться. Вот пусть мы и окажемся.
— Ну да, мы, — усмехнулся царь. — Это ты мне так говоришь, а сам-то думаешь, пусть, мол, я первым буду.
— Так и думаю, государь, — согласился я. — Но и качество артефактов обеспечу у себя такое, что установить по нему стандарты не стыдно за державу будет.
— Смотри, Левской, не перестарайся, — весело сказал царь. — А то что толку в тех стандартах будет, если кроме тебя самого никто их не выдержит? Но всё, что ты тут мне наговорил про эти свои стандарты да про промышленность, ты давай-ка напиши обстоятельно и через Леонида мне передай. Срок на то давать тебе не буду, но ты особо не мешкай, — царь явно перешёл к подведению итогов беседы. — Записку твою по артефакторскому обучению я в Палату народного просвещения передам. Посмотрю, что они на неё ответят, потом вызову тебя ещё раз.
Уже у самых дверей кабинета, до которых царь меня проводил, государь Фёдор Васильевич остановился и тихо так, по-доброму проговорил:
— Ты, Левской, ни разу ещё меня не разочаровал. Вот так и продолжай.
Ну что я мог на такое сказать? Да ничего! Только и осталось самым почтительнейшим образом поклониться.
[1] См. роман «Царская служба»
[2] В реальной нашей истории в той же Пруссии часть производителей использовала прусские меры, часть — английские.
Глава 25. Минские известия и московские открытия
Человек, как известно, предполагает, а Бог располагает. Но как нечестиво возлагать на Бога то, что может быть сделано губным сыском, так и мои предположения опрокинул простой старший губной пристав Шаболдин. Я ведь какие планы после беседы с царём строил? Ну не после самой беседы, а после того, как вернулся домой, отобедал с Варенькой да поделился с любимой супругой своими впечатлениями. Так вот, я собирался предаться размышлениям о явном царском благоволении ко мне, как и о том, что именно царь рано или поздно от меня за такие милости потребует, заглянуть к отцу, предварительно связавшись с дядей, и обсудить всё в относительно узком кругу бояр Левских. Но и поразмышлять тол