Я продолжал убивать, только на этот раз подростков, таких же как я, только ужасно напуганных. Теперь меня стали кормить лучше. Думаю, Босс выигрывал на этом не малые деньги. Я сам стао чьей-то игрой и это уже было не так интересно. Интереснее думать о том, что чувствуют эти дети, держа в руках меч, зная, что должны проткнуть им человека или умереть. Лично я не чувствовал ничего, думал о том, чем занята в этот момент моя мама или ищет ли меня полиция. Я никогда не видел Босса, мне просто рассказали, что я должен делать, что я за это получу и что будет если я откажусь.
Замечали ли вы, что если заставить делать, что вам, итак, нравится, обложив это обязательствами и правилами, то вам перестанет это нравится? Сам факт любого, даже малейшего вмешательства морали или последовательности убивает любое веселье. Раздражает.
Однажды, выпал снег. Я видел эти огромные белые хлопья в окне коридора по пути в камеру – одиночку. После такого количества выигрышных боёв мне позволили кровать и даже тоненькое одеяло. Просто из любопытства я спросил у очередной жертвы, прямо на арене "какое сегодня число?". Мне нельзя было с ними разговаривать и им со мной тоже. Но кого это волнует? Мне ответил охранник. Это было за несколько дней до моего дня рождения. Мне должно было в скором времени исполниться 18. Я одним ударом снёс ему голову. Это всегда один смертоносный удар. Не хочу, чтобы они мучились. Конечно, шоу из-за этого страдало, ведь зрители платят за зрелище, крики и стоны, кровь и медленную смерть, уплывающую по капле. Зрители недовольны, значит и Босс тоже недоволен. Но меня это не особо волнует.
И почему многим людям так важно знать, что они по определению счастливее других? Что у них больше дом, красивее или вообще есть жена, что они не рабы… Почему людям просто физически необходимо, чтобы их любили и уважали? Они думают, что раз они "лучше", то и любви достойны большей? Я думаю, это неоправданно. Любви больше достойны те, кому она нужнее. Бедные, несчастные, одинокие… не важно сколько у них денег или власти. Я не достоин, мне она просто не нужна. Я никогда не пытался добиться признания родителей или знакомых, но просто любопытно, гордились бы они моими успехами сейчас.
Взамен за чужие страдания мне предложили что-нибудь на мой выбор, что-то, что облегчило бы мне жизнь. Теплое одеяло, лучшую еду, компанию… Я пожелал торт. Огромный день рожденный торт. Такой большой, чтобы каждому достался кусочек: охранникам, мученикам, новым работникам столовой, уборщикам, если они есть, самому Боссу и его рабам… каждому. Как ни странно, моё желание выполнили. В честь моего дня рождения мы все вместе ели бисквитный и очень сладкий торт. Мы все вместе наслаждались им как большая дружная семья. Было неплохо. Но ещё лучше была свобода. Именно в тот момент я вспомнил своих родителей, вспомнил как я жил до всего этого и решил, что мне пора вернуться.
В тот день, во время очередного боя я перепрыгнул через ограду и проткнул одного из гостей. Было не сложно, меня никто даже не пытался остановить. Это был обрюзгший, жирный и невероятно мерзкий мужчина. Он был в норковой шубе и с омерзительной улыбкой на сальном лице. Такой довольный и радостный. Выбор я сделал мгновенно, он был похож на совокупность самых мерзких качеств всех в этом зале, включая меня самого. Я буквально выпотрошил его прямо на глазах у Босса, всегда сидевшего за плотным полупрозрачным стеклом. Остальные разбежались. Это неважно. Я хотел смерти только одному из присутствовавших там, но ради неё, я знал, мне придётся забрать немало чужих душ, на которые я никаким образом не мог бы претендовать. Я не играл в Бога, они просто стояли на пути.
Никто не ожидал такого и, честно признаться, я не знаю почему, ведь такой поступок рано или поздно должен был произойти. Неизбежно. Они должны были быть готовы, но не были. Босс убежал вместе с остальными. Я шёл по коридору в ярости, источая жестокость и жажду крови каждой клеточкой тела. Там были те дети, ожидающие своей очереди на продажу. Их я трогать не стал, они, итак, уже мертвы, а смысла убивать их здесь, как коров на бойне, я не видел. Там были охранники, покупатели, зрители… никто из них не смог избежать свой участи. А вот они заслужили такой кончины.
Это был мой личный игровой рекорд. Я гордился собой, но этого было недостаточно. Босс всё ещё сидел у себя в офисе. Я снял с одного из убитых мной охранников пистолет, со стены взял огнетушитель. Забавно, что в здании, где проводят бои насмерть межу детьми – рабами предусмотрены меры безопасности от пожара. Забавно. Бросить в толпу огнетушитель и выстрелить в него. Запереть работников в одной маленькой тесной комнатке, чтобы они выбрали, кто должен умереть, став едой остальным. Развесить трупы детей по стенам, изображая сатанистские ритуалы, чтобы позлить полицию, когда та, наконец, соизволит приехать. Выпустить всех рабов, заложников и «гладиаторов» объяснив им, что теперь они свободны. Всё, что я предполагал сделать сегодня было сделано. Почти.
Я нашёл его в кабинете на самом последнем этаже. Он не сопротивлялся. Я решил будет забавно инсценировать сценку из старых фильмов про мафиози и заставить его самому себе рыть могилу. Рад, что до сих пор не потерял своё чувство юмора.
Он выкопал, ждал, что я его пристрелю, но это было бы слишком просто. Я заметил огромную деревянную коробку в гараже и заставил его сесть внутрь, он еле поместился. Заколотил гвоздями. Получился квадратный гроб, в котором сидел живой работорговец. Забавно. Я закопал его живьём. Это заняло достаточно много времени и была глухая ночь, когда я закончил. Его мольбы, крики, попытки откупиться и угрозы были слышны всё невнятнее с каждым пудом земли, что сыпались на крышку с его же лопаты. После, я просто лежал на рыхлой земле, прислушиваясь к невнятным крикам из-под земли и думал, что делать дальше. Когда настал рассвет я поздравил сам себя с первым днём в качестве официально взрослого.
Я мог бы прострелить себе голову, без проблем. Но я не хотел… пока. Я не сожалел о сделанном, не чувствовал себя монстром, хотя явно был им. Справедливо. У меня ещё были дела. Я вернулся, нашёл чей-то кошелёк, достал оттуда немного денег и пошёл в сторону домов. Дошёл до старого магазина, вызвал полицию, купил чипсы. Как же я по ним скучал. Продавщица, кажется, узнала меня, возможно, по объявлениям о пропаже, и вызвала скорую. В больнице мне оказали посильную помощь и вызвали психиатра. Я не стал рассказывать ему всё, но того, что рассказал, было достаточно. Как ни странно, полиция не связала все те трупы со мной. Я привык притворяться нормальным и получается у меня это превосходно. Родители чуть с ума не сошли от радости. Хотя мой убогий вид быстро привёл их в чувство.
Прошло несколько месяцев, прежде чем я осознал, что несчастен. Там я был свободен, а теперь добровольно вернулся в реальность. Бесконечные правила, ложь и притворство, постоянные моральные ограничения. Границы, границы, границы… Невыносимо. Я вернулся на то место. Теперь там не было никого, ни одного тела, только кровавые следы намекали на те события, которые происходили здесь. Никто не стал убираться. Я нашёл свою комнату и перекинул верёвку через проём. Я не оставил ни записки, не намёков. Это не важно. Я вернусь в ад, в место, где моя душа будет по-настоящему свободна. Конец.