Это был первый раз, когда Питер осознанно разозлился на мать. (Не могу представить, сколько злости находится в бессознательной части сознания.) Я заметила, что, хотя он не чувствовал злости за то, что мать делала с ним, сейчас у него появилось чувство злости за то, как она отреагировала, увидев жертву огня.
Позже, путаясь в догадках, почему мать Питера вела себя так странно, я спросила про ее детство. Он ответил, что ее прошлое – полнейшая загадка. У нее не было ни родителей, ни родственников, которых бы он знал. В Торонто у них жили родственники по папиной линии, но она с ними не особо общалась, используя их как временное место жительства, когда семья потеряла деньги. Сейчас она богата и имеет во владении несколько домов, но отказывается давать в долг для открытия бизнеса.
Питер признался, что, увидев бесчувственное отношение матери к покалеченным детям, он спустил с поводка всю ярость и злость за то, что она делала с ним в детстве. И перестал ходить к ней на ужин.
Мать была озадачена отказом и вываливала ужин ему под дверь. Дни шли, мать начала вести себя более раздраженно и безумно, крича по телефону, что он должен прийти. В конце концов Питер согласился навестить ее. По моему предположению, он хотел попытаться выяснить причину столь ужасного поведения при виде больных детей. Когда Питер поднял тему, она начала смеяться каким-то маниакальным смехом. Находясь в ярости от ее бессердечности, Питер начал выговаривать, каким болезненным было его детство. Женщина потрясла головой, смеясь, и сказала, что сын не имеет и малейшего понятия о том, что такое болезненное детство, и добавила, что она защищала его от плохих людей.
Питер спросил про ее прошлое. Она ограничилась общими фразами, сказав лишь, что для нее всегда было важно не зависеть от мужа. Еще добавила, что никогда не стала бы «второй женой».
Через несколько недель история жизни матери стала известна. Бабушка Питера по маминой линии была «второй женой» китайца-бизнесмена из Вьетнама. (Семья происходила из китайского рода владельцев недвижимости, но несколько поколений проживала во Вьетнаме.) Вторая жена – это что-то между горничной и любовницей. Богатые мужчины содержат таких женщин взамен на сексуальные услуги, дети не были частью договора. Бабушка Питера была очень красивой, как элегантное перышко на шапке дедушки. Когда он потерял все деньги, начал плохо относиться к ней. Его социальный статус упал, и он не мог ассоциироваться с кем-то, кто имеет право очернять свою репутацию. Поэтому отказался оказывать финансовую поддержку второй жене и давать официальные права незапланированному ребенку (матери Питера). Мой пациент не знал, что имела в виду его мать под словом «права», и из-за языкового барьера не смог понять значение. Его бабушке не позволялось работать, получать официальные документы или начинать свое дело, пока она не будет официально признана как вторая жена. Она открыла нелегальный опиумный притон для иностранных «выродков». Также это было место для «мужчин, которым нравился горячий опиум» – цитата мамы. Питер сказал, что не уверен в значении. Как он понял, это было что-то вроде борделя и опиумного притона, где клиенты жгли людей для садистского удовольствия. Бабушка делала опиум, а об девочек в борделе, включая мать Питера, тушили французские сигареты.
– Питер! – Я была в полнейшем шоке от услышанного.
Я спросила, были ли их клиентами французы. Питер уверил, что да, так как в двадцатых и тридцатых годах Вьетнам являлся французской колонией. Коренные китайцы, которые составляли большую часть малых народов страны, вели бизнес. Работа матери Питера заключалась в том, чтобы делать мужчин счастливыми, – она получала ожоги от сигарет и делала «плохие вещи», что бы это ни значило. На английском она описала это как «незаконный секс» и «ожоги горячего опиума». То, что она увидела в больнице Торонто, напомнило ей о собственном доме. Питер спросил мать, подвергалась ли увечьям бабушка, на что мать буднично и сухо ответила:
– Нет, практически нет. Девочки приносили больше денег.
Питер хотел узнать, сколько тогда лет было маме и остальным, но она не ответила, сказав, что не понимает, что он говорит по-английски. (Она часто говорила эту фразу, когда хотела оставить что-то в тайне.)
В итоге она встретила мужа в притоне. Он и его брат играли в незаконной джазовой группе вниз по улице, недалеко от притона, и как-то раз зашли покурить. Когда он предложил ей выйти за него замуж и уехать в Канаду, она использовала этот шанс. Мать сказала Питеру, что всегда заботилась о деньгах, чтобы не пришлось стать «второй женой»: у них не было ни власти, ни прав, и поэтому пришлось вести «незаконный бизнес». Наконец, Питер задал вопрос:
– Твоя мама запирала тебя когда-нибудь?
Ответ был очевиден.
– Нет, но тебе повезло, что я тебя запирала, – сказала она. – Всегда плати за то, что получаешь.
Я медленно покачала головой.
– Я знаю, я знаю, – сказал он. – Я всегда говорил, что она делала все, что было в ее силах.
Немного погодя добавил:
– Думаю, одной из причин ее ненависти к отцу и его родственникам было то, что они знали, кем она являлась.
– Была ли она с кем-то из мужчин после смерти отца?
– Нет, никогда. Она носит поношенную одежду, даже на свадьбы, коротко стрижет волосы. Если кто-то обращает на нее внимание, она говорит, что им нужны ее деньги. Она любит только их.
– Деньги – это то, что защищает ее от ожогов, – объяснила я. – У нее была мать, которая предлагала единственному ребенку лишь садистское наслаждение. Когда ваша бабушка видела ожоги от сигарет, она смеялась вместе с клиентами – прямо как ваша мать в больнице.
Бедная мама Питера не имела ни малейшего представления о том, что значит быть любящим родителем, ведь у нее у самой никогда их не было.
После долгой паузы я сказала:
– Мне очень жаль вашу маму. Она была лишена одного из самых замечательных чувств, подвластных человеку, – материнского инстинкта и наслаждения материнством.
Это не природное явление, оно проявляется при определенных обстоятельствах. Его провоцируют воспоминания матери о собственной связи и привязанности к матери и наличие примера модели поведения, принятой в семье или в обществе.
Питер долгое время молчал. Наконец я продолжила:
– Я все думаю о вашей маме, смеющейся над жертвами пожара. Она сама была жертвой подобных обстоятельств. Клиенты, должно быть, смеялись над ней, а она просто воспроизвела их модель поведения. Посетители платили за так называемую привилегию нанесения ожогов людям. Она не знала, как создать связь с вами, так как сама не была привязана к своей матери. Та не оказывала эмоциональной поддержки в детстве. По сути, ее мать продавала дочь садистам за деньги. Неудивительно, что она думает, будто защищала вас, обеспечивая средствами к существованию и постоянно запирая на чердаке подальше от всех бед.
– Она обеспечивала средствами к существованию и свою мать, – заметил Питер.
– Она всю свою жизнь обеспечивала других средствами к существованию.
– У нее всегда был пунктик насчет мужчин. Она нормально относилась к моей сестре.
– Действительно ли это так? Она приказывала ей молчать и не двигаться.
– Единственная вещь, которую она знает и умеет наверняка, – обеспечить себя средствами к существованию. Неудивительно, что мама возненавидела отца, когда тот потерял все деньги. По ее мнению, ничего хуже случиться и не могло. – Питер вздохнул и добавил: – Почему она все время кричит на меня и говорит, какой я ничтожный?
– Как вы думаете?
– Выражает свои страхи. Музыка пугает ее. Она думает, что после будет опиум и ожоги от сигарет.
Я кивнула, соглашаясь. Очень иронично слышать столь точную интерпретацию от человека, не прошедшего программу детского сада.
Годами Питер думал, что мама права насчет всех его отклонений: почему же еще мать обращается с ним таким образом? Сейчас он увидел, что ее поведение не связано с ним, все дело в собственном трагическом детстве.
Он пытался еще раз завести разговор с мамой о ее детстве, но та не желала больше обсуждать тему. Она называла это «умершее прошлое». Когда Питер спросил, как отреагировала бабушка на мамин отъезд в Канаду, она сказала:
– Ей было все равно. Она заботилась лишь о том, чтобы получить дозу.
Тогда Питер понял, что у бабушки была наркотическая зависимость.
Сейчас Питер узнал больше о проблемах матери и начал менять восприятие самого себя, настало время начать общаться с ней по-новому. Я дала ему книгу под названием «Токсичные родители», написанную Сьюзан Форвард[17]. Книга задела Питера за живое: он рассказал о ситуации, когда мама показала пальцем на почтальона со словами: «Вот – глупый человек. Подходящая работа для тебя», Питер ощущал, что вот-вот сорвется и закричит на нее. Потом, впервые за все время, сказал:
– Я больше не могу терпеть постоянные упреки.
Это были хорошие новости. Он вел себя, как любой нормальный сын, чья мать постоянно называет его неудачником.
Я начала рассуждать вслух:
– Как заставить ее прекратить? Она не прочь поспорить. Это ее единственный способ установления эмоциональной связи. Ваша мать не знает, как выражать беспокойство, или предостережения, или любовь. Она никогда не видела этого.
– Мама была обеспокоена тем, что сестра часто носит дочку на руках. Она говорила странные вещи: «Она не научится ходить, если будешь постоянно держать ее» или «Она будет все время плакать, если возьмешь ее на руки». Сестра никогда не боролась с ней – и не будет, пока мать не сделает что-то плохое внучке. Иначе сестра просто взорвется. Мама научилась держать руки подальше. Сейчас она просто качает головой, когда сестра обнимает дочку.
Я поняла, что мать Питера сможет изменить отношение к сыну. По крайней мере, это сработало с сестрой.
Питер придерживался фаталистических взглядов на то, что маме удастся измениться. Но то, что он изменил, – свое общение. Я предложила сказать матери, как он любит ее и высоко ценит все, что она сделала для него, но не давать ей возможности говорить с ним в неуважительном тоне. Нужно объяснить, что значит грубость