Через неделю после последнего сеанса я зашла в комнату ожидания и увидела на столе огромную и невероятно красивую плетеную корзину с необычным орнаментом. Это был предмет быта индейцев, который имел статус коллекционного редкого изделия.
Я была тронута, и подарок занял почетное место в моем доме. Спустя десять лет, когда мы ремонтировали дом, грузчики паковали вещи и увозили на склад. Позже, распаковывая их, я не нашла ту корзину. Компания по страхованию сказала, что она стоила тысячи долларов и могла приравняться к музейной ценности. Но мне было плевать на цену, просто хотелось вернуть этот памятный подарок. Но я больше не видела ни ту корзину, ни Дэнни.
Некоторое время спустя выяснилось, что Дэнни стал наставником в целительных практиках коренного народа. Он считался одним из лучших, много путешествовал, участвовал в конференциях и демонстрировал различные артефакты, имеющие культурную значимость для индейцев. Откуда я узнала? Один из клиентов как-то упомянул Дэнни в нашем разговоре:
– Дэнни сказал, что до начала нашей с ним работы нужно встретиться с вами, чтобы «разогреть мотор и поставить новый протектор».
Зная любовь Дэнни к машинам, я восприняла сказанное как комплимент.
Прошло почти тридцать лет с тех пор, как я впервые увидела Дэнни. Я хотела его оповестить, что пишу книгу и планирую поделиться его историей. Ему должно было быть уже семьдесят лет.
Я связалась с его бывшим начальником, которому было за восемьдесят. Когда спросила, как дела у Дэнни, он тяжело вздохнул:
– Дэнни умер от рака горла, когда ему было около пятидесяти.
Я была шокирована, даже не знала, что сказать. Начальник поделился:
– Он никогда не жаловался на плохое самочувствие. Очень сильно похудел, постоянно кашлял и хрипло разговаривал, но продолжал работать – как и после потери жены и дочери. Он попросил похоронить его рядом с дочерью.
Еще сказал, что был удивлен, увидев, как много человек пришло на похороны, в основном индейцы, одетые в церемониальную одежду. Женщины пели песню на языке кри, а мужчины играли на огромных барабанах.
Мы почти закончили разговор, как вдруг начальник высказал интересную мысль:
– Странно, что у него был рак горла. Дэнни никогда не работал с опасными веществами, которые вызывают болезни. Я никогда не подвергал здоровье работников опасности. Как думаете, откуда рак взялся?
У меня был возможный ответ на этот вопрос. В течение всей жизни в школе-интернате Дэнни как бы проглатывал слова на языке кри, которые вырывались наружу. Они оставались где-то глубоко в горле и вызвали болезнь. Боль, с которой он столкнулся, когда его били за произнесенные на кри слова, осталась с ним, как физическое напоминание о героическом преодолении.
Икоси (до свидания), Дэнни.
Алана
Для проявления жестокости, равно как и любого злого чувства, не нужен внешний мотив. Нужна лишь возможность.
1Фан-клуб серийного убийцы
КАК СКАЗАЛ ИЗВЕСТНЫЙ французский психолог Пьер Жане о человеческой психике: «Каждая жизнь – это произведение искусства, созданное из подручных материалов». Алана, будучи одним из моих самых перспективных пациентов, как раз использовала все доступные подручные средства, а некоторые из методов, направленные на сохранение рассудка, были настолько гениальными, что их вполне можно было причислить к произведению искусства.
Стойкость характера, интеллект и материнский инстинкт девушки помогли ей справиться со своей психологической травмой.
Алана была живым доказательством, на что способен разум – он может преодолеть все и остаться невредимым.
Ее направила ко мне коллега-психиатр, которая специализировалась на гендерных проблемах. Она поделилась, как впервые услышала про Алану.
Несколько лет назад у нее был пациент по имени Кристофер, который стал Джейн. Этот профессор лингвистики развелся с женой, когда их дети поступили в университет. С тех пор началась его долгая и трудная трансформация из мужчины в женщину. Трансгендерные пациенты сейчас стали довольно частым явлением, но сорок лет назад, когда прошла трансформация Кристофера, редко встречались. Не только общество не принимало таких людей, но и гормональная терапия с операциями были намного примитивнее. Коллега помогала Кристоферу в самые болезненные периоды процесса трансформации: удаление половых органов и введение женских гормонов являлись самой сложной частью. Раньше, когда данная узкая специализация не была так развита, трансформация занимала несколько лет. Несмотря на это, учитывая все возможные риски, Джейн, которая была белой вороной, восстановилась как на физическом, так и на ментальном уровне.
В октябре 1996 года коллега позвонила Джейн и спросила, как у нее дела с партнером, которую зовут Алана. Джейн объяснила, что та была лесбиянкой, и у нее ушло много времени, чтобы начать себя идентифицировать как лесбиянку. Пара, разделяя взаимный интерес к компьютерным языкам, встретилась в университетской библиотеке. Они жили счастливо на протяжении одиннадцати лет.
Так как приглашать членов семьи на индивидуальные сеансы – не очень хорошая идея, коллега направила запрос мне. Когда я спросила про суть проблемы, она ответила, что ее бывшая пациентка Джейн передала следующее: «Я не могу описать это словами». Странно слышать подобное от лингвиста.
Я согласилась встретиться с Аланой, которой было тридцать пять, почти на двадцать лет меньше, чем Джейн. Я узнала много нового, работая с этим делом, – и это новое начиналось с первой встречи, когда я вышла в комнату ожидания, чтобы пригласить женщину в кабинет. Обычно пациенты сидят, ожидая меня, Алана же стояла, смотря мне прямо в лицо, и походила на солдата с широко открытыми глазами, наполненными страхом.
Она была хорошенькой, что-то в ней очаровывало – худая, с кудрявыми от природы, светлыми с рыжеватым оттенком волосами и светлой кожей. Алана была не накрашена, одета в серую футболку и расстегнутую фланелевую клетчатую рубашку, штаны с карманами цвета хаки и черные кроссовки. (Все годы нашего общения она носила примерно одно и то же, иногда с небольшими вариациями.)
Надеясь успокоить ее, я предложила принести чай. Затем она зашла в кабинет и села почти на самый край кресла, будто подготовилась в любой момент выбежать из комнаты. Когда маленькое чаепитие закончилось, я спросила, чем я могу помочь.
– Да ничем, скорее всего, – враждебно ответила она, просто констатируя факт.
Тогда я спросила, что ее беспокоит. Женщина посмотрела вниз, улыбнулась и начала чесать руки, которые были такими красными, будто их окунули в свекольный сок.
– Думаю, я немного нервная.
Дыхание участилось. Ей еле хватало воздуха. Подобный ритм наблюдается у тех, кто только что взобрался на высокую гору. Она так побледнела, что до этого еле заметные веснушки стали выделяться на лице. Чтобы пациентка не упала в обморок, я предложила еще чаю.
Когда спросила про семью, Алана рассказала, что выросла в Принс-Руперт, портовом городке канадской провинции Британская Колумбия. Мать ушла, когда девочке было около трех лет, однако малышку не взяли на попечительство в Общество помощи детям. Ее и младшую сестру Гретхен воспитывал отец, алкоголик и наркоман. Алана также рассказала, что он подставил их мать, подложив ей в карман героин, а потом позвонил в полицию. Когда приехали сотрудники, мужчина сообщил, что их мать занималась проституцией в Калгари, по словам Аланы, «это была не самая хорошая линия развития сюжета». Мать, которой в тот момент было двадцать два года, во время суда отстаивала свои права, чтобы дети остались с ней. Однако отец показался суду более ответственным человеком, так как его называли «гением» – он работал программистом в одной из крупных компьютерных компаний. Позже его уволили за злоупотребление наркотиками и алкоголем и за неоднозначное поведение на рабочем месте.
Я хотела понять, что понималось под «неоднозначным поведением». Алана сказала, что однажды он убил кота по имени Огонек Живчик, который жил в здании компании.
– Он убил его электрическим током просто ради веселья и повесил на его шею табличку с надписью: «Теперь меня зовут просто Огонек». Он понял, что это совсем не весело и никому шутка не понравилась, после увольнения.
Садисты – люди, получающие удовольствие от причинения боли и насмешек – часто не понимают, каким отвратительным их поведение кажется окружающим. На самом деле они легко учатся, как ассимилироваться с другими садистами, что и сделал отец Аланы. Они одобряли подобные девиантные наклонности.
Когда я стала задавать больше вопросов про отца, она сказала, что не хочет называть его так. (Он тоже не хотел и настоял, чтобы обе дочери обращались к нему по имени – Арт.) Женщина попросила никогда не называть его словом «отец» как в речи, так и в письменной форме, только имя.
В конце приема я попыталась понять, почему Алана так боялась зайти в кабинет.
– Я боюсь, что, если узнаете о происходящем в моей голове, вы отправите меня в психушку, – призналась она.
Это самый сильный страх, с которым бороться сложнее всего. Ведь если Алана представляет опасность для самой себя и окружающих, ей действительно придется лечь на реабилитацию. Так как мать была признана безнравственной, страдающей от наркотической зависимости проституткой, Алана, возможно, разделяла аналогичный страх – вмешательство в личную жизнь. Я не хотела напугать ее еще больше, поэтому решила не спрашивать про проблемы напрямую, попросила лишь описать симптомы.
– Скажите, какой из симптомов может быть опасен для вашей жизни, и мы попробуем разобраться с этим на следующей неделе.
– Меня начинает тошнить, и я испытываю рвотные позывы. Если не уйду прямо сейчас, меня бесконтрольно начнет тошнить.
Я предполагала, что Алане будет нелегко рассказать всю историю семьи. Ее физическая реакция – расчесанные до крови руки, учащенное дыхание и расширенные зрачки – внешний сигнал невероятных внутренних переживаний. Двигаться дальше необходимо очень осторожно.