Из-за случившегося Алана решила покончить жизнь самоубийством. Она пошла на берег реки Скины, легла на камень и надеялась, что ее унесет куда-нибудь течением. Она помнила свои мысли о том, что не сможет терпеть подобные вещи, она была настолько вымотанной, что не могла даже руку поднять. Алана не выдержала бы еще один день пыток. Став старше – ей исполнилось восемь лет, – она чувствовала не только смятение, боль, безысходность и одиночество. После проживания в бабушкином доме в спектр чувств добавились вина и стыд. Она провела всю ночь, лежа на камне. Когда проснулась, ноги не двигались: началась гипотермия (переохлаждение). Алана осознала, что начала умирать.
Я решила сделать паузу и поразмышлять о случившемся. Я была уверена, что это один из самых важных моментов в жизни Аланы. Ей предстояло решить – жить или умереть. Многие люди проходят через подобное в прямом или метафорическом смысле. Сложившаяся ситуация напомнила мне монолог Гамлета из известнейшего произведения зарубежной литературы:
Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться[27].
Любой, у кого появляются мысли о суициде, должен решить: быть или не быть. Иногда наступают времена, когда приходится принять решение о том, чтобы оставить все как есть или изменить. Должны ли мы остаться рабами безопасности и привычной рутины или изменить жизнь, сделать ее такой, какой представляем? Изменения могут понести за собой риск, тревожность и трудности. Мы все можем стать либо героями, либо трусами в своей же истории, в зависимости от принятого решения. В тот момент на камне Алана, как и Гамлет, должна была решить: бороться ли ей луком и стрелами со своей судьбой-злодейкой?
В книге «Сказать жизни „Да!“»[28] австрийский психиатр Виктор Франкл пишет о схожей дилемме, с которой столкнулся, находясь в концентрационном лагере нацистов. Франкл выделил три психологические реакции, испытываемые заключенными. Сначала – шок, затем – апатия, и в конце – деперсонализация или моральная деформация. Автор выделяет тот факт, что лишь те, кто сохранил в жизни смысл, остались в здравом уме. Он также пишет, что в любой ситуации есть свобода выбора, даже в страшных муках. Для Франкла наивысшей целью была любовь. Он пытался помогать другим и в надежде ждал встречи с женой. Нацисты не смогли забрать его надежу и любовь.
Хоть Алану и поджидала «судьба-злодейка», а лук и стрелы были не острее столовых приборов, у нее оставалась свобода выбора. Как писал Франкл, «мы должны находить смысл в своих страданиях». Он цитировал Ницше, который говорил про это по-своему: «Тот, у кого есть ради чего жить, может перенести почти все, что угодно».
Восьмилетняя Алана, полузамерзшая, лежавшая на камне, никогда не слышала про Франкла или Ницше – однако ее «кризис» идеально подходил под описанное этими людьми. Алана думала, через что предстоит пройти Гретхен, если она потеряет старшую сестру. Малышка и так страдала от наркомана Арта, да и по своей природе была более ранимой. Алана знала, что была как мать для Гретхен и единственным человеком между ней и Артом. Он выбрал ее для сексуальных утех; если старшая умрет, Гретхен станет следующей жертвой. Алана решила, что суицид будет эгоистичным актом, – она должна жить ради сестры.
Девочка попыталась встать, чтобы пойти домой, но ноги были слишком слабы. Алана дождалась расцвета, когда солнце осветило ее лучами. Поначалу пришлось ползти – руки заработали быстрее, чем ноги. Никто даже не спросил, где она была все это время.
Материнский инстинкт характеризуется самоотверженностью и помог Алане подняться с камня.
– Это был самый мой скверный поступок, – поделилась Алана. – Я чувствовала себя просто ужасно от того, что появились мысли бросить сестру. Да и мне было бы слишком грустно без Тьюринга.
Это любимый кот Аланы, самое постоянное, что было в ее жизни. Имена обоих были выбраны в честь Алана Тьюринга, английского математика, который считается отцом-создателем компьютера и информатики. Иронично, что у него, идола Аланы, тоже была трудная жизнь. Его уличили в «грубой непристойности» – в Англии в те времена гомосексуальный половой акт приравнивался к преступлению, – в суде его заставили выбирать между тюремным сроком или химической кастрацией. В 1954 году он, в возрасте сорока одного года, покончил жизнь самоубийством.
Я пыталась переубедить Алану, что нет ничего постыдного в ее действиях.
– Вы герой. Вы вели военные действия на протяжении всего детства, но несмотря ни на что просыпались по утрам, сохраняя трезвость ума. Вы спасли сестру от того, через что вам пришлось пройти. Вы самый храбрый человек из всех, кого я когда-либо встречала.
Должна быть какая-то премия или награда для таких детей, как она. Я была настолько уверена в своих словах, что не заметила, как на эмоциях повысила голос.
Во второй раз за все время терапии Алана показала свои настоящие эмоции. Ее глаза наполнились слезами, и она спросила, действительно ли я говорю правду.
– Конечно. Я даже хочу написать книгу про таких храбрых людей, как вы, – ответила я. – В моем понимании, храбрость – это не одно действие; храбрость – это сталкиваться с невероятными сложностями, но просыпаться по утрам и вновь преодолевать суровые испытания.
И это были не пустые слова. Однако, говоря психологическими терминами, я использовала рефрейминг, тот же, что и в терапии с Лорой.
Вместо того чтобы видеть себя как глупого человека, который захотел умереть, она должна была видеть себя как храброго, преодолевшего все трудности, сохранившего здравый разум человека.
Именно метод рефрейминга, по моему мнению, смог бы помочь.
Это был конец первого года терапии, и я начинала понимать, что Алана – единственный пациент из моей практики, который больше всех пострадал от насилия. Я в основном слушала, но все, чем могла помочь, – изменить ракурс ее ужасных воспоминаний, показать ее сильные стороны.
Самооценка и чувство собственного достоинства – эго – начинают формироваться в раннем детстве, обычно с помощью родителей. Эго – это посредник между нашими инстинктами и реальностью. Эго Аланы было очень хрупким. У нее не было шанса развить собственное «Я». Каждый раз, когда она пыталась сформировать представление о реальности, внешнем мире или о самой себе, ее отец и бабушка разрывали эти попытки в клочья. Меня беспокоил факт, что люди со слабым эго способны потерять связь с реальностью. Поэтому я хотела делать все постепенно – усилить «Я» и затем начать надстраивать новое.
Во время второго года терапии я заметила, что Алана недооценивала свои интеллектуальные способности. Она была успешна в работе, могла быстро решать все возникающие проблемы. Женщина обладала невероятной памятью, сочиняла стихи, а по вечерам читала книги по математике и физике. Ко всему прочему она занималась боксом и карате, так хорошо играла в компьютерные игры, что даже попала на национальный чемпионат. Она делилась мнением об улучшении игр с их производителями. Одна из компаний даже предложила ей работу, связанную с программированием. Но когда я сделала ей комплимент по этому поводу, она ответила:
– Только пустоголовые придурки играют в эти игры, поэтому производители и удивились, что нашелся кто-то с мозгами, пользующийся их продуктом.
Алана отрицала свои интеллектуальные способности еще и потому, что не хотела проводить параллель между собой и Артом. Она не только была внешне похожа на него (тот же цвет кожи, цвет волос, веснушки), но и обладала такими же экстраординарными мозгами.
– Помните, что он был больным ублюдком? – спросила Алана. – Так почему же я должна хотеть быть похожей на него? Меня тошнит от этого.
Кроме того, что она игнорировала собственную привлекательную внешность, обрезая волосы маникюрными ножницами, игнорировался и отрицался ум.
Более того, Алана держала в голове картину, где она, по словам Арта, «глупая девчонка». Когда тебе говорят про что-то тысячу раз, начинаешь верить. Женщина сказала, что у нее хорошо получалось обманывать людей (мне бы стоило обратить больше внимания на это признание), и она совсем не умная, а просто хитрая. Однажды, когда пациентка пришла на сеанс, я дала ей тест на определение уровня IQ. Но не стала говорить, что это за тест, иначе бы она не выполнила его. Мне казалось, это поможет развеять ложные представления о собственном интеллекте.
Алана получила самый высокий результат, который я когда-либо видела, – 99,2 %. Испугавшись, она сказала:
– О нет. Это результат Арта. Мне бабушка говорила.
Я указала на то, что кроме высокого уровня IQ у Арта были садистские и извращенческие наклонности.
– Тед Банди был студентом юридического колледжа и убийцей, но это же не означает, что все юристы – убийцы. Миллионы людей хотели бы иметь такой же уровень IQ, как у вас.
Я объяснила необходимость понимания, что она переняла и что-то хорошее от отца. Она была симпатичной и умной, хотя красота и мозги не могут гарантировать хорошую жизнь, а лишь упрощают путь к ней. С течением времени Алана начала ценить свой интеллект и прокладывать путь к чувству собственного достоинства.
Через месяц после прохождения теста, по моему предложению, Алана попросила повысить ей зарплату. Те, у кого никогда не было личностных прав, сталкиваются с большими трудностями в данном аспекте. Мы репетировали речь-просьбу много раз.
Алана рассказала, что, когда озвучила просьбу, ей начали тыкать в нос тем фактом, что она не является юристом, что должна довольствоваться своей «беспрецедентной свободой». Алана ощутила себя настолько униженной, что начала заикаться, но потом случилось кое-что неожиданное.