– Потише, прихвостни! Вас когда-нибудь учили выстроиться в ряд и ждать очереди? Вы вообще знаете, что такое очередь? Господи боже, ведите себя как цивилизованные люди.
Я подошла к ресепшен, другой мужчина в дизайнерском костюме сказал:
– Удачи! Она вам понадобится. Если она будет кричать, это просто ее стиль общения. Пожалуйста, не бегите сразу с корабля, иначе мы потонем.
Наша встреча задерживалась уже на тридцать пять минут. Ко мне подошла разговорчивая девушка с дредами по имени Виенна и отвела меня в личный офис Мэделин, в единственную комнату, где были обои, а не просто кирпичные стены. Виенна, одетая в черную мини-юбку, черный топ и черно-белый шарф, как у Чеширского кота из книги «Алиса в Стране чудес», была единственным приветливым человеком. Чувствуя себя полностью расслабленно, она подошла, раскачивая татуированными руками, и рассказала, что Мэделин пришлось через многое пройти, только работа помогала ей справиться со всем. Она говорила о начальнице так, будто действительно заботилась о ней и ни капельки не боялась, как все остальные.
Зайдя в офис, я увидела огромный письменный стол, за ним стояла высокая брюнетка, чьи волосы была прибраны в пучок. Мэделин оказалась настоящей красавицей с идеальной светлой кожей и пухлыми губами. Она была очень похожа на Белоснежку. На ней были фиолетовые туфли на шпильках и потрясающий брючный костюм от Prada. Единственный знакомый мне человек, которому удалось интегрировать в повседневную жизнь экзотические вещи с модных показов. На ней также были серьги, обрамленные множеством бриллиантов. (Спустя несколько лет терапии я сказала, что ни разу не видела ее в одной и той же одежде дважды. Она нахмурилась и ответила: «Это отвратительно».) Макияж был немного странным: губы выразительно подведены карандашом, а брови очень тонкие, по моде тридцатых годов. Несмотря на такой макияж, она была убийственно красива.
Когда Мэделин села, я заметила, что она не похожа на отца. Женщина сказала, что переняла от мамы внешность, а от папы – мозги. Позже я узнала, что она окончила Йельский университет и получила степень магистра в Лондонской школе экономики и политических наук. Потом начала антикварный бизнес. Страсть к антиквариату появилась в детстве, с ранних лет она обожала листать бабушкины каталоги с предметами старины. Ей нравилась работа, в ней она смогла совместить любовь к бабушке и две отличительные семейные черты: феноменальные деловые навыки и любовь к искусству.
Я начала составлять историю семьи. Мэделин рассказала, что является единственным ребенком разведенных родителей, жила с отцом с подросткового возраста, когда мать ушла, и до тех пор, пока не поступила в университет. В свои двадцать с лишним вышла замуж за мужчину по имени Джой, они развелись через девять лет.
В этот момент рассказа Мэделин вдруг взяла ручку и сказала:
– Мы можем оставить эту историю на другой день? Я обязательно расскажу, но мне нужно находиться в определенном психологическом состоянии для этого.
Когда я кивнула, соглашаясь, она с облегчением выдохнула и залпом выпалила:
– Я – шизоид. У меня всегда была тревожность и обсессивно-компульсивное расстройство, но сейчас, в последний год, состояние ухудшилось. И это влияет на работу всего офиса. Если я потеряю над собой контроль, тут все загнется.
Когда я попросила привести пример того, как симптомы влияют на бизнес, она ответила:
– Я не могу путешествовать и не разрешаю делать это своим работникам, так как боюсь, что может произойти авиакатастрофа. Будто я знаю, что самолет разобьется. Постоянно про это думаю.
Она раньше постоянно летала с родителями в отпуск, с бабушкой, которая могла купить билет куда-нибудь без особого повода, – и всегда прослеживались обсессивные наклонности, в последние годы они обострились.
– Я сказала всем, что если вы не сможете помочь, придется закрыть наше заведение.
Я поняла, почему работники почувствовали облегчение, увидев меня.
Интересно, что, с одной стороны, Мэделин была такой грозной, а с другой – ранимой и восприимчивой. Владельцы бизнеса, чьи имена мелькают в журнале «Форбс», обычно не признаются работникам в реальном положении дел компании.
У Мэделин участилось дыхание, поэтому я спокойно сказала, что терапия похожа на решение загадки – вместе мы сможем найти причину возникновения симптомов и решим проблему. Она ответила, что обязана вылечиться, ведь так много людей рассчитывают на нее.
– Вы в первую очередь заботитесь о других, а не о себе, – ответила я. – Большинство людей говорят: «Доктор, я не могу так жить. Моя жизнь – пытка».
Ответ поразил меня.
– Честно говоря, никто не заботится обо мне. Я никогда не жалею себя, ведь у меня есть мышки, которых надо кормить.
Данное высказывание показало ее преувеличенное чувство ответственности и приуменьшенное чувство собственного достоинства.
После того как Мэделин описала симптомы, я поняла, что она страдает от ОКР (обсессивно-компульсивного расстройства) и повышенной тревожности. Обсессия – это нежелательные, навязчивые мысли, которые провоцируют тревожность, – у Мэделин были навязчивые мысли, что она и ее работники могут разбиться в авиакатастрофе. Компульсия – определенное поведение человека, направленное на избавление от обсессии и тревожности, – Мэделин компульсивно отменяла полеты, избавлялась от обсессии, снижала тревожность, но ставила бизнес под угрозу.
Дункан рассказал про тревожность, но не упоминал про ОКР. Избавление от тревожности – моя главная сфера деятельности, но случаи с ОКР я направляла к другим специалистам. Поэтому и направила Мэделин к известному в Манхэттене специалисту, сказав, что попробуем двойной подход – другой психолог поможет с ОКР, а я с тревожностью. Это нестандартное решение, но я чувствовала, что нам предстоит решить одновременно много проблем за короткий период времени. Пока мы обсуждали план лечения, дверь открылась, и в офис вошел Дункан.
– О Кэти, отлично, вы тоже здесь!
Удивленная Мэделин закричала:
– Какого хрена ты тут делаешь? Ты не можешь врываться в мой офис посреди сеанса. Убирайся! Я не могу приходить в твой дом, а ты думаешь, что можешь врываться в мой?
Тот не шевельнулся. Она закричала:
– Я серьезно! Я сейчас вызову охрану.
– Но ведь я тот самый человек, который привел к тебе Кэти, – сказал Дункан, насмешливо улыбаясь. Я видела раньше такую же реакцию, когда Карен всячески ругалась на него.
Потом взял стул, собираясь сесть. Мэделин повысила голос:
– Во имя всего святого, убирайся отсюда, иначе я попрошу парней проводить тебя до дома. Ты мне и так все испортил, а сейчас продолжаешь вести себя как кретин. Перевод всего вышесказанного: ты заносчивый мудак.
– О’кей, – ответил Дункан и направился к двери. – Пообедаем попозже?
К моему удивлению, она абсолютно спокойно ответила:
– Хорошо, но чуть позже.
И ушел.
Женщина покачала головой и закатила глаза.
– Извините за то, что нас прервали. Так, на чем мы остановились?
Чтобы собрать воедино историю жизни Мэделин, пришлось потратить три недели. Иногда у нее случалось то, что она называла «Кофейная тревога!», и мужчина, чья работа заключалась лишь в том, чтобы приносить кофе, бежал в ближайшее кафе и приносил две большие кружки.
Пациентка поведала, что ее мать Шарлотта никогда не хотела детей, но Дункан не знал, что делать со всеми деньгами: кому их оставить. К ужасу Дункана, Шарлотта, как и Карен, решила, что сможет потратить их все. Я предположила, что странно заводить ребенка только ради финансовой выгоды, на что Мэделин сказала:
– Почему, как вы думаете, у всех богатых людей есть дети? Надо сохранить нажитое в семье, иначе все прахом развеется по ветру. Я имею в виду, что люди часто говорят о «продолжении семейного рода» только в контексте сохранения богатства.
И добавила, что мать, в конце концов, была честна.
– Она согласилась на одного ребенка, чтобы удовлетворить потребности отца и бабушки с дедушкой, а потом отправилась по магазинам.
Шарлотта действительно большую часть времени проводила в магазинах. Целый этаж дома был отведен под гардеробную, наполненную одеждой, обувью и украшениями. Летом она хранила меха на специальном складе; с наступлением холодов их привозили в грузовой машине. Кроме того, постоянно делала ремонт в доме.
По словам Мэделин, мать превращала ее жизнь и жизнь отца в ад всяческими способами. Она была анорексичкой; в доме практически не было еды – в холодильнике лежали только лимоны, оливки и коктейльная вишня – так что ели в ресторанах.
– Знаю, это кажется невероятным, – добавила Мэделин, – но все так и было.
Мне не показалось это странным, ведь я тоже была единственным ребенком в достаточно обеспеченной семье, у нас почти не было еды, ели в ресторанах. Кажется, в каком-то смысле Мэделин и я оказались два сапога пара.
Она продолжила рассказывать про жестокое обращение со стороны Шарлотты, когда Дункана не было дома. Мэделин попыталась протащить в комнату сушеные помидоры; каждое утро, когда она шла на кухню, надеясь позавтракать перед школой, Шарлотта приветствовала ее: «Доброе утро, монстр». Потом обвиняла, что дочь пыталась спрятать от нее еду. Но и поесть в ресторане не особо получалось, так как Шарлотта заставляла говорить девочку, что она не голодна:
– Однажды ты поблагодаришь меня за то, что не стала жирной свиньей.
Они каждый день ужинали в лучших ресторанах Торонто. Шарлотта жевала еду, но не проглатывала, а оставляла в шелковой салфетке. Работа Мэделин заключалась в том, чтобы после каждого ужина выбрасывать остатки еды матери. Однажды официант поймал семилетнюю Мэделин, которая выполняла приказ, и обвинил в том, что она пыталась украсть салфетку. Находясь в шоке, Дункан спросил, что она намеревалась сделать с этой салфеткой.
– Я не знала, что сказать, – поделилась Мэделин. – Понимала, что мать накажет, если я не прикрою ее, и поверьте, наказание было бы жестоким. Но не хотела подводить и отца, который настаивал на том, чтобы я сказала правду.