Он пришел сюда один, невооруженный, без своих хваленых Бессмертных. Он знал, что его могут убить – скорее всего, убьют. Зачем ему понадобилось так рисковать?
Иарра разглядывала его, прищурив глаза и почти позабыв, где находится. В нем, как и в Таше, была некая загадка, неожиданная глубина в создании столь простом и незначительном, как Бездомный. Она не была бы Самурхиль, если бы не попыталась эту тайну разгадать.
– Можно? – спросила, приблизившись, но не заходя в беседку, дочь энсы Амураты.
Иарра улыбнулась:
– Ты же у себя дома.
– Ты казалась задумчивой. Я не хотела мешать.
Кассия была тремя годами младше Иарры и совсем не походила на свою резкую и властную мать. Подвижная, быстрая, как маленькая ящерка, она могла быть безжалостной насмешницей или всеобщей любимицей, затевающей и первой приводящей в исполнение любые шутки вплоть до самых неприличных. Между ней и Иаррой не было дружбы: в компаниях, где верховодила Кассия, внучка безумного энса Самурхиль со своей вечной задумчивостью оказывалась не ко двору. Не то, чтобы Кассия добивалась этого нарочно, скорее, так получалось само собой. Иарра даже не обижалась – так масло не обижается на воду за то, что не может с нею смешаться.
Но сейчас Кассия казалась очень приветливой и дружелюбной. К чему бы это?
– Не хочешь с ним познакомиться? – она кивнула в сторону опять окруженного любопытными Римуша.
– Нас представили.
– Да нет, – она поморщилась, досадуя на Иаррину глупость. – Лично!
– А ты хочешь? – Кассия вспыхнула румянцем, и Иарра с трудом удержалась от смеха: – Ты же дочь энсы, а он Бездомный!
– Да в том-то и дело! – досадливо воскликнула Кассия. – Стала бы я иначе тебя просить!
– Ты хочешь поближе познакомиться с Бездомным, стыдишься к нему подойти и думаешь, что двум дочерям энс это будет не так зазорно, как одной?
– Ага. А матери я, если что, скажу, что просто сопровождала тебя, чтобы…
– Чтобы эта ненормальная Самурхиль не опозорилась окончательно.
Татуировка у нее на лбу изображала красного вепря. Подобно своему семейному животному, Дильмун не искали обходных путей там, где можно пройти напролом. Кассия улыбнулась с обезоруживающей прямотой:
– Да.
– Твоя мать теперь дружит с моей. Может статься, что звать меня ненормальной уже не модно.
– Ну и ладно. Так ты хочешь с ним познакомиться? Он же, – Кассия хихикнула, – собирался взять тебя в жены.
Иарра принужденно засмеялась:
– Я как раз мечтала его убить.
– Как того Бездомного, который на тебя напал? Я слышала об этом, – впервые Кассия показала что-то похожее на уважение. – Мать тогда сказала, что тебе надо было родиться Красной. А это, кстати, ее лучший комплимент. Как тебе удалось?
– Жезл. Я же ехала из Палаты.
– Вон оно что… – Кассия подумала и вдруг предложила: – Хочешь, научу тебя пользоваться оружием? Смотри, как у меня.
Она приподняла край накидки, показав подвешенный к поясу небольшой меч. Иарра уважительно присвистнула:
– Ничего себе!
– Я же Красная! Хочешь, научу?
– Ты серьезно?
Девушка решительно кивнула. Иарра спросила на всякий случай:
– А взамен?
Кассия засмеялась и вдруг схватила ее за руку:
– Пошли!
Тройка юношей с заплетенными в косы хилыми бородками, с татуировками Белых домов, удовлетворили свое любопытство и отошли, пересмеиваясь. Римуш остался один. Кабанья морда скалилась за его плечом, извергая из ноздрей тонкие водяные струи. Дно бассейна, неглубокое у самого парапета, ближе к середине понижалось, так что вода падала с большой высоты, разлетаясь веселыми брызгами, которые нет-нет да долетали до Бездомного. У него уже намокла спина, а с коротко стриженных волос сзади падали редкие капли. Но Римуша это как будто не беспокоило.
В первую их встречу Иарра не успела толком его разглядеть, зато сегодня сполна наверстала упущенное. Он был высоким и широкоплечим, даже когда сутулился, а сутулился он почти все время. Длинные руки словно искали себе занятия, теребили край одежды, вертели, как сейчас, сорванную с дерева короткую ветку, разминали ее и завязывали узлом. Иарра вспомнила, что именно этому человеку Арш обязан не проходящей вот уже несколько лет модой на плетеную мебель.
Он вполне походил на мебельщика и нисколько – на вождя и заговорщика. И уж тем более на убийцу. Как можно быть злодеем с таким открытым лицом, с таким взглядом, который остается прямым, даже когда Римуш насмехается? С таким взглядом не убивают, а если убивают… то лишь потому, что и в правду верят в собственную правоту.
А глаза у него были серые, в точности, как у Таши. Это здорово мешало Иарре его ненавидеть.
При виде двух дочерей энс он слез с парапета и поклонился, но тут же уселся обратно. Снова завертел в руках ветку.
– Не слишком у нас весело, да? – спросила его Кассия.
Римуш отозвался так, что нельзя было понять, насмехается он или говорит всерьез:
– Этот Бездомный благодарит Высших за гостеприимство.
– Ну-ну, – если Римуш смеялся над ними, Кассия ни в чем ему не уступала. – Этот Бездомный отнял у нас воздух и доволен собой. А в другие вечера здесь бывают танцы!
– Прости меня, балла, – он снова поклонился, не вставая, с видом искреннего огорчения. – Я не знал, что лишил вас танцев!
– Ты многих лишил жизни, не только танцев, – заметила Иарра.
Он не смутился:
– Не своими руками. Зато я многих спас и еще спасу.
– Ты так в этом уверен?
Кассия толкнула ее локтем – ей не нравился суровый тон. Спросила шутливо:
– А какие танцы танцуют Бездомные?
– Никаких.
– Как! А на праздниках?
– У нас редко бывают праздники, балла, и они не похожи на ваши.
Кассия не смутилась:
– Расскажи!
Римуш нахмурился и собирался что-то сказать, но внезапно образовавшийся рядом Красный в панцире и при мече окинул его подозрительным взглядом и произнес, не глядя на Кассию:
– Балла, энса о тебе спрашивает.
– Эннуг ее подери, – шепнула та Иарре. – Не отпускай его, я еще вернусь!
И умчалась почти бегом. Энса Амурата правила своим домом железной рукой.
Красный воин исчез так же незаметно, как появился, оставив ощущение неустанного наблюдения за каждым шагом Бездомного и всех, кто окажется с ним рядом, в особенности, если это девушка из старшей семьи. Которая, между прочим, вовсе не собиралась общаться с Римушем наедине под десятками любопытных взглядов.
Темнело. Незаметные слуги зажигали развешанные повсюду фонари – красные, синие, желтые, фиолетовые. По деревьям, по одеждам и лицам гостей танцевали разноцветные блики. Невидимые в ветвях ночные птицы пробовали голоса, готовясь соперничать с песней флейт. Слабый ветер кружил ароматы цветов и духов. От фонтана тянуло свежестью. Босой Бездомный в грязной одежде смотрелся на этом фоне до ужаса чужеродно. Еще ужаснее было знать, что он здесь сегодня – главная фигура.
Выдержав паузу достаточную, чтобы это не выглядело бегством, Иарра уже собиралась уйти, когда Римуш заговорил.
– Сестра просила кланяться балле от нее, – он смотрел в сторону и почти не шевелил губами.
– Да что ты говоришь! – ей стоило усилий сохранить безразличный вид. – Лучше бы она просила не нападать на мой дом!
– Твоя семья пострадала? – не похоже было, чтобы его огорчила эта мысль.
– Нет. Но не благодаря вам. Наш дом оказался крепче многих, иначе с нами сделали бы то же самое, что с другими!
– Хорошо, что дом крепкий, – он глянул искоса и опять отвернулся. – Таша будет рада.
Иарра мысленно помянула Эннуга. Над дверями, ведущими в дом, заколыхались занавеси, и в сад потянулись Красные стражники. Иарра узнала одного из тех, кто охранял ее мать, и поняла, что это возвращаются энсы. Успела еще спросить:
– Зачем понадобился этот спектакль за столом?
– Какой? – он смотрел в ту же сторону, но не очень-то спешил выяснять, чем закончились его переговоры.
– Про женитьбу! – прошипела Иарра.
И вновь эта насмешливая ухмылка:
– Я попробовал, меня не убили. Это хорошо!
– Я сама тебя убью! – воскликнула она, но Римуш уже встал и неторопливо отправился навстречу энсам.
Иарра, делать нечего, пошла следом. Пропустить такое она не могла.
Когда энса Инсина, отыскав взглядом Бездомного, обнаружила рядом с ним собственную дочь, возмущению ее не было предела. Глядя, как мать разгневанно кусает губы, не имея возможности устроить ей выволочку прямо здесь и сейчас, Иарра немедленно ощутила в себе прилив семейного упрямства и ускорила шаги. Так и вышло, что к энсам она подошла вместе с Римушем, только что не держа его за руку, с высоко поднятой головой, как презирающая всех и вся Самурхиль. Расширенные глаза и изумленно приоткрытый рот Кассии послужили ей некоторой наградой за смелость.
Теперь уже никто не изображал светского веселья, не делал вид, что просто отдыхает в саду. Даже птицы смолкли, лишь музыканты как ни в чем не бывало продолжали играть. Гости теснились ближе, не желая пропустить ни слова. В центре круга вместе с энсами и Римушем оказалась зажата и Иарра.
Но длинных речей не было. Амурата сказала:
– Мы согласны на все твои условия, Римуш. Пожалуйста, отпустите заложников.
Глава 10.Мать и дочь
Алькум первым достиг вершины Силы. Тогда Имир убил Херума за оскорбление, когда тот усомнился в его праве на власть. Херум первым вызвал Имира на бой, сделав это при свидетелях, так что, если бы я не знала правды, не догадалась бы, что восстание было подстроено.
Теперь я и Алькум стали Сильными, и Имир начал готовить меня к обряду. В последнюю ночь перед тем, как все должно было случиться, когда я мучилась без сна в своих покоях, ко мне пришел Алькум вместе с моей матерью. Он сказал, что разглядел будущее, которое Имир до сих пор заслонял от него, и все понял. Кроме того он сказал, что Херум был его возлюбленным и теперь он жаждет отомстить Имиру за его убийство. Он знал, что завтра умрет, но не пытался избежать смерти, лишь просил моей помощи в том, чтобы отомстить. Моя мать не произнесла ни слова, лишь смотрела на меня, пока я наконец не упала к ее ногам. Тогда она рассказала мне все.