Первая мировая война изменила не только вооружение и способы ведения боевых действий, изменилось само представление о войне. Как тонко подметил писатель Алексей Николаевич Толстой, «все представления о войне, как о лихих кавалерийских набегах, необыкновенных маршах и геройских подвигах солдат и офицеров, оказались устарелыми. С первых же месяцев выяснилось, что доблесть прежнего солдата, огромного, усатого и геройского вида человека, умеющего скакать, рубить и не кланяться пулям, бесполезна. На главное место в этой войне были выдвинуты механика и организация тыла. От солдат требовалось упрямо и послушно умирать в тех местах, где указано на карте. Доблесть и лихость были излишни. Понадобился солдат без традиций, штатский, умеющий прятаться, зарываться в землю, сливаться с цветом пыли. Романтические постановления Гаагской конференции, – как нравственно и как безнравственно убивать, – были просто разорваны. И вместе с этим клочком бумаги разлетелись последние пережитки никому уже более не нужных моральных законов».
После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз по железной дороге в Словению в 1941 году было этапировано несколько тысяч советских военнопленных. К весне 1942-го их осталось всего 147 человек. Остальные были вывезены и закопаны в ямах неподалеку от города Марибор. «Фабрика по уничтожению людей» – так называли концлагерь Марибор словенцы.
Когда в Марибор пришел эшелон с русскими военнопленными, ведомство Геббельса организовало киносъемку. Из вагонов для перевозки скота начали выходить изможденные, голодные, одетые в подобие военной формы Красной Армии живые скелеты. Местные жители вспоминают, что от них шел сильный запах. Они дотрагивались до своих пересохших губы, показывая, что хотят пить. Без содрогания на них было нельзя смотреть. Придерживая самых слабых, военнопленные сквозь строй конвоиров и лающих собак побрели за колючую проволоку, где им приказали построиться вдоль серой стены. Немецкие киношники с удовольствием производили съемку, чтобы продемонстрировать покоренной и послушной Европе, что Красная Армия – это сборище недочеловеков. Немытые, лишенные пищи и воды, заросшие, стояли вдоль серой стены Мариборского концлагеря русские парни. Им было все равно, что подумают о них местные жители. Их почти не кормили, вокруг лагеря, как вспоминают местные жители, не росла даже трава, потому что ее всю съели советские военнопленные от голода. Те, кому удавалось бежать из плена, уже никогда не сдавались живыми. Уже на другой день после прибытия первой партии военнопленных из лагеря начали вывозить на тачках умерших узников концлагеря. Конвейер смерти заработал. Кроме лагеря, в котором содержались только русские, в Мариборе были лагеря с пленными британцами, австралийцами, новозеландцами, поляками. Они получали по линии Красного Креста пайки, посылки, письма, как они сами вспоминали позже, хоть и плохо, но жить было можно. Самые нечеловеческие условия содержания были созданы только для русских.
«Сила Божия дала такую крепость душам верующих, что они готовы были перенести даже тысячу смертей», – говорил св. Иоанн Златоуст о мучениках первых веков христианства. «Когда читаешь документы и воспоминания о мучительном, тяжком и унизительном выживании русских военнопленных в австрийских и немецких лагерях в годы Первой и Второй мировой войн, то на память приходят именно эти слова», – писала историк Наталья Петрова в книге «Журавли над Словенией». И поневоле задаешься вопросом: что же помогло им оставаться людьми в этих нечеловеческих условиях? Сохранить в себе сочувствие к товарищам по несчастью, сострадание, выдержку, мужество переносить испытания? – И понимаешь: только сила духа. Именно она помогла продолжать сопротивление, сохранять верность Родине, память о родных и близких, наконец, желание жить.
В безбожный XX век, когда восторжествовал приоритет гражданских прав и свобод, в том числе свободы совести или, как горько шутили в России, «свободы от совести», иметь надежду на Божию помощь в мирный период казалась пережитком прошлого, некоем рудиментом. Особенно скептически относились к сохранению этого «пережитка» в среде людей образованных. Но и среди обывателей, пролетариев в первом поколении, атеистические настроения в начале XX века были очень сильны.
Войны показали, что гражданские права и свободы не способны помочь ни на поле боя, ни в лазарете, ни, тем более, в плену. Оказавшись в невыносимых условиях плена, пройдя через муки и испытания, офицеры и солдаты русской армии вспомнили о Том, Кто готов помочь всем страждущим, ищущим Его поддержки.
Постановления Гаагской конвенции, которые иногда называют «романтическими», были приняты в 1907 году и подписаны 44 странами, в том числе Россией. В 7-й статье главы 2-й этого документа говорилось: «Содержание военнопленных возлагается на Правительство, во власти которого они находятся. Если между воюющими не заключено особого соглашения, то военнопленные пользуются такой же пищей, помещением и одеждой, как войска Правительства, взявшего их в плен». На основе норм международного права в 1914 году в России было утверждено Положение о военнопленных, согласно которому военнопленными считались только «лица неприятельских сухопутных и морских ВС (кроме шпионов)», подданные воюющих с Россией государств, входящие в состав экипажей торговых судов и сопровождающие неприятельскую армию – газетные корреспонденты и репортеры, маркитанты, поставщики. С ними надлежало «обращаться человеколюбиво», не стеснять в «исполнении обрядов их вероисповеданий», сохранять при них собственность в неприкосновенности (кроме оружия, лошадей, военных бумаг). Военнопленных было разрешено привлекать к «казенным и общественным работам», но не изнурительным и не имеющим отношения к военным действиям. «Оплате вознаграждением» они не подлежали. Пищевое довольствие должно было быть «по возможности наравне с нижними чинами русских войск». Высшие офицерские чины должны были кормиться сами из выплат согласно табели окладов жалованья по чинам в русской армии от 1 мая 1899 года. Исполняя основные положения Гаагской конвенции на своей территории, Россия предполагала, что и по отношению к ее военнопленным будут применимы те же нормы права. Однако в реальной жизни все оказалось совсем не так, как на бумаге.
Использование труда военнопленных практиковалось во всех странах – участницах войны, а вот применение их труда на линии фронта и тяжелых физических работах запрещалось всеми нормами международного права. Как и жестокое отношение к пленным. В Австро-Венгрии военное министерство уже в августе 1915 года издало циркуляр, предписывавший использовать пленных на работах «военно-оборонительного характера». Планировалось, что военнопленные будут выполнять подобные работы за денежное вознаграждение. Однако для русских пленных приказ рыть окопы и строить укрепления на линии фронта против российских войск был равнозначен предательству. Поэтому ни за вознаграждение, ни под страхом применения устрашающих мер – палочных ударов и подвешивания к столбу – пленные работать отказывались. Показателен случай, происшедший в лагере Терезиенштадт. Там пятьсот человек наотрез отказались работать на линии фронта, и когда прозвучала угроза расстрела, по обычаю переоделись в чистое белье и выстроились, чтобы принять смерть. Офицер при виде спокойно стоявших и безропотно ждавших смерти пятисот человек был настолько поражен, что не привел приказ в исполнение, а отправил их под арест на две недели.
Другой случай произошел на перевале Брегисер. Сюда для строительства оборонительных укреплений против наступления итальянских войск 26 мая 1915 года под предлогом отправки на работы в частные хозяйства были переправлены русские военнопленные. Вся тысяча военнопленных солдат и унтер-офицеров отказалась от работ. Когда лишение пищи и подвешивание к столбам группами по десять – двадцать человек ничего не дали, начальник партии пригрозил всем расстрелом. Пленных построили, и они стали готовиться к смерти: молились, крестились и клали земные поклоны. Шестьсот человек не выдержали морального напряжения и согласились работать, еще двести человек согласились спустя четыре дня, в течение которых им не давали есть. Оставшиеся двести военнопленных, так и не согласившиеся работать на линии фронта, были построены вдоль шоссе. Унтер-офицера лейб-гвардии Измайловского полка Федора Лунина и еще пятерых солдат поставили перед строем и задали вопрос: будут ли они работать? Вслед за отказом Лунину завязали глаза, он перекрестился, положил земной поклон и, вытянув руки по швам, стал ждать смерти. Его и троих солдат – Филиппа Куликова, рядового 193-го Свияжского полка, Ивана Катаева, рядового 47-го Украинского полка, и Ивана Иванова Тимофеева, рядового 324-го Клязьминского полка, расстреляли.
Часовня на перевале Вршич в Словении, построенная руками русских военнопленных в годы Первой мировой войны – символ веры и надежды, который был с любовью воздвигнут в память о товарищах, погибших под снегами горных лавин на строительстве дороги. Чтобы отдать дань уважения русским солдатам, её посетил Владимир Путин во время своей поездки в Словению. А лагерь Марибор, где от непосильного труда умерли сотни русских заключенных в годы Второй мировой войны, – напоминание о преступлениях нацизма.
По ущелью рядом с перевалом Вршич, мимо площадки, где стояли бараки для военнопленных, прыгая по камням, смывая все следы прошлого, судьбы насильно попавших сюда людей, следы дело рук их, оставляя нам зыбкую память и воспоминания современников, сбегает ручей. А рядом вот уже сотню лет стоит построенная русскими военнопленными русская часовня. И ее пытались разрушить. Но благодаря усилиям посольства России в Словении она сохранена и сегодня включена в перечень памятных мест, которые посещают туристы со всего мира. За день их набирается сотни. Оказавшись здесь, в Словении, среди западных славян, начинаешь понимать, что наши судьбы, судьбы наших народов переплетены, и то, что происходит на этом европейском перекрестке, тотчас же находит отклик в другой ее части. Словенцы долгие годы были в составе Австро-Венгрии, Югославии и теперь обрели собственную государственность. Эти изменения происходили под влиянием или в результате тех катаклизмов, которые сотрясали Европу за последнее столетие. И наша государственность почти синхронно и параллельно меняла свои формы и флаг. Была Российская империя, затем – Советский Союз, теперь – Россия. Говорят, что все в мире взаимосвязано. За событиями планетарного масштаба стоят конкретные люди, их мысли, стремления, убеждения, философия. Ничего не происходит сразу и вдруг. Но расплачиваться за ошибки политиков приходится тем, кто спокойно живет, радуется каждому отпущенному ему Богом дню и наивно полагает, что его неучастие или созерцательность гарантирует ему такой же спокойный завтрашний день. Но они глубоко ошибаются. Где-то уже родился Гаврила Принцип или Адольф Шикльгрубер. А неподалеку уже ходят Александр Парвус, эрцгерцог Фердинанд, Отто Бисмарк, Петр Столыпин, Владимир Ульянов со своими честолюбивыми планами по переустройству существующего мира. Уже нам сегодня по телевизору показывают Генри Киссинджера, Збигнева Бзежинского или Мадлен Олбрайт, которая на упоминание, что в Ираке погибло больше детей, чем в Хиросиме, с присущим американцам прагматизмом ответила, что «цена, мы думаем, того стоила». «Мы за ценой не постоим» поется уже в нашей песне. Да, не постояли. Заплатили самой высокой ценой, поскольку они войну не начинали, они закончили войну! Думали, навсегда.