Плюнь на суку
Морску скуку,
Держись черней, а знай штуку:
Стать отишно
И не пышно;
Так не будет волн и слышно.
Наталья. Да я сама встану и запою вместе со всеми. А если надо, и спляшу. Завтра в Богоявленской служба. Мне сказывали, Николай Петрович там будут. Предупреди Катю, пусть всё приготовит.
Действие четырнадцатое
Иркутск. Богоявленская церковь. После службы Наталья Алексеевна подводит к Николаю Петровичу Резанову свою дочь Анну. Чуть сзади, прикрыв голову платком, в окружении детей Шелиховых и алеутских стоит прислуга Натальи, Катерина.
Наталья Алексеевна. Ваше высокоблагородие, Николай Петрович! Прошу простить меня, грешную. Вы помните, мы с вами познакомились в Петербурге, на ужине у Никиты Никитовича Демидова? Вот решилась подойти и напомнить вам о себе.
Резанов. Наталья Алексеевна! Рад. Очень рад вас видеть! Я и сам хотел подойти к вам. У меня поручение встретиться с Григорием Ивановичем. Ему от Гаврилы Романовича личное письмо, и ещё одно, что-то вроде памятки из Коллегии по иностранным делам. Гаврила Романович знает о его желании посетить и для выгоды всей Восточной части Сибири, а может быть, и для всего государства наладить торговые и иные отношения с Японией.
Наталья. Да, он только об этом и говорит. Он немного приболел и не смог пойти на службу. Позвольте представить вам мою дочь Анну.
Резанов. О! Я и сам рад познакомиться с такой красивой и обаятельной девушкой!
Анна. И я рада познакомиться с вами, Николай Петрович. Маменька сказывали, что вы сами родом из Иркутска?
Резанов. Нет, Господь и мои родители сподобили родить меня в Петербурге. Но после мой отец служил здесь председателем совестного суда. Спешу сообщить, что книжку вашего папеньки, Григория Ивановича, «Путешествие по Восточному океану к американским берегам» пошла нарасхват. Даже передают друг другу почитать. Очень высоко оценили её Гаврила Романович Державин и Никита Никитович Демидов. Книгу уже переиздали в Германии и других странах. Прочитав её, мне и самому захотелось побывать на тех далёких американских островах. Я даже написал записку в Адмиралтейство с предложением пойти в кругосветное плавание к берегам Америки.
Анна. И я бы, как в своё время моя матушка, отправилась бы в такое путешествие.
Резанов(поворачивается к Наталье Алексеевне). Я, многоуважаемая Наталья Алексеевна, наслышан о вашем рискованном предприятии в Новый Свет. Это настоящий подвиг! Вы первая русская женщина, которая сподвиглась на такое предприятие!
Наталья. И была ему помощницей во всех его делах. Даже пришлось пережить нападение диких. Слава богу, уцелели!
Анна. А я несколько раз переписывала рукопись набело перед тем, как батюшка с матушкой поехали в Петербург. Как бы я хотела съездить и посмотреть Петербург! А вы видели государыню?
Резанов. Господь дал мне такую милость! Я имел счастие видеть нашу государыню и охранять её величество во время поездки в Крым. А чем вы здесь изволите заниматься?
Анна(с улыбкой). Чем? Пишу письма, разбираю бумаги, учу играть и петь детей, которые приехали в Иркутск из Америк. Они мне куклу свою подарили, настоящая американка. Они её, чтоб сделать мне приятно, Аней назвали. Когда мне грустно, я с ней играю, наряжаю в меховую парку и разные красивые платья. У неё даже есть своя байдарка. Хотите, я вам её покажу? А лучше, если у вас найдётся время, я познакомлю с детьми. Вон они стоят с Екатериной. Она тоже с Алеутских островов. Матушка хочет показать их умение Якову Варфоломеевичу, нашему генерал-губернатору. Фетка с Евришкой играют на флейтах хорошо, а трое, Епишка, Атаку и Петрушка, на скрипицах изрядно. Андрюшка тупо на басу учится, и учитель уже ево драл два раза, и если понятным ещё вдаль не будет, намерен ево оставить и более не учить. Матушка готовит их к балу, распорядилась сшить морскую форму. Выйдут к гостям строем под барабан.
Резанов. Если матушка ваша, Наталья Алексеевна, позволит вас, милая Аннушка, пригласить прогуляться по городу, мы бы сходили на Ангару, выпили горячего какао с молоком.
Анна. Я бы с удовольствием, но меня одну не отпустят.
Наталья. Да я с удовольствием составлю вам компанию.
Резанов. Так, может, и детей с собой взять?
Наталья. Они пойдут домой, отобедать и заняться музыкой.
Анна. Я бы сходила прогуляться в Губернаторском саду. Он сейчас красивый необыкновенно! Ветки все в куржаке. С Ангары наносит сыростью, и всё оседает на деревья. Было бы лето, то можно было съездить на Байкал. Его называют озером, но оно как море. И воздух там другой.
Резанов. Меня уже туда свозили. Байкал уже замерз, а Ангара у Шаман-камня парит от холода, но свободна ещё от льда.
Анна. Я мерзлячка, люблю тепло. Матушка хочет собрать гостей, показать детей, которых привезли из Америк. Вы придёте? Скажу вам по секрету. Они должны выйти к гостям под барабанный бой.
Резанов. С огромным удовольствием! Чтобы посмотреть представление и станцевать с вами. Под барабанный бой.
Анна. Вы даже не представляете, как я буду рада!
Действие пятнадцатое
Иркутск, дом Шелиховых. Анна входит в спальню к отцу.
Анна. Батюшка! Гости съезжаются, а вы всё письма читаете и кофе пьёте! Маменька обижена вашим неглиже! Говорит, извольте идти одеваться и гостей встречать. Там Николай Петрович Резанов пришли, желают поговорить с вами.
Шелихов. Мне вчера Николай Петрович письмо передал. Читаю, изучаю. Пусть заходит. Я счас оденусь.
(Через несколько минут Анна вводит в кабинет Шелихова Николая Петровича Резанова. Григорий Иванович уже в сюртуке смотрит в заледенелое окно. Но, увидев дорогого гостя, обнимает его и ведёт к столу.)
Шелихов. Присаживайтесь, Николай Петрович! Кофе, чай или чего покрепче?
Резанов. Премного благодарен вам, Григорий Иванович! У меня к вам короткий деловой разговор. Собственно, ради него я сюда и пожаловал. Мне говорили, что вы собрались в Японию?
Шелихов. Наташа! Ты меня слышишь?
Наталья. Слышу, дорогой, слышу!
Шелихов. Будь добра, достань ту карту, которую ты вычертила.
(Наталья приносит карту. Шелихов развернул её. Наталья уходит.)
Шелихов(проводит по карте пальцем). Даст Бог, хочу пройти по гриве от Байкала до берега того моря, куда впадает река Чёрная, называемая по-татарски Урум, а по-нашему Амур-батюшка, и другая – Удь. А надобно будет, и дальше, на реку Шунгури проследую той дорогой, по которой манджуры двести лет назад китайским государством овладели. Или ещё проще, в устье Уди против Шантарских островов, давно русскими разведанных, шняк выстроить, на нём к югу плыть, пока не встречу места для гавани. Построим флот и крепко станем на обеих российском и американских берегах. Хочу летом совершить плавание в Японию, наладить с ними торговлю. Нераскрытая и неведомая нами страна с огромными возможностями!
Резанов. Григорий Иванович! Я готов быть вашим помощником во всех ваших делах. Когда я уезжал из Петербурга, Гаврила Романович Державин просил передать вам, что внимательно следит за вашими делами на благо государства Российского. Он просил передать вам некоторые советы, которые ему любезно передали из Иностранной коллегии, чтобы облегчить и помочь вам в сношениях с азиатами. Я начал работу над японским разговорным словарём и копию решил передать вам.
Шелихов. Премного благодарен вам, Николай Петрович! Я этого не забуду и отблагодарю вас!
Резанов. Советы, касаемые ваших встреч с японцами. Ненависть японцев к обосновавшимся там голландцам вызвана тем, что они ведут себя в Японии, как у себя дома. Японцы живут замкнуто, на берег европейцев не пускают. Держат на кораблях. Посему, надо предупредить ваших людей, матросов, промысловиков и всех, кого вы предполагаете взять с собой, чтобы они по обычаю и привычке не делали при молитве крестных поклонений, а сохранять веру в сердце своём. По возможности изъять у них образы, крестики, молитвенники и всё, что только изображает христианство.
Шелихов. Так что, прикажете под них пристраиваться? Нет, я на это не смогу пойтить! Меня свои же за борт выкинут!
Резанов. Григорий Иванович! Я вас понимаю. Но для пользы дела придётся потерпеть, хотя бы во время переговоров. Справедливость, принадлежащая достоинствам вашим и усердию к пользе государственной, опытами доказанному, доставляет мне особенное удовольствие сказать вам, милостивому государю моему, сколь приятно мне разделить с вами и славу исполнения высочайше возложенного на вас первого переговорщика у двора японского. Приближаясь к берегам сей империи, сколь ни уверен я в дисциплине как вами, так и всеми вашими людьми строго наблюдаемой, но не менее того долг мой есть ещё с моей стороны повторить сколь нужно, чтоб по приходе в Японию они ещё более как на корабле, так и на берегу между россиянами всегда и без малейшего послабления существовали. Внушите всем, что сохраняемая с японцами вежливость послужит к чести каждого особенно; что без всякого, однако ж, унижения скромным и снисходительным обращением можно снискать ласку и любовь сего народа и в то же самое время произвесть в умах японцев приличное о достоинствах Российской империи впечатление; что, сколь ни странны кому покажутся обычаи их, удаляться всячески должно, чтоб не подать со стороны нашей насмешливою вида, и словом, благоразумием и осторожностью избегать всего, что только может подать повод к малейшему их неудовольствию.
Объявите вашим помощникам, чтоб на берегу они вели себя скромно, ни малейшего излишества, а тем паче буйства не производили, что осторожное поведение каждого вменится ему у всемилостивейшего нашего государя в заслугу. Объясните, что японские законы весьма строги, и хотя ни от кого ничего, кроме приятного, не ожидаю я, но буде бы против всякого чаяния кто-либо вышел из правил, здесь предписанных, то справедливость заслуженного наказания лишит вас всякой возможности облегчить участь преступившего, и таковой будет предан в жертву японского правосудия.